Александр: “Если бы не отрезал себе ногу, давно умер бы”

Журналисту приходится переживать вместе с собеседником его жизнь, радости, проблемы и страдания. Только такая статья, пропущенная через себя, через сердце и душу, близко воспринимается читателем.

Когда я беседовала с Александром, кровь пульсировала в висках, тяжелела голова, а совсем скоро он должен начать рассказывать, как отрезал себе ногу. Настраивала себя, чтобы найти силы выдержать этот тяжелый рассказ. Слезы непроизвольно текли из глаз, в горле стоял ком. Минувшим летом один пожилой мужчина удивил меня, сообщив, что не читает некоторые мои статьи о СВО – просто боится.

Гвардии сержант Александр Ф. с позывным “Якут Шурик”, 39 лет, родом из села Бэс-Кюель Горного улуса. Единственный сын у матери, отец ушел от них, когда мальчик был еще маленьким. Сейчас лежит в госпитале в Москве.

Патриотический дух оказался сильнее

В 2022 году, когда началась мобилизация, принесли повестку, но я в это время был на охоте. Вернулся домой, а мать плачет, говорит “призвали”, само собой, не хотела отпускать. Это было 26 сентября. Я занимался предпринимательством, заготавливал дрова, а основное занятие – коневодство. Также начал новое дело – холодную ковку.

Назавтра же отправился в районный центр, Бердигестях, оттуда повезли в Якутск. Там ждали в сборном пункте 2-3 дня. Вот так пришлось оставить дом, хозяйство, мать, лошадок, работу – всё. Был женат, но развелись, есть дочка. Мать, конечно, расстроилась, постарался успокоить как мог, пообещал, что обязательно вернусь. В любом случае дух патриота во мне был сильнее, заранее знал, что обязательно поеду, как только призовут, других мыслей даже не было. В свое время в армии отслужил с честью, достойно выполнил священный долг. Служил в Хабаровском крае, в поселке Розенгартовка под городом Бикином, в танковом полку. На срочке начал с наводчика, затем стал командиром экипажа.

Прилетели в Улан-Удэ, определили в часть, в 11-ую бригаду. В течение месяца проходили обучение. Затем прибыли в Ростов-на-Дону, оттуда на машинах поехали в Крым. Несколько раз меняли дислокацию, в основном сидели в обороне. Мы были в составе 11-ой бригады, Воздушно-десантные войска. Затем меня перевели в другой батальон, участвовал в боях за Бахмут, не раз ходили на штурм. Вскоре опять перебросили в другую часть. Поскольку наши части формировались в Бурятии, командирами были русские и буряты. Также были и саха.

Назначили командиром взвода

Из Бахмута перекинули в Донецкую область. Там опять два месяца проходили обучение, вошли в 9-ую бригаду. Затем меня перевели в инструкторы, далее стал наводчиком, потом – командиром танка. Служил больше месяца, прибыло пополнение, молодые парни-контрактники, обучали их. Через месяц получили приказ занять деревню “Нью-Йорк” (так ее называют “хохлы”) возле Горловки. Я был назначен командиром пятого взвода, под началом у меня было две группы. Это 1 июля 2024 года.

Ранение артиллерией

Только пошли в наступление, а уже быстро завечерело. Ночи там очень темные, не то что у нас в июле. Поэтому укрылись на ночь в лесопилке, под деревьями. Вперед передвигаемся перебежками, земля вокруг усеяна трупами. Приходится бежать между телами, иногда встречаешь раненых, делишься с ними едой, водой, сигаретами. По пути полно “лягушек”, “лампочек” (противопехотные мины), на ходу предупреждаю парней: “вон лежит”, “там лежит”.

Сидим между сном и явью, дежурим по очереди, а сверху непрерывно летают “птички” (дроны). Только шевельнешься – противник тут же начинает обстреливать, поэтому соблюдаем полную тишину, так и просидели всю ночь.

Назавтра, 2 июля, вошли в центр деревни, я благополучно, без потерь, провел обе группы. Каждая группа состоит из трех человек, в основном работаем “тройками”. После этого группы разделились, мы с двумя бойцами пошли ставить мины на центральную дорогу деревни, самую оживленную. То есть мы находились в логове врага, смерть была совсем рядом, дышала в затылок.

Установив мины,быстро отходим назад, наши ведут нас с помощью “птички”, указывают, в какую сторону идти. Я иду впереди, хотя по правилам командир должен находиться в центре группы. Но ребята мои очень молодые, поэтому я сам шел ведущим. По рации передали: “На такой-то точке находится другая группа, идите туда”. В пути нас засекла вражеская “птичка”, мы попытались оторваться от нее. Но как только добрались до своих, попали под огонь артиллерии.

Зашли в один дом, оттуда докладываю по радейке (рации – автор) командиру о прибытии. Рядом был подвал, спрашиваю, нам спуститься туда? Отвечают: “Не надо, сидите в доме, рядом хохлы”. Захожу в дом, поздоровался с ребятами, обмениваемся информацией, в этот момент опять ударила артиллерия, я получаю ранение в левую ногу, приказываю бойцам: “сразу в подвал!” Парни подхватывают меня и все спускаемся в подвал. Ногу тут же перехватил жгутом, поставил себе укол обезболивающего “Нефопам”. Жгут приостановил кровотечение. И тут смотрю на ногу, а коленной чашки нет! Сухожилия с задней поверхности бедра висят как веревки, голень сломана в двух местах.

Ребята всполошились, поднимается суета, по рации передают командиру: “Якут – трехсотый”. Я отключился, потом прихожу в сознание, вижу – товарищи перевязали меня, заново наложили жгут, крови вытекло очень много. Начались судороги, подумал, что умираю. Несмотря на это, еще даю указание бойцам: “Задание надо выполнить обязательно, не бойтесь”. Был боец с позывным “Медведь”, он подбадривал меня: “Не падай духом, будешь жить”. Он по радейке попросил систему, шприцы, лекарства, все это забросили к нам на “птичке”. Оказалось, парень умеет все, поставил систему, дал мне укол. Если бы он не сделал все это, я бы умер там. До этого он проходил у меня обучение, сам он русский. Таким образом, после получения системы мне стало гораздо лучше.

Готов был подорвать себя

По радейке пошли сообщения: “Хохлы все атакуют и атакуют”, бойцам велели выйти и вступить бой. Мою группу направили дальше, дал им советы и пожелания. Вместо себя старшим назначил Медведя, в случае ранения ты должен назначить себе замену. На подмогу Медведю направили двоих молодых людей, под позывными Ярый и Саныч, им по 22-23 года. Я остался лежать один, стало как-то боязно, подумал, что придется умереть. Патроны все отдал парням, себе оставил автомат с большим магазином на 60 патронов и две гранаты, а также тротил-пластид ТМ. Автомат взял в руки, лежу наготове. Если войдут хохлы, был готов подорвать себя.

Вокруг идет бой, автоматные очереди строчат и строчат, радейка прямо разрывается от криков. После системы чувствую себя чуть получше, нога тогда еще была. Тогда даже не думал, что останусь без ноги, по рации успокаивают: “Держись, скоро вывезем, будет эвакуация”.

Прошло довольно много времени, вдруг прибегают двое, сильно возбужденные, зовут меня: “Якут, якут”. Смотрю – а это те двое, которые пошли с Медведем. Сообщили, что попали под обстрел, Медведь “двухсотый”. Ребята совсем молодые, запаниковали, не могут даже толком объяснить, что произошло. “Где радейка? Взяли с собой?”, - спрашиваю, отвечают, что нет.

Я рассердился, как будем без радейки, могут хохлы забрать, кричу. Смотрю, парни совсем подавленные, сами еле живы остались ведь, как-то жалко мне их стало, говорю “присядьте, отдохните”. Когда посидели, успокоились, одного поставил часовым у входа в подвал. Затем начал расспрашивать, что случилось, как все произошло. Выяснилось, из-за неопытности допустили ошибку. Так лежим три или четыре дня, никто за нами не приходит, рации нет, еды нет. Бойцам говорю: “Поднимитесь наверх, разведайте, что да как”, а они категорически отказываются. Так и сидим втроем. Хорошо, рядом был колодец, пили воду оттуда, поэтому и живы остались. В подвале нашли маринованные огурцы и помидоры, питались ими. А вокруг так же идут боевые действия, стрельба сплошная. Проходит военная техника. На четвертый или пятый день пришли другие парни, у них была радейка. Передали: “Якут живой”.

Приснился вещий сон

Так прошло несколько дней, затем нога начала гнить, вся загноилась, дошло до гангрены. К нам пришли трое новых солдат, позывные Рубен, Калина, Позис. Рубен опытный воин, воюет давно. Осмотрел ногу, сходил на поле битвы, нашел там лекарства у убитых украинцев. Лекарства у них совсем другие, какие-то таблетки, выпиваешь сразу пять таблеток, вроде помогало.

Но вскоре стала сильно подниматься температура, боли усилились, ребята приносят воду с соседнего колодца, обтираюсь ею, чтобы охладиться. Двоих бойцов, которые были с Медведем, отправили в другое место, остались Рубен и Калина. Лекарства закончились, боль нестерпимая, тело все горит, лежу в полубреду. Думал, что уже умираю.

По радейке связываюсь с командиром, повторяют “терпи”, а что еще остается-то. Слышно все, о чем они там переговариваются, слышу, как мои друзья, товарищи один за другим становятся “двухсотыми”, один приятель тоже получил ранение в ногу, как и я.

На седьмую или восьмую ночь приснился мне сон. Увидел седого старца с белой бородой. Думал, что вижу его наяву. Говорит: “Отрежь себе ногу, только так останешься жив”. И тут просыпаюсь, весь мокрый от пота. Начинаю раздумывать над тем, что видел во сне. И вправду, как быть-то? Лежу весь в тяжких думах. Вообще-то я не часто вижу сны. А если что-либо увижу во сне, то обычно это исполняется. Такое называют вещим сном. И наконец принял твердое решение. Парням говорю: “Надо отрезать ногу”. Ребята категорически отказываются, говорят: “Ты что, с ума сошел? Что за бред?” Убеждают, что скоро меня вывезут отсюда, “Пол-Нью-Йорка уже взяли же” говорят. Но старик все не выходит у меня из головы, стоит перед глазами. А нога уже гниет, вся почернела, в ране завелись черви, гной сочится непрерывно.

Ногу отрезал в ясном уме

Итак, собрав всю волю, решимость, стал стрелять в ногу, чтобы сломать кость. Вбегает Рубен, спрашивает: “Че делаешь?” Отвечаю: “Отрезаю ногу, вы же не помогаете”. Он хватается за радейку: “Якут сошел с ума, сам себе ногу режет”. Сообщил и сразу выбежал. Обнаруживаю, что нож мой потерялся при отходе. Делать нечего, взял кухонный нож, которым резали хлеб. Из оставшихся двух ампул “Нефопама” одну вколол в ногу, вторую выпил, это помогло заглушить боль. Бедро туго перетянул жгутом, чтобы не истечь кровью. Пострелял в кость и начал резать ногу тупым кухонным ножом. Сил совсем нет, весь трясусь, руки уже не держат ничего. В это время заходит Калина. “Помоги хоть перевязать” говорю ему. Помог, хорошо перевязал, молодцом. Затем начались страшные судороги. Опять потерял сознание. Очнулся – температуры нет, появился аппетит, захотелось поесть. До этого вообще не мог есть, только пил воду. Кликнул ребят, принесли еду, в основном консервы. Покушав, чувствую, что силы прибавляются, нога болит не очень сильно, голова тоже, температура спала, наконец-то выдохнул с облегчением.

По радейке опять спрашиваю, когда эвакуация, все время отвечают: “Скоро-скоро, потерпи еще немножко”. Ногу отрезал, наверное, дней через десять после ранения. Дни и ночи тогда и не разбирал даже. Знаю только, что был ранен 2 июля. Рубен вспомнил, что где-то видел курицу, пошел за ней и вскоре принес застреленную курицу. Сказал, что мне нужен бульон, сварил курочку, напоил бульоном. Это действительно помогло. Стал чувствовать себя чуть получше.

Рубен с напарниками ушли на задание в другое место, вместо них пришли Жигуль и Ляпота. Из колодца набираем воду и разливаем в канистры, бутылки. Жара стояла невыносимая. Наши, направлясь на задание, берут у нас воду и идут дальше. Так лежал долго, эвакуации все нет. Солдат, ранее получивший ранение в ногу, скончался от заражения крови. Получил ранение еще один мой товарищ, а вообще нас раненых полно лежит, умирают один за другим. Нога тем временем болит страшно, парни отдают свои лекарства, потом идут по деревне, где-то находят лекарства, приносят, дают мне.

Так и лежу, терплю, а в это время поблизости становится тише, стрельба отдаляется. Иногда заходят бойцы, делятся сигаретами и лекарствами. Меня все они знали, уважали, ведь я обучал их, был у них инструктором.

Спасение из ада

Так тянулось долго, я лежу с радейкой, докладываю обстановку. Ребята по очереди сторожат у двери. В конце концов совсем обессилел, в голову лезут нехорошие мысли, даже подумывал застрелиться. Но от этого страшного шага удерживала мысль о маме, помнил, что обещал ей вернуться. Думал, если меня не станет, некому будет заботиться о ней. Понимал, что в эти дни ей очень тяжело, ведь раньше я всегда был на связи, никогда не пропадал больше пяти дней.

У меня был друг, офицер Шархан. 19 июля он по радейке сказал, что будет эвакуация, обещал сообщить завтра утром. Ну теперь-то, думаю, приедут точно, настроение поднялось, пытаюсь пошевелиться, но получается плохо. Из-за того что стрелял в ногу, видимо, суставы расшатались. И бинты все закончились, парни где-то нашли простыню, из нее сделали подобие бинтов, плотно перебинтовал кровоточащую рану.

Утром сказали: “Выходите, на дорогу придет БМП”. А дорога неблизко, метров 700-800, а мы раненые, голодные, обессиленные. Стали думать, как добраться до дороги. Меня парни взяли с двух сторон, сам пытаюсь опираться на здоровую ногу, боль адская, сердце как будто там бьется. Бойцы с позиций, услышав об эвакуации, принесли обезболивающие. Пью их, немного помогает.

Получаем сообщение: “БМП прибыла, выходите на дорогу, постоянно обстреливают, “птичек” полно, поэтому долго стоять не может, проехать к вам не может”. Предупредили, что есть минное поле, велели осторожно самим пробраться сквозь него. Парней прошу: “Давайте, помогите, только вы можете спасти”. Еле перехватили БМП, чуть на наших глазах не проскочила мимо. Идет на скорости 50-60 километров в час, хорошо, один из наших выбежал на дорогу, остановил. Помощники мои тоже совсем ослабли, сам я не могу подняться, говорю: “Затолкайте меня”. Еле запихнули меня вовнутрь, водитель тут же дал газу. Ехали примерно минут двадцать, там ждала машина “скорой помощи”. Сразу повезли в Горловку. Если бы не успели на БМП, если вдруг проехала бы мимо, если вдруг попали бы под обстрел, если бы засекли с “птички”... если бы... если бы... сейчас размышляю об этом. Так что полагаю, что какие-то Высшие силы, тот приснившийся старец, а также любовь и вера матери – все это вот помогло наверное.

Ногу ампутировали еще раз

Сразу направили на операцию. Придя в сознание, вижу – ногу отрезали выше колена. Сказали, что пошло сильное заражение, если бы пролежал еще два дня, уже отдал бы концы. Врачи все удивляются, поражаются, спрашивают, сколько дней так лежал. Оказалось, после ранения пролежал 17 дней.

Крови потерял очень много, говорят, нужно переливание крови, у меня четвертая группа, резус положительный. А такой крови нигде нет. Зрение совсем ослабло, ничего не вижу. Прошу соседей по палате читать мне поступившие на телефон сообщения, до этого позвонил командиру, попросил привезти мой оставленный телефон. Когда уходишь на передок, берешь с собой чистый телефон, чтобы в случае чего украинцам не достались твои контакты, сообщения, переписка.

Мама, само собой, потеряла сына, вся измучилась. Отправил голосовое сообщение, сказал, что жив, все хорошо, про ногу не упомянул. Сказал, что небольшое ранение. Если она звонит по видеосвязи, не отвечаю, потом говорю, что связь плохая. Постепенно лечение подействовало, стал чувствовать себя нормально, и только тогда признался ей. Сообщил, что остался без ноги, ампутировали. А старшему брату рассказал все как было. Когда сказал про старца, ответил: “Наверное, шаман Никон (Ньыыкан)”.

В Горловке пролежал дней десять, нужную кровь так и не нашли. Тем временем зрение становилось все хуже, окулиста не было. Переживаю, как же теперь буду охотиться, я с детских лет не могу без охоты. Стал паниковать, а еще вдобавок сказали, что в Россию не смогут переправить.

Я же, понятное дело, очень хочу, чтобы меня отправили в Россию. Хорошо, приятель Петр Никифоров дал номер телефона Веры Петровны Душкевич. Позвонил ей, рассказал все о своей ситуации. Она очень внимательно выслушала, обещала помочь, и уже на следующий день меня перевезли в Ростов. Там сделали переливание крови, и зрение сразу же восстановилось, как в сказке. Оказывается, зрение слабеет из-за нехватки крови в организме. Систему давали не жалея, лечили прилежно, заботливо. В Горловке когда взвесился, весил всего 41 килограмм, а нормальный вес у меня 73 килограмма. Парни в палате жалели меня, ведь я выглядел как скелет. Очень хотелось кушать, так соседи кормили меня, можно сказать, круглые сутки. Спрашивают, что хочу есть, потом все покупают и приносят мне. Начал идти в сторону улучшения, но нога все равно гноится, болит очень сильно, видимо, заражение продолжалось.

В волгоградском госпитале

Сейчас я в Волгограде. Очень благодарен здешним врачам, лечат очень старательно, отношение ко всем хорошее. Заражение пошло дальше, сделали дополнительную ампутацию, чтобы удобнее было носить протез. Рана все равно гноится, оттуда взяли гной для анализа, результат должен поступить на днях. От результата будет зависеть, будут еще ампутировать или продолжат лечить. Хорошо было бы, если бы больше не резали. Хирург сам не хочет ампутировать, говорит, будет неудобно надевать протез. Устал уже терпеть эту боль, пятый месяц лечусь, боли адские. Из-за болей однажды сказал, чтобы ампутировали, но он отказался, говорит “надо подождать”, что делать, приходится ждать и терпеть.

Благодарен многим людям

Очень здорово помогла Вера Петровна Душкевич, спасла меня. Ее саму даже не видел, на мое счастье, в те дни она была в Ростове, решив мой вопрос, уехала в отпуск. Поэтому благодарен ей безмерно, если бы не она, лишился бы и зрения. Были две девушки – волонтер и психолог. В то время я не мог заснуть. Они приходили, целый день развлекали, беседовали, заботились. Феодосия и Айыына. Очень помогли. Вытащили меня из глубокой депрессии. Сейчас вот думаю, если бы не приснился тот старец, если бы не отрезал себе ногу, там же и умер бы. А также данное матери обещание вернуться, это тоже помогло выжить, раньше уже говорил об этом, и еще раз говорю. Материнская любовь, ее вера, умение ждать – спасает от смерти, это правда. Очень сильно благодарен своим парням, во время непрерывных боевых действий приходили с позиций, приносили лекарства, ампулы, которые, возможно, пригодились бы им самим. Каждый день поднимали мне дух по рации: “Якут, держись!”, добавляли сил.

Благодарен своим землякам, за поддержку. Когда был в отпуске, обеспечили всем необходимым для передка: тепловизор, генератор, сухой фен, одежду, броник. Помогают матери по хозяйству. Пользуясь случаем, передаю свою огромную благодарность главе наслега Айсену Егоровичу Павлову, главе Горного улуса Никите Викторовичу Андрееву.

Друг Петр Винокуров дал много нужных и полезных советов. Он тоже вернулся после ранения. Другой приятель, Петр Никифоров, тоже оказал большую поддержку, когда я вернулся в тыл после первого ранения. Первыми из друзей, кому позвонил, были вот эти два Петра. Также благодарю почти родного брата Валерия Ивановича Федорова, с которым росли вместе. Кроме этого, бесконечно благодарен своим родственникам.

Теперь самое большое желание – получить хороший протез. Сейчас здесь делают простой, называется модульным. Говорят, есть отличные протезы, но цена велика. Сначала надо научиться ходить с модульным. Если нога заживет, попробую встать. В жизни я прошел через немало трудностей, все вынес, дух у меня твердый.

А бойцам, которые сейчас находятся на передовой, хочу передать, чтобы никогда не боялись, чтобы всегда верили, что останутся живы.

(Интервью опубликовано 21 ноября в газете “Киин куорат”.

В данное время Шурика перевели в военный госпиталь г. Москвы).