Психиатр Евгений Винокуров: «Технологии могут повысить доступность к специализированной помощи»

Медицинскую помощь с помощью технологий пациенты воспринимают легче: иногда это экономит им время и деньги, такая помощь доступнее — важно лишь наличие интернета. Можно связаться со специалистом даже в самом маленьком населенном пункте. К тому же это предпочтительнее тем, кто боится осуждения.

Переплетение цифровых технологий и темы психического здоровья не обошло и Якутск — этим занимается новый резидент Технопарка «Якутия». Евгений Винокуров, психиатр со стажем больше 20 лет, кандидат наук, недавно закончил разработку приложения по поведенческой активации. Врач рассказал о своем новом приложении и поделился о том, почему людям в Якутске тяжелее обращаться за помощью к психиатрам, и как это приложение сможет снять нагрузку на медицинскую систему.

К ПРИНЯТИЮ СВОИХ ЭМОЦИЙ ЧЕРЕЗ ТЕХНОЛОГИИ

— Как будет работать ваше приложение, и кто сможет им воспользоваться?

— В принципе любой желающий. Оно работает как стандартное To-­Do приложение. Примерно также по сути. Методика поведенческой активации — это своего рода дневник эмоций, объединенный с планнером, который также дает обратную связь эмоционального состояния и изменений самочувствия в ответ на определенные виды активности и помогает выбирать те, которые улучшают эмоциональное состояние.

— То есть приложение работает по принципу самоорганизации и анализу состояний человека?

– [Приложение работает] как журнал, трекер эмоций. Плюс дает определенную методику, которая позволяет выбрать именно те виды активности, которые позволяют изменить поведение с депрессивного на антидепрессивное.

— Когда планируется его выпустить?

— Само приложение для Android готово, в таком виде оно и использовалось в исследованиях — как психотерапевтическое приложение. Но из-за того, что его надо размещать в маркетплейсах, проще перевести его на другую платформу, более демократичную, которая позволит сделать его как мини-приложение ВКонтакте или Telegram без скачивания.

Справка:
биллинговая система сервиса Google Play приостановила работу для российских пользователей с 10 марта 2022 года.

В IT БЕЗ ПОМОЩИ НИКАК

— Вы недавно стали резидентом Технопарка. Как Вы пришли в IT? Какие перспективы Вы видите в этой области?

— Сам Технопарк достаточно известен, на слуху. Возникла необходимость: в целом, использование цифровых технологий — это такая актуальная задача в медицине, и в психиатрии в частности.

Это может повысить доступность специализированной медицинской помощи. Доступность квалифицированных психиатров и психотерапевтов низка, поэтому во всем мире пытаются использовать возможности цифровых технологий, как в информировании населения, диагностике, а также как форму психотерапии (так называемая интернет-­психотерапия). Поэтому это актуально.

В рамках исследований мы занимались проблемами аффективных расстройств, включая, прежде всего депрессию. Обсуждалось участие в одном из международных проектов, но предложенные платформы были слишком дороги. Каждый регион должен был оплачивать.

Поэтому возникла мысль создать свои инструменты, а после этого логично было обратиться в подобное учреждение как Технопарк. У нас был опыт использования технологий в исследованиях и клинической практике, готовые инструменты, а также разработали несколько собственных программ с получением свидетельства.

— Кто работает у Вас в команде? Это ­кто-то из Технопарка?

— В научной работе у меня есть коллеги, в плане разработки приложения я работаю самостоятельно. Обращаюсь к консультантам, фрилансерам, как подрядчикам, по отдельным задачам. В Технопарке, если будет необходимо, можно с ­кем-то объединиться.

«В ЯКУТИИ ВЫСОКИЙ ПОРОГ ТЕРПЕНИЯ СТРЕССА»

— Есть ли особенности так называемого «якутского менталитета» в отношении к психологическим проблемам?

— В Якутии достаточно распространенное явление, что у людей высокий порог терпения к эмоциональному стрессу. Это, возможно, из-за страха стигматизации или особого отношения к негативным эмоциональным переживаниям. То есть люди у нас обращаются за помощью не просто при депрессиях, невротических расстройствах, а когда это уже достаточно длительное серьезное состояние. Я не говорю про психозы или ­какие-то другие тяжелые психические расстройства, как деменция, вторичные к неврологическим болезням нарушения.

Когда речь идет о депрессиях, невротических расстройствах, говорится о наличии 3 факторов: биологическом, общем психологическом (факторе общей уязвимости — выученная беспомощность, толерантность к неопределенности, другие особенности личности) и специфическом для конкретной болезни — для депрессии, для невроза (например, склонность к тревоге при ­каком-либо физическом дискомфорте или боли — при паническом расстройстве, и ипохондрии). Когда обращаются люди с достаточно выраженными нарушениями, это прежде всего люди, у которых выражены все 3 фактора. Соответственно — это предрасположенность. Неважно какое время. Чтобы ни происходило, у них все равно, рано или поздно, были бы эти расстройства.

Психические расстройства достаточно распространены. Мы знаем статистику, она достаточно стабильна. Распространенность невротических расстройств, конечно, во время экономических, политических трудностей может в ­какой-то степени увеличиваться, но основные выраженные расстройства — их статистика стабильна.

Например, в период ограничений, связанных с ковидом: самоизоляция, ограничение социальной активности — их можно отнести к специфическим для депрессии психологическим факторам. Поэтому, конечно, в ковидный период общее количество непсихотических психических расстройств увеличивалось, но это скорее за счет легких невротических депрессий, а не тяжелых биологических.

Здесь Евгений Вячеславович отметил пользу своего нового приложения:
— Как раз именно при невротических депрессиях подобное приложение более эффективно. Они как раз более чувствительны к подобным методам лечения. Это позволяет помочь медицинской системе и системе психологической помощи снять нагрузку за счет более легких случаев, которых становится больше при социально-­экономических и политических потрясениях. А более тяжелые нарушения стабильны, процент постоянен.

ВСЕГДА ЕСТЬ СТЕПЕНЬ НАСЛЕДСТВЕННОСТИ

— То есть к вам обращаются только с тяжелыми случаями?

— Лучше сказать, что, если сравнивать с другими регионами, в Якутске пациенты с невротическими нарушениями обращаются с более тяжелыми состояниями — время до обращения к психотерапевту или психиатру дольше, чем в других городах.

Невротические нарушения — мы не говорим сейчас «неврозы», потому что этот термин скомпрометировавший себя — они не чисто психологические. Есть биологический фактор — особенность темперамента, конституция нервной системы и так далее — всегда есть степень наследственности.

Невротические расстройства легче лечить на ранних стадиях, при легкой степени выраженности — амбулаторно, во время консультаций. А бывает нередко обращаются пациенты с длительной историей, выраженной дезадаптацией — с теми же неврозами, депрессиями — когда было бы желательно сначала снять остроту состояния в отделении или клинике неврозов, или в дневном стационаре, не в общем психиатрическом отделении (отделении психозов).

Люди часто ошибаются: «если у меня не психоз, то значит все можно вылечить амбулаторно». Это не всегда так.

«ЛЮДЬМИ ЛЕГЧЕ ВОСПРИНИМАЕТСЯ ЧТО У НИХ „ВСД“ ИЛИ ДРУГИЕ ПСЕВДОДИАГНОЗЫ»

— Тогда, когда вы советуете обращаться при ранних симптомах, какие они?

— Люди и сами знают [симптомы], если основные проявления невротических расстройств и депрессий — это 2 основных аффекта — тревога и депрессия. Может быть еще бессонница. И если человек чувствует, что сам справиться не может, то ему имеет смысл, если он стесняется — я не настаиваю, чтобы сразу обращались к психиатрам и психотерапевтам — обратиться сначала к психологу. Психологи попробовали бы помочь и, наверное, вовремя сориентировали бы, когда стоит обратиться к врачам.

Проблема в том, что люди длительно терпят тревогу и депрессию, готовы с этим мириться, так и живут: обращаются, когда у них уже т.н. антивитальные мысли. Не то, чтобы у них мысли совершить суицид, а мысль: «Если бы не жил, было бы лучше». Это, наверное, страх стигматизации или особое отношение в культуре к возможности выражать дистресс, может быть, потому что люди испытывают ­какие-то проблемы, но охотнее лечат, допустим, и ими легче воспринимается, что у них соматическое заболевание, «вегетососудистая дистония», или еще ­какие-то другие псевдодиагнозы.

И по этому поводу у них ипохондрия развивается, считая, что у них «ВСД» или «шейный остеохондроз», обследуются периодически, лечение получают, может быть, испытывают облегчение на время. Сейчас это модная тема — обсуждаются препараты, которые не имеют доказанной эффективности. Получают подобное лечение и пребывают в таком состоянии годами, пока все не станет совсем плохо или ­кто-то со стороны не укажет, что «все нет, надо лечиться», что пора к психиатру или психотерапевту.

Если у человека психическое расстройство, ему могут помочь специалисты, сам себя он вряд ли вылечит. Сначала, если нарушение не выраженное, стоит обратиться к психологу.

Нужно понимать, что обращение к психологу, психотерапевту, психиатру — это просто обращение за помощью. Так же, как мы ходим к стоматологу, окулисту и другим специалистам. Ничего страшного в этом нет, нужно вовремя обращаться, получать адекватную помощь и двигаться дальше.

— Какие есть неправильные представления о психиатрах у людей?

— Не знаю, я не сталкивался. Возможно есть ­какие-то предубеждения. Ординатуру по психиатрии закончил в 1999 году, нас уже учили современной психиатрии. Учился в Питере, Москве, позже в Иркутске — это наши лучшие школы психиатрии и психотерапии. Работал в таких коллективах, можно сказать мне повезло с учителями и коллегами — не сталкивался с поводами для таких предубеждений.

Но могу предполагать, что пациенты в т.н. «большой психиатрии» испытывают дискомфорт, потому что в случае тяжелых психических расстройств у них бывают эпизоды — особенно в начале болезни — недобровольных госпитализаций и лечения, по тяжести состояния. Пациенту и его близким сложно принять, что у него тяжелое психическое расстройство, например шизофрения. После этого у них портятся отношения с близкими, окружающими, и остается, вероятно, болезненное отношение к психиатрии. «Большая психиатрия» — это так называемые общие («острые») отделения, амбулаторная служба, которая занимается пациентами с хроническими тяжелыми психическими расстройствами.

Наверное, у людей сохраняется страх, связанный с большой психиатрией, психиатрией психозов. При этом не надо забывать, что психиатрия занимается более широким кругом проблем. Если взять статистику: шизофрения — это 1% населения, биполярное расстройство — 2%, депрессия — примерно 5–8%, паническое расстройство — 1–2%, обсессивно-­компульсивное расстройство — 1–3%, пограничное расстройство личности (чаще девушки, молодые женщины с историей нарушения пищевого поведения, самоповреждений) — 1–3% и т.д. В старшей возрастной группе распространенные проблемы — это деменции и депрессии.

ПСИХОТЕРАПИЯ В ЧИСТОМ ВИДЕ — ЭТО «ДОЛГО И ДОРОГО»

— Как вообще проходит сеанс у психиатра?

— Это не сеанс, а обычная врачебная консультация. Пациент должен быть достаточно обследован. Мы сами, конечно, можем направить на обследование, но было бы желательно, чтобы пациент несколько раз не ходил, и был обследован специалистами: терапевтом, неврологом, кардиологом. Это чтобы исключить вторичный характер нарушений, повод для сомнений в соматическом заболевании при ипохондрических фобиях. Например, депрессия является первичным нарушением, а не следствием эндокринного или неврологического заболевания.

Дальше зависит от случая: первичный больной требует больше времени — собрать анамнез, осмотр, клиническое интервью, психотерапевтическое консультирование.

— Ваш стаж работы составляет больше 20 лет. Как поменялись тенденции за это время? Сейчас у молодежи в тренде заботиться о своем психическом здоровье. Правда ли это?

— Я не сказал бы. Это просто определенно разные социальные группы. То, что мы обсуждаем — это так называемая «пограничная психиатрия» или «психиатрия неврозов», а также «консультативная психиатрия» — участие психиатра в лечении соматических больных.

Здесь скорее отличие связано с менталитетом — в больших городах пациенты легче обращаются [к специалистам]. В небольших городах люди, наверное, стесняются. Например, когда я работал в Иркутске, очень много пациентов было с других регионов, в том числе из Якутии и Якутска. Потому что, наверное, боялись или по ­каким-то причинам не могли обратиться [к помощи] в Якутске. Эта тенденция прослеживалась вне зависимости от возраста.

Специалист отмечает, что в Якутске не хватает отделения неврозов, есть только дневной стационар, для пациентов с непсихотическими нарушениями. Пациенты могут обратиться либо к участковому психиатру, либо в дневной стационар. А также в целом в психиатрии есть психотерапевтические отделения, на базе которых существуют длительные лечебные программы для таких нарушений, как нарушения пищевого поведения, расстройства личности.

— Нужно сказать и том, что психотерапия в чистом виде — это «долго и дорого». Это изменение поведения с привычного, которое по ­каким-то причинам, ассоциировано с эмоциональными проблемами на более адаптивное. Поэтому чаще используют сочетание лекарственной терапии и краткосрочной психотерапии с фокусом на отдельных проблемах. Это больше обусловлено стоимостью, меньшей доступностью психотерапии, с другой стороны, ограниченностью ее возможностей при более-­менее серьезных нарушениях.

ЛЮДИ НЕ ВЫХОДЯТ ИЗ ДОМА, НЕ ОБЩАЮТСЯ С БЛИЗКИМИ

Специалист рассказал об избегающем поведении при депрессии и неврозах и как им сопротивляться:

— Основные негативные переживания, эмоции — это тревога и депрессия. Любой невроз и депрессия как правило ассоциированы с избегающим поведением, внешним или внутренним. При депрессии люди сторонятся ­какого-то общения или активности, которая раньше была приятна для них. В итоге это приводит к тому, что люди не выходят из дома, не общаются с близкими, не ходят в кино и так далее — это поддерживает и усугубляет их депрессивное состояние.

При неврозах люди также склонны к избеганию, при социофобии избегают общения, новых знакомств, публичных выступлений, потому что это усиливает тревогу. Есть внутреннее избегание — боятся думать или вспоминать о том, что неприятно и вызывает негативные эмоции, тревогу, стыд, раздражение.

Избегающее поведение способствует хронизации любых эмоциональных нарушений, поэтому если есть избегание, то все, что помогает человеку справляться и сопротивляться избеганию: физическая или социальная активность (то, как человеку удобно любым способом) — будет способствовать поддержанию психического здоровья. Такой универсальный совет.

В заключении Евгений Вячеславович передал нашим читателям пожелание заботиться о своем психическом здоровье: «Если будут ­какие-то невротические проблемы имеет смысл обратиться, не обязательно к психиатру, а возможно к психологу. П­сихологов-то бояться не стоит. Если есть ­какие-то проблемы, то — обращаться за помощью, легче к этому относиться».