Недоброе утро

Недоброе утро

- Это случилось утром, около восьми часов. Я уже была на работе, дочка собиралась в школу. И тут – звонок. Мне позвонил мой брат, который работает в МЧС. 

- Ольга, слушай, к нам тут вызов пришел на твой дом…  Вы где? Где Лялька?

Дрожащими пальцами я лихорадочно стала набирать дочкин номер. Гудки казались слишком длинными. От сердца отлегло, когда в трубке раздался звонкий голосочек Ляльки:

- Мам, але, я говорить не могу, на уроке…

Я отпросилась с работы и поехала домой. И думала, думала:  ничего, ну ведь ничего не предвещало приближения беды! Ну,  разве что немного странно пахло на кухне, где находятся котел и труба дымохода. Все эти километры до дома – работаю я в городе, а живем за его пределами, в поселке – думала и надеялась, что это ошибка, что такого просто не может быть, не может судьба быть такой жестокой! Ведь только все стало налаживаться, мы с дочкой радовались жизни, мечтали, как все будем обустраивать, а летом во дворе разобьем цветник, поставим беседку, повесим гамак... Может, пронесет? Или просто преувеличили – и где-нибудь бомжи подожгли мусорку… 

И тут перезвонил брат. По его отстраненному лаконичному тону поняла – не пронесло. Спросил, где лежат документы. Зачем-то забежала в хозяйственный магазин, купила большие черные пакеты для мусора. Почему-то думала – вот, наконец-то, покрашу потолок, сниму эти клееные плиты и выкрашу водоэмульсионкой…

Был дом. И нет дома…

Это был мой первый собственный дом. Раньше приходилось скитаться по съемным квартирам. А тут – свое. Ну, или почти свое. Мне оставили его бабушка с дедушкой. Дом все еще считался муниципальным, и его можно было приватизировать. Но не могла найти на это времени – то одно мешало, то другое. Откладывала на потом. 

Я набрала кредитов и затеяла грандиозный ремонт: здесь были две проходные комнаты и две спальни без окон. На кухне – печка и котел. Печку разобрали, сделали дымоход. Кроме того, к дому нужно было по-новому подвести воду, я поставила газовый счетчик, водогрей, делала перепланировку комнат, собиралась менять пол… Это была новая, кипучая, полная планов и затей жизнь. И все это влетело в «копеечку». В долг. И теперь всего этого нет.

У дома, который к моему приезду уже потушили, меня ждали братья и дочка. Брат помог оформить акт о пожаре. В  доме взорвалась труба дымохода - кирпичи лежали повсюду. Окна выбило взрывом газа. Пожар прошел верхом. 

Я плакала. Молча глотала горькие слезы. Я стояла, смотрела на то, что осталось от дома моей мечты, и прижимала к груди папку с документами. И почему-то представляла: новые, красивые панели на потолке в ванной горели, наверное, сильнее всего. Короба для проводки не были огнеупорными и продолжали гореть, стекая на пол. Но главное, конечно, дымоход. Его нужно было делать по-другому. Теперь-то уж чего…  Уцелели только компьютер и ноутбук дочери, которые были не в зоне огня. Спасибо брату, он пробрался туда и вынес.

Я неделю просто выла в голос. У меня до сих пор жуткое чувство вины перед дедушкой и бабушкой: я не сумела сохранить их наследство,  их дом, который так и не успел стать моим… И вина перед дочкой: и у нее теперь такая же судьба, как у меня: скитаться по съемным углам.

Жизнь продолжается

Мы переехали в город. К сестре. Дочку я тоже сначала забрала туда, но потом позвонила бабушка ее одноклассницы, добрая душа, и предложила пожить у них до окончания школы (тогда дочка училась в 11 классе, и близился ЕГЭ). Переводить в середине выпускного класса в другую школу – означало добавить ей еще дополнительных переживаний.

Вышла на работу.  Мне уже собрали небольшую помощь коллеги, профком, друзья. Я держалась изо всех сил – настолько критическое у меня было состояние, что мне выписали успокоительные препараты. Я буквально тонула в слезах и жалости к себе. Я ненавидела весь мир и злилась на себя.  Но мысли о Ляльке заставили меня собраться с силами.  

Знакомые, родственники тоже собрали и передали нам какие-то нужные вещи - постельное белье, подушки, одеяла, немного посуды. Но меня поразило отношение администрации поселка и школы: от них я не получили абсолютно никакой помощи. Только милостиво согласились не брать штраф за сгоревшие на пожаре учебники. Когда я спросила, чем они смогут мне помочь и как быть с жильем, мне пришло две отписки: вставайте на учет в общем порядке и помощь в данный момент администрация не может оказать.

Ну, на нет и суда нет. «Выкарабкаемся, мамочка!» - шептала мне дочка, гладя по волосам, когда я отстраненно смотрела в окно. Мыслей не было, планов не было, тяги к жизни не было. Полнейшее равнодушие. А дочка - такая юная – пыталась меня поддержать. Чтобы я не сломалась. 

Пепелище как кладбище

На пожарище я вернулась только через неделю. На сердце было тяжело – как будто на кладбище пришла. Там вволю похозяйничали мародеры: открутили трубы отопления, вывезли чугунную ванну, остатки котла. Сразу было понятно, что дом восстановлению не подлежит.

После периода отчаяния,  равнодушия организм мобилизовался и включил режим выживания. Все это происшествие, потери – словно разрывало меня изнутри. Я хотела как-то выговориться и написала пост о случившемся в «Фейсбук». Просто в пространство. Как ни странно, очень многие люди откликнулись на мою беду, поддержали и морально, и материально тоже много помогли. Сейчас я не представляю, что стало бы с нами, если бы не было на свете столько неравнодушных, отзывчивых людей?

Да, деньги очень нужны. Но очень  важна психологическая поддержка. Чтобы было понимание – ты не один. 

Радоваться жизни здесь и сейчас

Помощь принимать тяжело. Не всякий сможет. Будут нуждаться, но откажутся. Потому-то ведь и помогать нужно уметь. Нужно дать возможность человеку работать и зарабатывать, чувствовать себя нужным, избавиться от ощущения беспомощности. Нужно понимать, что поток материальной помощи прекратится так же быстро, как уйдет новизна события. Дальше – выкручиваться самим.

Что было у меня? На работе – небольшая доплата и завистники-сплетники. Куча кредитов, часть из которых выбивают из меня коллекторы – плачу по чуть-чуть. Плачу впустую – потому что больше нет у меня дома, на который я брала кредит, и не будет у меня больше никогда цветущего двора-сада.  Серьезно пошатнувшееся здоровье на фоне всех этих переживаний. И беспросветное будущее. Перспектива скитаться по съемным квартирам до самой старости.

Но я изменилась. Стала иначе смотреть на некоторые вещи. Стала лучше понимать, чего хочу и чего не хочу. Что необходимо – а что не обязательно. Стала намного легче относиться к наличию или отсутствию имущества. Нет – и не нужно, не смертельно. Это имущество может просто исчезнуть раз и навсегда, как будто его и не было. И только пепел развеется на ветру. 

Я замкнулась в себе. Для меня стало тяжело общаться с людьми напрямую и рассказывать о своей беде. Но свято место пусто не бывает – я нашла много друзей в Сети.

На съемную квартиру я решилась переехать только через 10 месяцев. С того пожара прошло уже три года. Все мое имущество – только то, что есть в съемной квартире, и что можно быстро собрать, когда придет время переезжать в другое жилье. Из мебели – стол и два компьютерных стула. Из техники – утюг и компьютер. Остальное – хозяйское.

Мы поняли, что нужно жить здесь и сейчас – жить друг для друга и ради друг друга. Сегодняшним днем. Потому что в любой момент твой маленький рай может превратиться в ад. И с этим потом придется жить.