Нехорошая смерть

Но, конечно, самым плохим концом считалось, когда человек накладывал на себя руки. Когда тот или иной человек умирал нехорошей смертью, обряд погребения совершался с особой тщательностью, с соблюдением всех ритуалов, так как древние саха верили: если при похоронах  что-то упустить, забыть, то в этом случае умерший может превратиться в ёр, то есть в призрак, который начинает пожирать свой род, кроме того, плохая смерть, особенно самоубийство, может передаваться потомству. Чтобы этого не случилось, принято было совершать специальный обряд при погребении. 

Так, если хоронили человека, заблудившегося в лесу и умершего там, то, перед тем как положить в гроб, подвергали порке прутьями, приговаривая: мол, сам нашел такую смерть, если попытаешься вернуться, став абаасы, получишь еще больше!» 

Самоубийцу так же, перед тем как похоронить, подвергали особому ритуалу: связав за шею и за руки, привязывали к хвосту необъезженного жеребца и пускали в поле. Таким образом как бы запутывали умершему обратную дорогу при помощи Дьесэгэй айыы – якутского конского божества. 

Умерших нехорошей смертью хоронили вдалеке от жилых мест, в глухой тайге, без гроба, лицом вниз, повернув головой на восточную сторону. На грудь клали большой каменный булыжник, чтобы покойник не вздумал бродить по свету и беспокоить родных, при этом старший из родственников говорил: больше не приходи на этот свет, оставайся в нижнем мире, пожалей своих родственников.  

Заблудившегося или утонувшего в воде человека ждали, искали в течение 40-ка дней. Затем приглашали шамана или удаганку, чтобы те с помощью своих подручных абаасы смогли найти, где покоится тело погибшего. Тот мастерил из трухлявого дерева эмэгэт  (деревянный идол, изображение) и прикреплял дух не найденного человека к этому эмэгэту. После этого родственники хоронили его, надев одежду умершего, и  устраивали поминки, забивали корову, из шкуры делали кэрэх* для абаасы.

* * *

Если утонувшего не могли сразу вытащить, отец или младший брат шел на берег и громко звал его по имени. Один такой случай описан в книге доктора исторических наук, профессора Р. И. Бравиной «Жизнь. Судьба. Смерть». Случилась эта история в первые годы советской власти, в 20-х годах прошлого века в Таттинском улусе в наслеге Черкёх. У одного местного жителя по имени Болтоно Дьаппан Хара Ньамах утонул сын во время мунха* на озере. Парня долго пытались вытащить при помощи невода, но безуспешно. Тогда кто-то посоветовал обратиться за помощью к знаменитой удаганке Прасковье, которая была известна по прозвищу Дыгыйык. «Уж она-то точно найдет!» - говорили все. Женщина была родом из села Игидэй и жила в Черкехе вместе с мужем, который был намного моложе ее. По слухам, прежде чем стать удаганкой, она три года маялась умопомешательством, после развелась с первым мужем и вышла за молодого парня. Поначалу родственники мужа невзлюбили женщину: мол, при помощи своих чар женила на себе нашего сына, и всячески ее обижали. К слову, впоследствии род этот весь вымер. 

Сама Дыгыйык была тогда еще молодой женщиной, для якутки светлой, белокожей и миловидной, маленького роста. Кроме того, имела очень красивый и сильный голос с кылысахом*. Ходила легко и быстро, за это и получила прозвище – Дыгыйык. 

Но недаром она слыла сильной шаманкой, никто не отваживался идти к ней и просить о помощи. После долгих споров решили, что должен идти сам знаменитый Субурусский, живший в этом наслеге. Тот внял просьбе земляков и, сев на коня, отправился за удаганкой, привез ее, посадив за собой аккурат к четвертому чаепитию. 

Выпив чаю, удаганка приступила к действию. Первым делом приказала налить доверху воды в большой чабычах –  берестяную чашу. Затем под ее руководством двое умельцев смастерили из бересты эмэгэт с тыы - лодку. После этого опустила все это в воду и стала произносить алгысы*. После ее слов эмэгэт стал кружиться в воде, тогда женщина вручила чашу с водой Субурусскому и вместе с ним, не переставая бормотать, пошла к озеру. За ними шла целая толпа селян, все жители наслега, заслышав о приезде знаменитой шаманки, заспешили к озеру, чтобы собственными глазами увидеть происходящее. Подойдя к озеру, Дыгыйык попросила зажечь большой костер и  вытащила эмэгэт с лодкой и со словами заклинания спустила в воду. А тот, к изумлению собравшихся, немного покружившись на месте, вдруг стремительно поплыл на середину озера и стал удаляться. Вот эмэгэт стал маленькой точкой, пропал из виду, и тут неожиданно на этом месте показался черный силуэт человека, сидящего на лодке, которая быстро плавала по озеру туда-сюда. Тогда бормотание удаганки сменилось пронзительным криком, и силуэт человека пропал. Через мгновение все увидели: эмэгэт с лодкой возвращается обратно к берегу. А за ним появилось очертание какого-то черного  предмета - это был всплывший на поверхность труп утопленника.

* * *

Пропавшего человека также находили при помощи шамана, который, покамлав, указывал место, где искать его останки. Тогда, похоронив пропавшего по обычаю, родня немного успокаивалась. 

Тот факт, что умерших нехорошей смертью хоронили по-другому, свидетельствуют данные археологических раскопок. К примеру, в Мегино-Кангаласском улусе в местности Ампаардаах было обнаружено погребение человека с проломленным черепом, которого похоронили головой к востоку. В гробу лежал лук без тетивы и пустой колчан для стрел. 

До Великой Отечественной войны на озере Сайсары были раскопки на холме, который имел название Тыгын булгунньа5а. Там были обнаружены останки женщины-самоубийцы с пестрой веревкой на шее. Ее похоронили без гроба, положив на один бок на лиственничную плаху и без всякой одежды. 

В наслеге Ожулун Чурапчинского улуса, в местности Кытах Кюрёё, было обнаружено захоронение четверых людей, которые лежали в одном гробу. Пожилые мужчина и женщина лежали рядышком, а в их ногах – молодой мужчина с маленьким мальчиком. Все покойники, кроме ребенка, были крепко связаны тонким шнуром из кожи. И хотя погребенные были одеты в богатые, добротные одежды, рядом с ними никаких других предметов обнаружено не было. 

Наши предки очень боялись умерших нехорошей смертью и остерегались, что такие покойники, не найдя дороги в нижний мир и превратившись в ёр-абаасы, остаются между двумя мирами и сжирают оставшихся родственников. Вот почему никогда не клали к ним в гроб какое-либо оружие, будь то лук или нож, кинжал, и крепко связывали покойников по рукам и ногам.

Мунха – невод, в данном случае – коллективная рыбалка.

Кылысах – особенный голос с переливами.

Алгыс – заклинание. 

Кэрэх – жертвоприношение.