Воздаяние

Ну или встречаться один раз в десятилетие, причем в самых неожиданных местах. Мне рассказывали, как одна женщина, жительница села, даже не районного центра, поехала летом в какой-то санаторий и там познакомилась с мужчиной и вышла за него замуж. И что самое интересное, они оба жили в этом самом селе довольно продолжительное время, но встретились впервые именно в этом санатории. Хотя что тут особенно удивляться? Ведь сейчас мы все, что в городе, что в селе, живем обособленно, не знаем, кто живет в соседней квартире, общаемся в основном через интернет, в лучшем случае созваниваемся. 

Эту женщину, о которой пойдет речь, я узнала не сразу, все-таки лет, наверное, 20 ни разу ее не видела. Но уже через мгновение пришло узнавание: уж очень черты ее лица были своеобразные, да и крупная родинка на правой щеке никуда не делась… И тут же испытала шок: как, неужели это она? Не может быть! А ведь какая интересная женщина была в молодости! А какая модница! С каким вкусом всегда была одета, какие прически делала, какие у нее всегда были сумки, какие украшения!.. Настоящая женщина, символ вечной женственности, Хотя, если честно, красавицей она не была, просто умела себя преподнести, а ведь в те годы в магазинах было хоть шаром покати. Промтовары можно было достать только по блату, а за продуктами, причем обычными, не за деликатесами, нужно было простаивать по полдня, ожидая, когда что-нибудь «выбросят» на прилавок. А эта женщина была всегда одета с иголочки, потому что у нее, коренной горожанки, все было, так сказать, схвачено и везде была «мохнатая рука». Таких тогда страшно уважали, перед такими заискивали, осыпали комплиментами. И завидовали, конечно, не без этого. Что касается моего отношения к этой даме, с которой очень короткий период довелось вместе поработать, наверное, это можно назвать примесью восхищения умением подать себя с некоторой долей недоумения, вызванное мелочной жадностью. Вроде бы такая дама, у которой, на мой взгляд, достаточно денег, чтобы еженедельно, а иногда и чаще поражать сослуживцев сногсшибательными (по тем временам, конечно) нарядами, не должна жалеть деньги, к примеру, на подарок к юбилею коллег или в помощь кому-нибудь. Однако у нее, Маргариты, на такое никогда не оказывалось денег, всегда открещивалась: мол, деньги забыла дома, не просите… Потом к ней вообще перестали подходить с такими списками, зная, что все равно не даст. У таких, как говорится, и зимой снега не выпросишь. Я только потом поняла, что далеко не все восхищались ею, многие не любили и посмеивались за спиной. А одна женщина с вахты как-то поймала меня и давай ни с того ни с сего рассказывать о ней разное. Оказалось, что они были соседками. Мол, ходит красуется, хвастается здесь своими нарядами, а дома хоть шаром покати, вообще есть нечего, и сама не ест, и домочадцам не дает. Может, еще что-нибудь интересное рассказала бы эта старушка, но тут, услышав шаги, собеседница под шумок сбежала. Вот уж противная сплетница, подумала тогда, как это – есть нечего? Не может быть такого! Просто, наверное, не хочет портить фигуру… 

А еще через некоторое время я вообще уволилась из этой организации и уехала в другой город. И конечно, думать забыла об этой женщине. Прошло много лет. Началась совсем другая жизнь, в магазинах всего полно, покупай что хочешь, лишь бы деньги были. Слова «блат», «дефицит» вышли из активного употребления, а профессия продавца в промтоварном никого не особенно не прельщает, и слово «достать» теперь употребляется в другой интерпретации. Бывших коллег встречала иногда случайно, Маргариту же – никогда. И вот эта шокирующая встреча возле одного из многочисленных торговых центров. Сначала услышала ругань: один из водителей, припарковавшихся возле магазина, отгонял какую-то старуху, которая, видимо, о чем-то его просила – иди-иди, мол, отсюда!  А далее и вовсе пошла непечатная речь. Несуразно, не по погоде одетая  женщина также не осталась в долгу: отправила мужика на короткое расстояние.  И, развернувшись, пошла мне навстречу… О боже, я ее узнала!  Правда, не сразу. 

Трудно было узнать в этой раскосмаченной, очень полной женщине былую красотку с продуманным внешним видом. Маргарита! Спилась, что ли, промелькнуло в голове. Меж тем женщина, бормоча под нос ругательства, приблизилась ко мне почти вплотную и злобно уставилась. Нет, она меня, не узнавала, просто я, видимо, стояла на ее пути, причем с самым глупым видом. Она бы, наверное, и родную мать не узнала бы, поскольку передо мной стоял больной человек, не пьяница, не бомжиха, а именно больной, потерявший рассудок человек, который, может быть, даже своего имени уже не помнит. 

Бесцеремонно отодвинув меня с дороги, женщина заковыляла дальше. Обернувшись, я увидела, что на ногах у нее разная обувь… 

* * *

В жизни часто бывает так, что живешь себе, не думая про кого-то, а потом встречаешь этого человека, и еще через некоторое время так же неожиданно приходит информация о нем. Вот так и в случае с Маргаритой. Я еще не опомнилась от шока, все думала: «Как же так? Почему? Где ее сын, родственники? Почему не смотрят за ней?»  И вскоре неожиданно для себя в гостях встретилась с ее дальней родственницей. Она и рассказала мне историю Маргариту. 

Старшая дочь в довольно обеспеченной и благополучной семье, Рита всю жизнь как сыр в масле каталась. Отчим работал  каким-то большим начальником и выбил ей отдельную квартиру, как только она, закончив учебу в Москве, вернулась домой. Вскоре вышла замуж, родила сына, по специальности почти не работала, всю жизнь искала работу где-нибудь возле дома – надо же где-то «выгуливать» туалеты. Хозяйкой  и матерью была никакой. «Таким женщинам вообще надо запретить иметь детей! - в сердцах сказала моя собеседница. – Только о себе, только для себя. Муж не вытерпел, сбежал,  мальчиком не занималась, так сам по себе вырос, и толку от него не вышло. Но самое главное вовсе не это. Она ведь уморила голодом родную мать. Брата младшего выгнала из дому, выписала как-то, когда он уехал в район с женой. Тот потом развелся, вернулся, а сестрица его не пустила. Отчима в то время уже не было в живых, после его смерти Марго сразу же переехала к матери в квартиру побольше. Видимо, уже тогда решила захапать себе все – и квартиру, и дачу. Можно было же поровну, всем бы хватило. Свою квартиру записала на сына – и зря: он потом ее пропил. И тоже пришел к ней, но даже его, родного сына, Маргарита недолго терпела, выгнала. Мать от такой жизни (они постоянно ссорились из-за брата, и не только из-за него) свалилась с инсультом. А она запрет ее на целый день и уйдет на работу и почти не кормила. Я ее уже после смерти видела и ужаснулась, настолько та усохла – ни дать, ни взять мумия. Всех выжила и осталась одна в огромной квартире – мечта, а не жизнь. Живи – не хочу! Думала, найдет нового мужа, сожителей меняла как перчатки, но все они чем-то не устраивали, их тоже выгоняла. И один из мужей, последний, не захотел просто так уйти, потребовал какую-то компенсацию: мол, пахал на даче, зарплату приносил. Но она ведь всегда такая жадная была. Вот и получила: он ее перед уходом хорошенько отлупил, да так, что она попала в больницу. И вдруг известие: из хирургии Марго перевели в психушку. С тех пор периодически там лежит. Бывают, конечно, периоды просветления, тогда она всем звонит и начинает плакать, каяться. Как-то сказала мне, что мать ее перед смертью страшно прокляла, а ведь она, ее мать, была женщина тоже непростая, с характером. Видимо, так и не простила дочь, умирая, обвинила ее во всем. Ведь брат, после того как она выгнала его из дому, вообще сгинул, пропал, скорее всего, умер, где-то в другом городе живет сын, Владик, жив – не жив, никто не знает. И вот за все это ей и кара!»

Судя по всему, родственнице было совсем не жаль Маргариту. А меня удивила скорость расплаты, воздания, но, видимо, в ее случае чаша грехов стала настолько переполнилась, что там, в небесах, терпение  у кого-то тоже лопнуло...