Алаас Кубалаах

Дальше - больше, как говорится, пришла беда - отворяй ворота. Мать впала в депрессию, долго болела, и этого времени хватило, чтобы сын связался с плохой компанией, стал употреблять сначала так называемые «травки», а затем и настоящие наркотики. Мать, на время позабыв о горестях и печалях, вступила в борьбу за своего ребенка, но - увы! - потерпела фиаско: ни уговоры и слезы матери, ни лечение в дорогой московской клинике не помогли, молодой человек вскоре погиб от наркотиков. Бедная женщина в этой трагедии винила только себя: мол, была слишком занята своим горем, не обращала внимания на сына...  После похорон - уже вторых за очень короткий срок в одной семье (как будто кто-то сглазил) -  старшая сестра увезла несчастную женщину в село, где проживала с семьей, поскольку было понятно, что одну ее нельзя оставлять, в то же время не могла надолго оставлять собственную семью и свое большое хозяйство. Так женщина оказалась в одном из районных центров, довольно большом селе. Сестра Маайыс работала в школе, вела биологию и химию, была очень занятой женщиной, как и все сельские учителя, кроме работы, занималась общественной работой в туелбэ*, кроме прочего, семья держала двух коров с телятами, свиней, огород с двумя теплицами. Само собой, что особенно сюсюкать с сестрой не было ни времени, ни возможности. Наоборот, сразу по приезде домой Майя Васильевна, как будто забыв о трагедии сестры, поручила ей часть домашней работы. 

В первое время наша героиня - назовем ее Верой - обижалась на сестру, что та словно забыла о ее горе и занята только своей жизнью. Однако дело обстояло совсем не так. Сестра Маайыс ни на минуту не забывала о сестре и ее горе, больше того, будучи еще в городе, она посетила одну знающую женщину-экстрасенса, была и у психолога.  И все делала правильно - так, как посоветовали эти женщины.  Иногда по вечерам, но чаще всего в выходной Майя Васильевна ходила к своим знакомым женщинам, сестру обязательно тащила с собой. У одной женщины, портнихи, Маайыс брала уроки шитья, у другой тоже что-то делала. А когда возвращались домой, как бы ненароком рассказывала сестре об этих женщинах, об их нелегкой и трагичной судьбе.  Мораль не читала, но было ясно, что она дает понять Вере: горе горем, но жизнь на этом не кончается... 

Но самый главный сюрприз она приберегла на лето. Как только у школьников начались каникулы и учителя ушли в отпуск, сестры собрались в самое отдаленное село своего улуса - на свою историческую родину, где когда-то жили не только они сами со своими родителями, но и все их предки. Никого из близких родственников там не осталось, кроме одного троюродного дядюшки. 

Женщины приехали в деревню, остановились у того самого дяди, двоюродного брата отца, тот давно жил один, взрослые дети жили кто где, звали его к себе, но дед наотрез отказывался: мол, пока могу сам себя обслуживать, буду жить возле родного алааса Кубалаах*. Живут так сестры, вечером беседуют со стариком о том о сем, в основном о старине... На пятый день сестра Маайыс вдруг засобиралась домой, но Веру с собой не взяла, в категорической форме приказав остаться с дядей. «Поживи в деревне, здесь похоронены все наши предки, подыши воздухом родины, да и дядю нужно поддержать, будет время - он покажет тебе наш родовой алаас, это тебе нужно сейчас», - с этими словами сестра уехала. Вера осталась с дядюшкой. 

Прошел день, другой, неделя, две недели... Старик с самого раннего утра до самого вечера копошился по своему немудреному хозяйству, по многолетней привычке человека, привыкшего долгое время жить в одиночестве, бормотать себе под нос, как бы разговаривая сам с собой. Казалось, ему было все равно - один он или с кем-то в компании. Впрочем, родственницей особо тоже не тяготился, охотно ел сваренный ею ужин, однако в долгие разговоры, как с Маайыс, не вступал. 

Однажды вечером только сказал: завтра пойдем, оденься поплотнее и резиновые сапоги не забудь. Утром чуть свет уже тронулись в путь. Шли довольно долго и наконец вышли на небольшую елань, чуть левее виднелось круглое небольшое озеро. 

- Добрались, вот наш алаас, Вера, - выдохнул старик, усевшись на пенек. - Ты иди, посмотри озеро, а я тем временем полежу отдохну, устал я что-то сегодня... 

А у Веры, наоборот, усталость как рукой сняло, она, сбежав с пригорка, помчалась к озеру. Хотелось с разбегу броситься в его прохладные воды. Как давно она не купалась в речке, в озере! Она долго плескалась в чистой прохладной воде, наконец, вышла, оделась. Крикнула: «Дядя Коляяя, ты где?» Никто не отозвался, тогда женщина взбежала на пригорок, но мужчины нигде не было... Старик как будто испарился, не было и следа его пребывания. Как? Он ее что, привел сюда, чтобы бросить? Она бросилась туда, сюда, кричала, звала дядю, пока не сорвала голос, наконец устала, села на траву и сама не заметила, как заснула.

***

И снится ей сон. Как будто идет она по лесу очень долго, все время спотыкается о корни и падает. В лесу сумеречно, откуда-то сбоку идет голубовато-зеленый цвет, она плачет и страшно спешит, потому что скоро наступит ночь. Наконец деревья расступаются, и она видит впереди какой-то огонек. Удивленная женщина выходит на небольшой алаас, посередине которого стоит старинный якутский балаган: из трубы вьется дымок, в окнах призывно светится огонек. Она открывает обитую телячьей шкурой дверь и попадает внутрь. И видит согбенного годами престарелого старца, сидящего возле камелька, он, попыхивая трубкой-хамса*, сидит возле горящего камелька. Такая же древняя старушка, одетая в платье-халадаай*, помешивает большой ложкой в котелке, из которого идет пар и вкусно пахнет мясом. Старики радушно встречают заблудившуюся женщину и, усадив за трехногий круглый стол-сандалы, угощают вареным мясом и суоратом. В этой гостеприимной юрте она проводит трое суток. На ее вопрос, как добраться до деревни, старики неизменно отвечают загадочной фразой: «Всему свое время, чыычаах*, найдет тебя твой дядя, никуда не денешься, а мы люди старые, давние, ничем помочь не можем».  

На третьи сутки она просыпается и внезапно понимает, что сидит возле озера, она только что искупалась, даже волосы еще мокрые. Она ничего не понимает и, быстро накинув одежду, поднимается на пригорок и обнаруживает дядюшку на том же месте, где она его оставила. Тот, как ни в чем не бывало, посапывает носом. Оказывается, прошел всего час с того времени, как она побежала к озеру. 

- Ну что, посмотрела родовой алаас? Довольна? - спросил дядя и сам же ответил: - Конечно, довольна, кто там был однажды, никогда отсюда не уедет. И ты вернешься...

 Так и случилось. Осенью Вера вернулась в город, даже вышла на работу, коллеги были само внимание - такую трагедию перенесла женщина! И были страшно удивлены, когда в один день женщина без объяснения причин уволилась с работы по собственному желанию, а через какое-то время вообще уехала из города в маленькую, богом забытую деревню. И по слухам, живет там одна в частном доме, правда, топить печь ей уже тяжело, провела газовое отопление, летом же пропадает в лесу, где уже знакома с каждой тропинкой. В общем, странный поступок, не правда ли? А может, единственно правильный, чтобы найти умиротворение....

1. Туелбэ - микрорайон в селе.

2. Кубалаах - лебединый.

3. Хамса - трубка.

4. Чыычаах - птенчик.