Рушатся небеса

Каждое утро Аля просыпается с ощущением, что уж сегодня-то она точно прекратит эти «обрушения и уходы».  Когда же ей стало все равно на то, что настал новый день, что пора вставать и заниматься делами? А ведь когда-то… совсем еще недавно  она с радостью и улыбкой вскакивала с постели,  варила себе  кофе и по всем правилам заваривала в фарфоровом чайничке чай – ее второй муж Костик не любил кофе. Она жарила яичницу с колбасой и помидорами, а дочке варила пшенную кашку. Тогда Маринке было шесть лет, и она ходила в садик. А в жизни Али уже было неудачное замужество за спиной, горькие о нем воспоминания и – новый муж, новая любовь и новая вера в то, что все обязательно будет хорошо! Они с дочкой это заслужили… 

Сейчас Маринке уже десять. А за спиной у Али – уже два неудачных брака и все те же горькие мысли. Просто нынешний брак еще не бывший. И каждое утро она дает себе слово поставить точку и начать новый отсчет в жизни. Но все никак не может.

* * *

Аля знала одно: с самого рождения ее будто Боженька невзлюбил. Родителям она была не нужна. Отец постоянно напивался и смертным боем бил мать. На глазах у Али. Когда был трезв – мог приласкать дочурку, но трезв он бывал редко. Мать ее тихо ненавидела, потому что если бы она не забеременела Алей, то не бросила бы университет и не вышла замуж за красавца-однокурсника Виталю. Красавец-муж быстро катился по наклонной, мать работала то в магазине продавцом-фасовщицей, то мыла полы в подъездах. 

Выйдя замуж за Виталия, мать Али - Вика крепко поссорилась со своими родителями. Нет, даже не так. Насмерть разругалась. Она без ума любила этого черноглазого сахаляра, а родители были против. Они считали, что ей лучше сделать аборт. И забыть этого мальчика. К тому времени в семье Вики Авериной был окончательно решен переезд в Центральную Россию – ждали только, когда Викуля, единственная доченька, окончит 4 и 5 курс юридического: возникли какие-то трудности с переводом в другой вуз, нужно было досдавать много дисциплин: программы были разные. В ЯГУ-то ее «протащили» по большому блату, училась она со слабенького на средненькое, и сдать переводные экзамены в другом городе она бы просто не смогла.  Вот и решили годика два погодить. Но тут Вика забеременела и взбрыкнула: твердо заявила о своем желании выйти замуж за Виталю, уйти с курса и родить ребенка. К тому же родители оставили Витале двушку на 17 квартале – хоть и деревяшка, но своя квартира, где Вика станет полновластной хозяйкой.

* * *

Ох, как горько пожалела об этом Вика уже через несколько лет! Ее родители уехали и как будто забыли о существовании дочери, даже адреса не оставили. При последнем разговоре отец мрачно предупредил: «Уйдешь – можешь забыть о том, что у тебя есть отец и мать. Ты променяла семью на нищеброда. Аукнется тебе, да поздно будет». Мама плакала. Младший братишка смотрел во все глаза и ничего не понимал: почему папа кричит на его любимую старшую сестру? Но Вика, гордая своим взрослым решением, самостоятельностью, любовью к Витале и беременным животом, хлопнула дверью.

Так и мыкались год за годом Виталя с Викой, в своей ненависти друг к другу. На Алю практически не обращали внимания: отец – потому что постоянно был под хмельком, а мать – потому что винила ее в своей неудавшейся жизни. «Если бы я тобой не забеременела, то у меня все было бы по-другому! Все! Другой город, красивая жизнь, юридическая практика, другой муж! И я не мыла бы полы в зассанных подъездах!» - и заплакала. Але тогда исполнилось 10 лет. 

* * *

Ее воспитывали бабушка и дедушка. Родители Витали. На удивление, они не пили. В кого пошел их сын-алкоголик? Дед был сантехником от Бога, бабушка – медсестрой в детской поликлинике. Тогда им обоим было чуть за 50. После очередного дебоша они забрали внучку к себе, да так и оставили у себя. Отогрели ее своей заботой, она немного и оттаяла. Но было чувство, что она им, по большому счету, не была нужна, ведь «чуть за 50» – это же еще молодость! А им на голову свалилась великовозрастная внучка. А родители так вообще забыли о ней, так и жили вдвоем. Родили еще одного ребенка, но он оказался больным. Без зазрения совести мать подписала от него отказ – еще в роддоме. 

 Аля больше никогда к ним не ходила. Родители возникли в ее жизни, когда она в первый раз вышла замуж и уже когда родилась Маринка. Она уже похоронила друг за другом бабушку с дедушкой. Мама с папой, спившиеся и опустившиеся, пришли просить деньги и претендовали на раздел квартиры – ту двушку на 17 квартале давно продали и прогуляли и жили в каком-то полуразвалившемся бараке. Но трехкомнатная благоустроенная квартира в каменном доме еще при жизни деда и бабки была полностью переписана на нее, Алю. Первый муж, Олег, работал в органах и быстро объяснил несостоявшимся тестю с тещей, что лучше им сюда нос не казать. Хуже будет.  

* * *

С Олегом разводилась больно и долго. Он ушел к другой – у любовницы родилась двойня, когда Маришке было всего четыре года. Олег любил и Маришку, и Алю, но и там были дети... Уходил, и возвращался, и каялся, и просил прощения. «Она говорила, что пьет противозачаточные… Прости, Алька, я тебя одну люблю, и Маришку, но там дети слабенькие, у Антохи проблемы со здоровьем…» Но оттуда звонила разъяренная молодая любовница и плакала в трубку… С ней вместе плакали и близнецы. Олег весь высох, почернел лицом. Но надо было сделать выбор. И этот выбор сделала Аля: она собрала его чемоданы и сказала, что отпускает. Не могла она видеть его мучения. Пусть теперь любовница страдает и терзается, видя мучения Олега – честного, в общем-то, человека. Просто так получилось…

* * *

А потом «случился» Костик. В свои 26 лет Аля была очень красивой девушкой. Стройная фигура, красивые и совершенно необычные черты лица с миндалевидными глазами и густые волосы цвета воронова крыла (подарок деда-якута!) Она не собиралась заводить серьезные отношения. Костя был на 12 лет старше, у него было двое детей и непростой развод с бывшей женой. Но он сумел найти подход к Алисе, а главное – к Маришке. Шестилетняя девочка, страшно скучавшая по отцу, прямо прикипела к бывшему военному офицеру. Он делал подарки, дарил цветы, с дочкой гуляли в парке и отдыхали за городом.  Алиса начала заметно расцветать и даже не заметила, когда и как  Костя перевез к ней свои вещи. Сначала он был заботливым мужем, хорошим отцом ее дочери, и все бы было хорошо, если бы что-то ее не беспокоило…

* * *

Аля постоянно ревновала мужа ко всем. Ей казалось, что он ей изменяет. А через какое-то время она поняла, к кому именно ревнует. К бывшей жене, которая так и не вышла замуж. Которой постоянно требовалась помощь бывшего супруга: полочку прибить, с дочкой сходить в поликлинику, увезти их на дачу… Прийти на день рождения к бывшей теще: «Папа, бабушка тебя очень ждет!» Ей всюду мерещились измены, а порой и вовсе то, что муж ее не любит и хочет вернуться к своим детям и жене. Она начала придираться к нему, устраивать скандалы и плакать… 

А Костя молчал… Он ее не успокаивал, был сдержанным. Он любил своих детей и очень по ним скучал. И тогда Аля пошла ва-банк. Она сказал ему, что пора завести общего ребенка, на что получила неожиданный и категоричный ответ: «Нет. Мне и своих двоих детей нужно поднимать. Еще одного мы не потянем». «Я помогаю тебе с деньгами на детей. На эти деньги я могу содержать и нашего общего ребенка!» Но Костик зло и с ненавистью глянул на нее: «Значит, ты мне сейчас это ставишь в упрек?»

Новый муж оказался очень хитрым. Он помогал своим детям, делал им дорогие подарки и, по большому счету, буквально жил на шее у Али. Он любил ездить на дорогой машине, приглашать к себе своих родственников, друзей, показывать всем красавицу-жену. «Но ему все равно, что думаю я». 

* * *

И уже который месяц нет счастья в ее доме.  С тех пор, как заикнулась о ребенке и поняла, что Косте он не нужен. Ему нужны ТЕ дети. Ему нужно, чтоб она помогала содержать ТЕХ детей и его бывшую «ни к чему не приспособленную» жену. Чтобы он возил на ЕЕ машине ТУ семью на дачу и на юбилей бывшей тещи. 

Сжав зубы, она встала и распахнула окно.  И открыла дверь шифоньера. И уже во второй раз за четыре года начала собирать чемоданы, чтобы принять за очередного  мужа решение, которое не мог принять он сам…