Случай в лесной школе

В седьмом классе во время медицинского обследования  у Маши обнаружили начальную стадию туберкулеза. Сначала она долго лечилась в детской туберкулезной больнице, затем ее отправили доучиваться в санаторную школу. Девочка очень скучала по родителям, которые остались далеко, на Севере, и по своим школьным подружкам, и ехать куда-то к черту на кулички ей не хотелось. Но ее мнение никого не интересовало, сказали, что так положено и что пусть радуется, что место нашлось. Плачущую девочку вместе с двумя другими подростками посадили на самолет и отправили в санаторную школу, которая в те времена называлась лесной.

Школа – бывшая барская усадьба – и вправду находилась недалеко от города в самом настоящем сосновом лесу. Маша никогда раньше не видела такие высокие деревья и такой густой лес, в ее заполярном поселке деревья росли низкорослые и было много тундры, много света и простора. В первое время она еще плакала, скучая по дому, но вскоре освоилась и подружилась с девочкой из своей палаты, которую звали Аней. Зима здесь была на удивление мягкой, без больших ветров. Аня, худенькая и очень высокая девочка, была большой выдумщицей и часто по вечерам развлекала всю комнату разными байками и историями, которых знала великое множество. Кроме прочего, она была старожилом этой школы – уже второй год училась здесь. Так что она знала хорошо всех работников школы-интерната, начиная с врачей и кончая старенькой нянечкой Полиной Васильевной. Некоторые истории, по ее словам, ей рассказала именно Полина Васильевна, у которой Анечка числилась в любимицах. 

Почему-то именно подростки любят рассказывать друг другу разные «страшные истории» и «ужастики» - это знает каждый, кто хоть раз отдыхал или работал в пионерском лагере. А лесная школа - почти лагерь, только зимний. Да и развлечений в те годы (в середине семидесятых прошлого века) никаких, кроме старенького телевизора в холле, не было. Правда, была библиотека, но не все дети любят читать. 

Ни для кого не секрет, что дети, перенесшие туберкулез, рано взрослеют и раньше, чем их сверстники, начинают интересоваться противоположным полом и вопросами секса, ведь в число их лекарств входят и гормональные препараты. Так что неудивительно, что дети влюблялись друг в друга, часто во время уроков в классе летали записочки. Анечка, конечно же, получала таких  записок больше всех. То один мальчик, то другой предлагали ей свою дружбу. 

Маша в силу своего маленького роста не пользовалась успехом у мальчиков, хотя ей нравился один из ухажеров Ани. Впрочем, первая любовь редко у кого бывает взаимной. Первые слезы в подушку от неразделенного чувства, первые обиды, первая ревность – все это случилось с нашей героиней в лесной школе, далеко от дома. Она, как и почти все северяне, была довольно замкнутой по характеру, ни с кем не делилась о своем первом, робком чувстве и молча переживала его. 

Зима была на исходе, в воздухе запахло весной, оттаявшей землей, закапали с крыш сосульки. И все это – и весенние оглушительные запахи, и первое чувство – вызывало такое смятенье души, что девочки плохо спали по ночам, ворочались, вздыхали, всхлипывали. 

Маша тоже стала просыпаться по ночам от неясного томления, тоже ворочалась на железной кровати, а потом долго лежала, вспоминая дом, родителей сестер и брата, одноклассников, подружек... Там, далеко на Севере, все было другое – лес, просторы весенней тундры,  необъятное небо, запахи, первые подснежники... Летом их отпустят домой, а осенью она пойдет учиться в свою родную школу. И тот мальчик, который ей так нравится, тоже уедет к себе домой и, может быть, никогда не вспомнит о ней...

Она стала засыпать крепким предрассветным сном, когда почувствовала, что на краешек ее койки кто-то присел. Отяжелевшие веки не слушались, не хотели открываться, и она скорей каким-то внутренним зрением увидела, что возле нее сидит, занавесив лицо длинными темными волосами, какая-то девочка в светло-голубой ночной рубашке. Маша такую девочку прежде никогда не видела. «Наверное, новенькая», - подумала Маша... и забылась сном. Утром она уже не помнила о ночном визите незнакомой девочки. 

В одну из следующих ясных лунных ночей она вновь увидела непрошеную гостью на своей кровати.  На этот раз она забралась туда с ногами и сидела, обхватив ноги руками, и горестно покачивалась. Маша испугалась и хотела вскочить, спросить, что случилось, но ни ноги, ни руки ее не слушались, язык также прилип к гортани и не поворачивался. Она тяжело застонала ...и проснулась. Возле ее кровати стояла Аня и тормошила ее: проснись, мол, ты так стонала. 

Утром, во время завтрака, Маша дважды ловила на себе вопросительный взгляд подружки, но ничего ей не рассказала. Так прошло еще какое-то время. Затем ночная гостья (а это была именно ночная, поскольку как ни пыталась Маша найти похожую девочку среди интернатчиков, так и не нашла никого, хотя  бы отдаленно напоминающую ее) заявилась в третий раз. Дело было также глубокой ночью. Соседняя койка пустовала: Аня ушла ночевать к Полине Васильевне. Отворилась дверь, и вошла та девочка в голубой рубашке, неслышно ступая по полу, направилась к  Аниной кровати и улеглась, даже не скрипнув сеткой, укрылась с головой одеялом и отвернулась к стене. Все это время Маша лежала, затаив дыхание, не в силах пошевельнуться и крикнуть. И вдруг увидела, что одеяло затряслось мелкой дрожью – девочка плакала беззвучно... Маше стало очень жаль эту незнакомую странную девочку. Она протянула руки, чтобы погладить ее по вздрагивающей спине, как, к ужасу своему, увидела, что девочка уже сидит на кровати, а с ее шеи свешивается длинная веревка. Маша, кажется, закричала не своим голосом, девочки повскакали с кроватей, зажгли свет, кинулись к ней: мол, что случилось? А бедная Маша только мычала и показывала дрожащей рукой на соседнюю койку, которая стояла аккуратно застеленной, и никакой девочки в голубой рубашке там не было. 

После этого случая Маша попала в лазарет. С ней беседовали врачи и воспитатели. Выяснили, что виной всему их вечерние «страшилки» и категорически запретили беседовать на такие темы. Почему-то больше всех влетело Ане, ее несколько раз вызывали не отдельный разговор, после которых девочка приходила заплаканной. 

К счастью, вскоре наступило лето, и все дети разъехались по домам. В Якутске Машу встретил отец, специально приехавший за ней в город. Он крепко обнял подросшую дочурку, и они, немного погостив у городских родственников, уехали в свой заполярный поселок. Дома Маша и вовсе забыла эту историю, которая произошла с ней в санаторной школе. 

* * *

А в октябре к ней в школу пришло письмо. На конверте был указан город Красноярск и фамилия Ани, ее санаторной подружки. Так началась их переписка, которая продолжалась почти все школьные годы. Однажды – это было в год окончания школы – Аня вдруг вспомнила тот случай и написала, что ей рассказала старенькая нянечка Полина Васильевна. Оказывается, эта девочка, в голубой рубашке, так же, как и они, училась в этой лесной школе. Ей было уже шестнадцать лет – самый возраст влюбляться. На свою беду она полюбила не мальчика-ровесника, а молодого учителя физкультуры, который, видимо, ответил ей взаимностью. А потом испугался, что связь с несовершеннолетней раскроется, и неожиданно уехал, ничего девочке не объяснив и не попрощавшись. Девочка, не дождавшись никакого ответа, повесилась ночью в спортивном зале. И, говорят, с тех пор изредка появлялась в той комнате, в которой жила, или в спортзале (там ее видели нянечки, которые мыли полы). Может быть, на ее бывшей кровати спала Маша, и потому именно ей угораздило увидеть призрак несчастной девушки. А может, просто Маша из таких людей, которые могут чувствовать параллельный мир. Так писала ей Аня.  А сама Маша думает иначе: девушка-призрак почувствовала в ней родственную страдающую душу, ведь в ту весну она так же, как та девушка, чувствовала себя такой неприкаянной и такой несчастной, что ей не спалось ночами. И как хорошо, что все – и несчастная любовь в том числе -  проходит, и жизнь продолжается. И никогда не стоит отчаиваться.