На лесной тропинке

Возле школы находилось двухэтажное деревянное общежитие для работников школы, там меня и поселили. Кроме меня в двухкомнатной квартире жили еще две молодые учительницы. Да и в остальных квартирах жили учителя – как одинокие, так и семейные.  

Однажды к нам зашла наша соседка – учительница биологии, которая была, так  сказать, старожилкой этого общежития (не считая, конечно, семейных). Ей было, наверное, где-то около сорока, если не больше. Она, как и большинство сельских учителей, жила только работой, очень любила своих учеников, и они ее. Конечно, в маленькой деревне с потенциальными женихами было туго, выходить было не за кого. Зимними  вечерами мы ходили дуг к другу в гости, гоняли чаи с вареньем и развлекались разговорами о том, о сем. 

Катерина, так звали эту учительницу, очень много рассказывала о своей студенческой жизни, об историях, которые происходили в ее время на Сергеляхе… Рассказчицей она была просто замечательной. Однажды она зашла к нам с небольшим альбомом с фотографиями. Поужинав, мы уселись на кухне, где было теплей и уютней, и стали рассматривать фотографии в альбоме. Вот групповая большая, вот молоденькая Катя в студенческом строительном отряде, а это с девушками, с которыми жила в одной комнате. Среди улыбчивых, открытых лиц в глаза бросалось одно – замкнутое, чересчур серьезное, со строгим взглядом исподлобья. «Кто это?» - непроизвольно вырвалось у меня, хотя ее неприветливое лицо мне совсем не понравилось. Но было что-то тревожное во всем ее облике… «Как-нибудь потом про нее… Сегодня не хочу портить вам настроение», - сказала Катерина. 

После новогодних праздников, во время рождественских каникул, мы, молодые учителя, решили погадать. Однако почему-то гадание не шло, мы, помучавшись какое-то время, решили закончить. Как раз в это время к нам постучались – это пришли Катерина с пионервожатой Светой с какими-то постряпушками. И вот тогда мы и узнали историю той девушки из ее альбома. Историю трагическую и, в какой-то степени, мистическую…

Она, эта строгая девушка, жила с Катериной все пять лет учебы в одной комнате, была старостой их группы. Была она немного постарше остальных девчонок, года на три или четыре (в молодые годы, особенно в студенчестве, это большая разница). Надо сказать, что она не особенно командовала своими соседками по комнате и, если ей что не нравилось, прямо об этом не говорила, а выражала свое осуждение молчанием. А вот это было еще хуже. Она, Лида, просто давила на них своим осуждающим, непримиримым молчанием. В общем, человеком она была непростым и даже очень тяжелым. Возможно, на ее характер повлияли жизненные невзгоды, которые как бы преследовали ее с раннего возраста. Раннее сиротство, затем она попала в семью своего дяди, жена которого постоянно обижала девочку, укоряла куском хлеба и даже частенько била ее, чем ни попадя. Ей никогда в жизни не дарили подарков ни на Новый год, ни на день рождения, который вообще не справляли. В школе ее тоже не особенно жаловали, наверное, потому, что она была хуже всех одета. В старших классах она жила в интернате в районном центре, так как в той деревушке, откуда она родом, была только восьмилетка.  И только там, рассказывала она подругам, наконец стала есть досыта, спать на собственной кровати и нормально, не с чужого плеча, одеваться. Она так и не простила тетю и не ездила к родственникам даже в длинные зимние каникулы. Рассказывая о своем несчастливом детстве, она никогда не плакала, но мстительно замирала и говорила, что, закончив учебу, она непременно поедет в родную деревню и будет там «жить лучше всех». Лида единственная из них подрабатывала во время учебы – мыла полы в каком-то учреждении. 

Кроме того, с рвением занималась общественной работой, вечно заседала где-то, так что возвращалась в общежитие позже всех и, поев, что оставляли ей девчонки, почти сразу же ложилась спать. И, конечно же, никаких романов, как будто была уже глубокой старухой. «Глупости все это!» - был ее апелляционный вердикт. Хотя их, своих соседок по комнате, никогда не осуждала за их студенческие романы. Впрочем, был один человек, которого Лидия сильно осуждала и подвергала всяческому остракизму. Это был их однокурсник, так сказать, Казанова общежития, который успел к третьему курсу охмурить почти всех более-менее заметных, ярких девушек не только своего курса, но и постарше. Кое-кому даже пришлось взять академический отпуск из-за интересного положения. Столкнувшись с ним в коридоре, где он вешал лапшу очередной жертве, она презрительно фыркала и, зайдя в комнату, говорила: «Этого жеребца не мешало бы кастрировать!» 

После четвертого курса Лидия, как  обычно, уехала в стройотряд, чтобы заработать деньги. Осенью они, уже дипломники, возвратились в город позже обычного, после обязательной учительской практики, которую проходили в своих родных районах. Лидия же проходила практику в городе. Каково же было их удивление, когда вечером того же дня обнаружили, что их соседка-схимница, которую никогда не видели рядом с парнем, беременна. Саму Лидию они боялись расспрашивать, но, как говорится, все тайное вскоре становится явным, ведь многие из их курса были с ней в стройотряде, и на их глазах разгорелся стремительный роман неприступной, казалось бы, девушки … и с кем?  С тем самым презираемым ею Казановой – бабником Васькой Р.! Оказывается, и на старуху бывает проруха: Лидия, несмотря на свои принципы, также не устояла перед мужским обаянием этого парня, который зачем-то соблазнил эту донельзя серьезную и не очень симпатичную девушку, притом старше себя лет на пять.  Причем, как всегда, не собирался связывать себя узами брака. А Лидия – куда девались ее целомудрие и прочие установки? – стала буквально преследовать того, пытаясь насильно женить бедного ветреника. Но тот, не будь дурак, быстренько удрал от нее в какую-то очень дальнюю деревню своего района. А она осталась в городе как беременная, и еще потому, что не приедет же она в родную деревню без мужа и с ребенком! В деканате похлопотали насчет жилья, вроде бы все образовалось. 

Дальше рассказ пойдет уже о том парне, Васе. Тот сначала жил себе в этой деревеньке, как сыр в масле катался, кругом родня, от деревенских красоток нет отбоя… Первый парень на селе, так сказать. И вот однажды, это было уже зимой, он возвращался домой после школьной дискотеки, где дежурил как классный руководитель. Дорога шла через небольшой лесок. Было уже довольно поздно. Светила неяркая ущербная луна. Идет он по снежку – хруп-хруп, это его шаги раздаются в тишине. И вдруг слышит, что кто-то идет за ним следом. Он оглянулся – никого не видно. Между тем кто-то шел вместе с ним по заснеженной тропинке. Василий не только слышал хруст снега, но и отчетливо чувствовал чье-то разгоряченное дыхание. Он поначалу рассердился, подумав, что кто-то из старшеклассников его разыгрывает, крикнул: «Эй, кто там?»  И в тот же момент увидел впереди себя женскую фигуру с ребенком на руках. Видимо, было что-то сверхъестественное и зловещее в этой полупрозрачной фигуре, что Вася, парень не робкого десятка, сильно струхнул. Несмотря на стужу, его прошибло потом, сердце гулко застучало в груди, он замер на дорожке, не зная, что ему делать, куда бежать. Пока он так стоял, фигура исчезла, словно растаяла в туманной дымке. Тогда он ничего не понял и даже потом сомневался: уж не привиделось ли ему вообще эта фигура? 

Нет, не привиделась, поскольку все повторилось через какое-то время. Только на этот раз он услышал сначала плач ребенка. Помнит свое удивление: мол, что за ребенок плачет в это время в лесу?  И только затем увидел ту же женскую фигуру перед собой на расстоянии нескольких шагов. И так продолжалось до самого июня, он уже боялся поздно ходить через этот лесок, делал огромный крюк, чтобы дойти до дому и уже знал: осенью он в эту деревню не приедет. Летом поехал в Якутск и встретил там кое-кого из однокурсников, посидели у одного парня, и кто-то рассказал ему о Лидии (лучше бы он вообще не ездил ни в какой город!). Оказалось, что она благополучно родила, выписалась из больницы, однокурсники помогли чем могли, купили приданое, кроватку, детскую одежду… Потом как-то закрутились, у всех свои дела, работа… Да и сама Лидия была не особо-то коммуникабельной особой, ни с кем не поддерживала отношений, коллег еще не имела, с соседями вообще не общалась.  Тревогу забила детская поликлиника. Оказалось, что в один прекрасный день женщина оделась и вышла с ребенком на улицу и… пропала. С тех пор ее никто не видел. Позвонили к родственникам в район – там она тоже не появлялась. И главное – ничего, ни документов, ни вещей, с собой не взяла. Обзвонили все больницы, морги – тоже ничего. И вот тут Василию стало по-настоящему страшно, он наконец понял, кого он видел  в лесу на снежной тропинке.