Мистика в жизни художника

Изучая в полноте описанные биографию художника и воспоминания его родных, можно обнаружить и собрать по крупицам весьма интересные и удивительные факты и даже довольно солидную мистическую составляющую его жизни. Собранное все воедино впечатляет.

Бес попутал

С 1891 г. Иван Попов служил в разных церквях псаломщиком и характеризовался только с лучшей стороны. В 1900 году Иван Васильевич преподавал рисование в духовной семинарии, совмещая службу псаломщиком в тюремной церкви. Он пользовался большим уважением среди духовенства, чиновничества, купечества. В 1902 г. по прошению он был определен к Холгуминской церкви, затем вышло распоряжение епархиального начальства о командировании его на один год в Москву и Петербург обучаться на иконописца.

Но в жизнеописании художника есть одна малоизвестная и странная деталь: будучи, находясь на обучении в 1891 году в Якутской духовной семинарии, его исключили оттуда за карикатуры на духовное начальство: юношу, что называется, бес попутал. В дореволюционные годы его христианскую душу тяготило нечто мрачно мистическое, потустороннее: в сюжетах картин преобладали мертвецы, скелеты, неистовствующие шаманы, мрачные удаганки, унылые и безрадостные сюжеты в ночной мгле. Потомственного священнослужителя мучили угрызения совести, он находился в состоянии постоянного покаяния перед Богом, страх перед пламенем ада обуревал его душу.

С 1905 года Иван Васильевич Попов занимается сбором этнографических коллекций для петербургских музеев. Эти занятия обогатили его краеведческими знаниями и дали возможность вторично в 1912 году съездить в Петербург после неудавшейся поездки на обучение, которое прервалось событиями 1905 года и материальными затруднениями. По возвращении в 1913 году в Якутск И. Попов вновь приступает к дополнительному сбору этнографических коллекций.

Вопросы жизни и смерти по-прежнему волнуют его. По большей части его занимают раскопки древних могил, он скрупулезно описывает местонахождения и описание древних якутских захоронений. Представил в Археологическую Комиссию фотоснимки, рисунки, этюды и чертежи старинных церквей и памятников Якутской области. Обнаружил наземные погребения (арангасы) и дохристианские могилы в ряде улусов. Открыл в Якутске первую иконописную и художественную мастерскую.

Спасительный холст

От духовного смятения его отвлекает общение с политическими ссыльными и демократической интеллигенцией Якутска, участие в различных мероприятиях. В 1915-1917 годах часты встречи с Емельяном Ярославским, который в те годы заведовал Областным музеем, ему Попов и доставлял этнографические материалы. А поскольку Ярославский занимался также живописью, то его с Поповым сближали общие художественные интересы.

Позже, в смутные годы разгула классовой борьбы, террора и жестоких репрессий, активисты комсомола и партии смотрели на священника-художника как на «отпрыска» классовых врагов. Художнику Ивану Попову грозила если не смерть, то, по крайней мере, заключение в тюрьму или длительные сроки в лагерях. Однако попыток для расправы коммунисты не предпринимали - общее дело с Е. Ярославским спасло художника от беды. 

Мистические, чуть ли не языческие переживания долго не покидают его в советское время. В картине «Шаман» (1926 г.) художник тщательно вырисовывает детали одежды, бубна шамана, передает характерную позу и мимику лица. Ощущается атмосфера зловещей таинственности идолопоклоннического обряда, магии иных миров. Драматизм в резком контрасте света и тени, в рваной остроте силуэта, в выражении лица шамана с закатившимися в экстазе глазами. Оцепенение и дуновение замогильного холода вызывает в нас этот образ. Сила, исходящая от шамана, не оставляет сомнения в том, что автор относился с уважением к этому персонажу, с которым был хорошо знаком.

Шаманские врачебные практики

И. Попов был прекрасным фотографом. До революции Иван Васильевич окончательно обосновался в родном селе Ытык-Кюёль, там он работал учителем. Кроме того, лечил людей народными средствами, его жилище стало своеобразным медпунктом, куда в любое время дня и ночи могли запросто зайти больные. Лекарства он выписывал из города. Умел вправить кости, удалял зубы, принимал роды, даже владел гипнозом.

Однажды он спас от начинавшегося сепсиса женщину, у которой в чреве погиб плод. Хирургическое вмешательство по извлечению мертвого ребенка было осуществлено с помощью примитивного железного инструмента, выкованного мужем больной — кузнецом Лэкэ-Большаковым, — это уникальнейший случай в медицине. Тем не менее известно — сильные якутские шаманы во все времена умели и умеют делать простейшие хирургические операции обыкновенным остро заточенным якутским ножом, а также владели гипнозом. Конечно же, Иван Попов про это знал и именно от шаманов перенял опыт якутской медицины.

Первым настоятелем в Ытык-Кюёльской Преображенской церкви был его дед протоиерей Димитриан Попов, также известный среди населения как «победитель оспы»: вакцинация и изоляция больных в свое время сделали свое дело, смертность от оспы в среде коренного населения прекратилась, после чего даже шаманы стали принимать крещение святой водой. Вряд ли шаманы скрывали свои методы лечения от любознательного внука «спасителя». Нужно добавить — дед излечил от черной оспы своего внука еще в десятимесячном возрасте.

Летаргический сон мировой фотомодели

И наконец, еще один удивительный случай. Дело было летом. В Ытык-Кюёльскую церковь поступил для отпевания умерший по фамилии Боросоков. Отпевал покойного и читал над гробом отходные молитвы родной брат художника псаломщик Николай Попов. Во вторую ночь заупокойной службы, а ночи в Якутии летом белые — светло как днем, мертвец вдруг сел и задрожал от холода. Псаломщика, понятно, при виде такого потустороннего зрелища обуял смертный ужас, и он убежал из церкви. «Мертвец», сам до конца не осознавший, в чем дело, встал из гроба и пришел в известную юрту сельского лекаря — к Ивану Попову. Художник очень удивился, увидев ночью нарядно разодетого Боросокова, но, разобравшись в ситуации, велел домашним поставить самовар, напоил ночного гостя горячим чаем, отогрел. После чего «покойник» окончательно ожил.

С той поры началась их многолетняя дружба и сотрудничество. Боросоков стал одной из первых известных «фотомоделей» в истории мировой фотографии. Колоритный образ якута с косой-горбушей обошел весь мир. Его фотоработы отображены во многих научных публикациях, почтовых открытках, альбомах, пополнили фонды российских и зарубежных этнографических музеев.

Художник Иван Васильевич Попов в разное время целых шесть раз (!) спасал Боросокова от погребения во время летаргического сна, что дало обильную пищу для изучения им этого феномена. Больной боялся впасть в летаргический сон, потому что существовала опасность быть похороненным заживо, и поэтому всех предупреждал — если он «умрет» в отсутствие художника, его ни в коем случае не надо предавать земле, а надлежит безотлагательно сообщить об этом Ивану Попову. В общей сложности Боросоков семь раз впадал в летаргический сон. Умер же он по-настоящему уже через много лет после смерти Ивана Попова.

Андрей Ефремов (Брэм)