Случай на охоте

В начале 80-х годов прошлого века в один из северных поселков приехал по распределению после института один молодой парень. Он специально попросился в самый отдаленный северный район, ему, конечно, пошли навстречу: не каждый день в министерство приходят такие молодцы и просятся на край света, наоборот, почти каждый второй  выпускник хочет остаться в городе, или, на худой конец, просится в ближний район.  Молодого специалиста, можно  сказать, встретили на месте с распростертыми объятиями: дали комнату в учительском общежитии, нагрузили уроками и общественной нагрузкой. Тогда, если кто помнит, еще живы были и райком партии, и комсомол. 

Но больше всех парню были рады молодые незамужние девушки и шустрые старшеклассницы, потому как парень был, по слухам, еще не женат и довольно хорош собой: высокий, статный, спортивный, как и полагается учителю физкультуры, с обаятельной белозубой улыбкой и открытым приветливым лицом. Ему также понравился северный проселок, окруженный горами, с красивой природой, богатой дичью и рыбой. Парень этот никогда до этого не был на севере Якутии, вырос в пригороде столицы и всегда мечтал о настоящей охоте. 

Вторым физруком работал местный парень, за год до него окончивший педучилище. Они подружились и вскоре стали неразлучны. В свободное время рыбачили и ходили на охоту. Аркадий (так звали местного парня) потихоньку натаскивал напарника и учил азам охоты. Другой с радостью подчинялся. Так что напрасно ждали местные красавицы субботних танцев, чтобы охомутать завидного жениха: все выходные друзья проводили в тайге или на реке. 

Зима на севере долгая и наступает раньше, чем в центральной Якутии. Начиная с октября день  стремительно убывает. Как говорили наши предки, «…убегает лошадиным галопом». В декабре прилив стужи достигает своей кульминации. Низкие туманы окутали всю местность, казалось, земля вот-вот треснет от свирепых морозов.  Наступила полярная ночь. Приезжие, еще не привыкшие к местному климату, маялись от сонливости, все время хотелось спать. К счастью, уже в середине февраля сильные холода закончились, наступил сезон охоты на полярную лису – песца.

* * *

Костя – так звали нашего героя – долго ждал этой охоты: ему хотелось добыть несколько шкурок для своей невесты, которая осталась в Якутске. Она была на четыре года его младше и еще училась в университете. К тому времени, когда она будет на пятом курсе, Костя как раз отработает положенные два года, подкопит денег, и можно будет сыграть свадьбу. А где она начнут свою самостоятельную жизнь – об этом парень еще не загадывал. Правда, Катюше не хочется ехать так далеко от своей матери, ведь она у нее одна-одинешенька.

Ружьем он уже обзавелся, когда на зимние каникулы ездил домой. А вот об экипировке не позаботился, да и не было времени ездить по магазинам, ведь его отправили как бы в командировку, дали кучу заданий от школы и не только от нее. 

В тот день погода как будто специально была предназначена для охоты, когда двое друзей, встав на короткие охотничьи лыжи, тронулись в путь. 

К обеду у них уже было по паре песцов. Бог охоты – Байанай – не на шутку расщедрился к парням. Можно было и поворачивать назад, тем  более завтра рабочий день, с утра уроки. Но молодые люди в пылу охотничьего азарта не заметили, что погода стала резко меняться. Неожиданно потеплело, как обычно бывает перед пургой. Аркадий подумал: успеем до пурги в поселок, ничего не случится. А Костя и вовсе ничего не подумал, откуда ему, новичку, было знать капризы тундры. 

Вдруг поднялся и завыл ветер и одновременно с ним повалил снег. Стало непонятно, где небо, а где земля…

Наутро молодые люди не пришли на работу. Пурга не унималась в течение трех дней. Это еще была очень короткая пурга. А ведь, как рассказывают старожилы этих мест – эвенки,  иногда непогода может длиться и шесть, и девять и даже двенадцать дней. На исходе третьего дня в поселок, едва держась на ногах от усталости, с обмороженным лицом, пришел Аркадий. Один, без своего товарища. По его словам, Костя уже не мог идти, и он – что делать! – оставил его там, в тундре, укрыл как мог, снегом, а сам, превозмогая себя, двинулся за подмогой. Тотчас на вездеходе ринулись на поиски. Оказалось, парни блуждали чуть ли не возле самого поселка. Как только развиднелось, пурга наконец унялась, почти сразу наткнулись на Костю, который к тому времени уже окоченел. Привезли в больницу, но было уже поздно… 

Сопровождать печальный груз до Якутска было поручено Аркадию, Костина мать, услышав известие, свалилась с сердцем, отец умер год назад. Прощаясь с ним, плакали почти все – ученики, успевшие полюбить молодого учителя, коллеги-учителя, сельская молодежь, посещавшая  его секции по боксу, и даже не знавшие его люди. До слез было жалко так нелепо и трагически оборвавшейся молодой жизни! 

* * *

С того трагического случая прошло больше 30 лет. Мало кто помнит теперь об этом. Почти полностью поменялся и педагогический коллектив, которым вот уже второй десяток руководит Аркадий Васильевич. Тот самый Аркадий, местный физрук. Он ветеран педагогического труда, отличник просвещения и так далее и тому подобное, в общем, местный Макаренко и Ушинский.  Только вот и коллеги, и дети его почему-то недолюбливают. Ученики младших классов, издали завидев его невысокую коренастую фигуру с кривыми ногами, бросаются кто куда – уж очень у него противный немигающий взгляд. И пахнет от него каким-то тухлым запахом. Досужие языки говорят, что директор серьезно болен, но не хочет ехать на обследование – боится, что плохой диагноз может подтвердиться. А пока не знаешь – еще можно жить и жить, наплевав на советы врачей. 

А еще рассказывают: когда-то, будучи молодым, Аркадий Васильевич потерял единственного друга. Будто бы он несколько километров, выбиваясь из сил в бурю, нес умирающего друга, который был намного его выше и здоровее, на себе, но не донес. После этого случая стал угрюмым и нелюдимым. Хотя есть и такие, которые говорят обратное. Как-то директор обидел пожилую литераторшу, а та в ответ при всех обвинила его в том, что он когда-то специально угробил своего товарища, потащив его на охоту перед самой пургой. Сам оделся как следует - в меховые оленьи штаны и в такую же доху, ведь в такой одежде никакая пурга не страшна. А товарищу своему неопытному не подсказал, а тот и поперся в тундру в обычной одежде, надел только двое спортивных треников, к тому же одни у него были из искусственного материала, вот и отморозил себе все, что можно. Он, Аркадий, только притворялся его другом, а на самом деле сразу невзлюбил, потому что завидовал лютой завистью! Во всем превосходил его новый физрук – и ростом повыше, и лицом пригожей, и образование высшее имел, и невеста в городе имелась редкой красоты, и местные красотки вешались ему на шею все скопом, и учителям он сразу пришелся по нраву, и в райкоме комсомола взяли его на заметку как перспективного активиста. А на его фоне маленький, кривоногий замухрышка Аркашка сильно проигрывал. Вот и затаил, говорят, злобу на коллегу, до поры до времени притворяясь другом. Неужели тогда, во время пурги, он не мог снять с себя одни штаны и одолжить замерзающему товарищу?  Мог, но не захотел.

Кто знает, сколько в этих рассказах правды и сколько домыслов, но ведь и супруга Аркадия Васильевича как-то призналась сестре, что муж чего-то или кого-то сильно боится в последнее время, по ночам будит ее криками, встает, зажигает везде свет и будто кого-то выгоняет: мол, уйди, я не виноват! А утром делает вид, что ничего не было. Видимо, как утверждают злые языки, его мучает больная совесть. Или знает: осталось совсем немного времени – и ему придется держать ответ  перед тем, кто его давно ждет… там, в другом мире.