Между сносом и расселением

Почему не диагностируют поджоги?

Интересно, что за все годы, сколько горели жилые дома в Якутске, не было возбуждено ни одного дела по факту поджога. Действительно, установить причину пожара экспертам нелегко, ведь экспертиза проводится только на наличие или отсутствие горюче-смазочных и химических веществ, занимает много времени, и чаще всего, даже при очевидном поджоге, ГСМ не находят. Пиши – проводка. Но если жильцы настаивают на версии поджога, то дело, вместе с результатами экспертизы, передается в правоохранительные органы. Где-то через месяц. Словно все это время и поджигатель, и свидетели сидят на пепелище и только ждут, кому дать показания. Типичный висяк для порчи статистики, не так ли? И при такой привычной многолетней картине тем более удивительно жителям Якутска, что поджигателей вдруг начали ловить. Для отвода глаз, считает среднестатистический житель. Но все оказалось проще. При муниципальном управлении ВД теперь создана отдельная оперативная группа по раскрытию подобных преступлений, которая выезжает на пожар вместе с МЧС. Ну и для профилактики наряды полиции в ходе патрулирования проверяют дома под снос: не поселились ли там бомжи, не играют ли там дети с огнем? Правда, даже при обнаружении подозрительных лиц полицейским девать их будет некуда. Ну, отвезут бомжей за пару кварталов от полупустого дома, ну, разгонят подростков и – дальше по своим делам. А те вернутся, и никто за это не в ответе. «Мэрия виновата».

Почему не сносят?

Так как чаще всего пожары происходят в расселенных или частично расселенных домах, население подозревает застройщиков, мол, те ускоряют процесс, ведь строить нужно срочно! Изучив некоторые факты, например, при пожаре на Дзержинского, 11, где все квартиры были определены и шел процесс оформления, или на Халтурина, где сгоревший полурасселенный дом вообще стоит в стороне от начавшегося строительства, понимаешь, что застройщику это зачем? Нет смысла. 

Есть и те, кто обвинения в нарочных пожарах вешает на самих жителей. Мол, те хотят скорейшего решения вопроса по расселению. Но разве у здравомыслящего человека поднимется рука на поджог собственного имущества? Никто и никогда не уведет с пожарища под белы рученьки сразу в новую просторную квартиру любого погорельца. Глупо. Глупо и не смешно. Любой пожар – это беда и трагедия.
И все же, зная, что полурасселенный дом пожароопасен, некоторые продолжают в них жить. Не каждому по душе закон, согласно которого при расселении из аварийного жилья улучшение жилищных условий не предусмотрено. И люди остаются в своих старых квартирах, судятся и тянут время.

Игорь ТКАЧЕНКО, руководитель Департамента жилищных отношений:
- Пожары в Якутске были всегда, и обстоятельства их возникновения разные – от неосторожного обращения с огнем до поджогов. Зачастую пожары возникают в частично расселенных домах, где еще сохраняется энергообеспечение и имеется свободный доступ в пустующие квартиры. Чаще всего такие дома не освобождаются вовремя из-за несогласия жителей с условиями расселения. Они имеют право подавать в суд, который в итоге разъяснит им те же самые положения. Мы ждем. А иногда нам приходится подавать встречные иски на выселение из опасного дома, и это тоже время. Сейчас только в одном Строительном округе расселяется несколько домов – в 47 квартале Лермонтова-Халтурина. Все дома, которые были под пятном строительства, спокойно расселены и снесены.

Снести нельзя помиловать

Мы помним и случаи пожаров в домах, полностью расселенных. Расселенный дом вроде сгорит – не жалко, но зачастую такой пожар угрожает соседним домам, где живут люди. Вообще, если дом начинает расселяться, его нужно снести как можно быстрее, чтобы он не зиял пустыми окнами. Здесь, конечно, претензии к администрации.

Дмитрий САДОВНИКОВ, первый зам главы:
- Хороший вопрос – почему не сносим. Дело в том, что сносу дома предшествует длительная процедура. Некоторые обвиняют управы, почему они не сносят, но это неправильно. Они не являются заказчиками данных работ и не имеют субсидирования. Если бы мы могли производить снос расселенных по программам домов силами наших предприятий, то они эту работу проводили бы вовремя и сразу, и пожары не происходили бы. Снос дома за счет муниципалитета должен проходить через конкурсы. Приведу пример. Еще в прошлом году расселенный дом по Ярославского, 16 никто не хотел сносить за 100 тысяч рублей, а в этом году нашелся частник, который взялся за работу за 95 тысяч. Также сразу мы не можем снести и сгоревшие дома, не подлежащие восстановлению. Они являются чужой собственностью, по которой права муниципалитета ограничены, и прокуратура нам не позволит вмешиваться. Кстати, по закону сгоревший или аварийный дом должны сносить сами собственники, но этого никогда не делается. Поэтому по закону мы, во-первых, сначала должны потребовать сноса у собственников, и лишь потом, через суд, можем снести самостоятельно. Это тоже время. Проблема подобных пожаров имеется по всей стране.

- Может, тогда нужно просто ограничивать доступ в расселенные и частично расселенные дома – заколачивать окна, двери к примеру?
- Этот вопрос мы поднимали, но пришли к выводу, что мера неэффективная – что сделано человеческими руками, также легко разрушить. Люди при желании попадают и в охраняемые дома, что уж говорить о пустующих.

- Если порассуждать, чья выгода может прослеживаться в происходящих пожарах?
- Не думаю, что за ширмой последних пожаров могли стоять застройщики. От того, что дом сгорел, обязанность по расселению с них не снимается. Мэрии тем более это не нужно – у нас нет маневренного фонда, куда расселять людей. Пожары нам не нужны. ДЖО даже предлагает тем, кто судится, пожить пока в новом доме, с сохранением прописки в старом, чтобы обезопасить людей. Мы работаем четко по программе ФЗ 185 и не имеем права отклоняться от норм «квадрат на квадрат» ни в ту, ни в другую сторону.

Игорь ТКАЧЕНКО, руководитель ДЖО:
- Если дом сгорел, а люди не расселены, им ничего не предоставлено без статуса аварийного, при этом в доме никто не живет, мы не можем расселить просто так, по желанию. Даже если там никто не живет, права собственности не прекращены, запись в Регпалате не аннулирована, сносить мы не можем. Но по представлению пожнадзора и прокуратуры мы это сделать обязаны, если они посчитают, что дом опасен.

Тушить тоже нечем

Проблема деревянных домов и их утраты мультифакторная. На одном из совещаний в Строительном округе руководитель управы Виталий Сорочан поднял проблему пожарных гидрантов, принадлежащих Водоканалу. Большинство из них не работают, и даже если пожарные приезжают вовремя, тушить им бывает нечем.

- До 2018 года нам предстоит снести порядка 400 домов по программе, львиная доля находится в нашем округе. И эти проблемы сноса, пожаров, расселения будут будоражить нас еще очень долго. В наших интересах снести все как можно скорее, хоть под гарантийные письма. Пока же мы, конечно, работаем над вопросами безопасности, предотвращения пожаров. И, надо сказать, на то, чтоб сделать все по уму – и видеонаблюдение, и сигнализации, нужны огромные деньги, которых у нас нет. Часть расходов на обеспечение пожаробезопасности ложится на управу и управляющие компании. Мы со своей стороны убираем камыш, сносим кладовые. Скоро к нам присоединятся студенты со стройотрядов. Они ведут работы в помощь нам уже не первый год, еще и деньги получают за это. Хорошая президентская программа. Половина всех кладовых в округе уже снесена, в этом году планируем закончить. Очень трудно объясняться с жильцами. Но мы объясняем, что более безопасно хранить вещи в контейнерах.

Елена РОЖИНА, старший госинспектор отдела надзорной деятельности:
- Так как пожары чаще всего происходят по ночам, с пяти вечера у нас начинаются рейды совместно с участковыми по домам, делаем обход и проводим инструктаж с населением по противопожарной безопасности. Так же нам помогают народные дружины.

Вопрос по гидрантам предложил взять на себя депутат Ил Тумэн Виктор Федоров путем депутатского запроса в МинЖКХ.