Девушка без адреса…

Любовь Федоровна, как сейчас принято говорить, дитя войны. Совсем крошкой ее оторвали от родных и в разгар Великой Отечественной войны на поезде увезли в непривычно холодные для нее края. В Барнаульском детприемнике ее разлучили с родным братом и сестрой. Не осталось ни справки, ни метрики, ни единой зацепочки, кем же была эта девочка в довоенное время, есть ли в этом мире ее родные по крови люди. В памяти не осталось ни имен родителей, ни собственной даты рождения. 

ДЕТСТВО

Когда началась Великая Отечественная война маленькой Любе (это имя ей дали позже) было от силы 3-4 года. Как ее звали — Люба, Люся или Люда, — неизвестно, но, вероятнее всего, какое-то из них было дано ей при рождении. Фамилию она все-таки забыла. В голове крутилось «Федорова» или «Федоровна». Но кого и почему так называли, она не помнила. Ее мама, скорее всего, работала учительницей иностранных языков. Малышкой девочка заглядывала ей за плечо, когда та сидела поздним вечером за проверкой тетрадей. Девочка знала кое-какие буквы, но эти закорючки ей совершенно не были знакомы. Папа, возможно, дипломат, может, государственный служащий или даже чекист. Из обрывочных воспоминаний Люба помнила, что его каждое утро забирали на машине. Возвращался он тоже не один, а в сопровождении двух мужчин, по виду его охранявших, в черных плащах. Чужих, к примеру, соседских детей, с которыми бы она играла вместе, девочка особо не помнила. Зато хорошо помнила, что в семье была младшей и имела старшую сестру Олю лет одиннадцати и шести-семилетнего брата Мишу. 

АРЕСТ 

Однажды ночью (война уже, по всей видимости, началась) дети проснулись от страшного шума. В доме царил беспорядок, валялись разбросанные вещи, в комнате находились люди в военной форме. Испуганные, стоящие в обнимку родители. Их увезли. А трое детей целую неделю или около того жили в опустевшей квартире совершенно одни. Затем в доме вновь появились двое мужчин. Наспех собрав вещи, они повезли брата и двух сестер на вокзал. 

Как позднее размышляла Любовь Федоровна, родителей могли арестовать по доносу. Или была еще какая-то причина. Помнит, что ехали в сопровождении молчаливых попутчиков не в простой теплушке, а купейном вагоне. Чем ближе приближались к Барнаулу (это выяснилось позднее), тем холоднее им было. По крайней мере, девочка не помнила таких морозов и ветров в родном городе. Откуда их привезли, также осталось тайной на всю дальнейшую жизнь. 

На остановках мужчины покупали для детей теплую одежду. Помнит, что уже тогда бомбили. Иногда им приходилось выходить из поезда и прятаться от рвущихся снарядов. 

СИРОТА 

В Барнауле трое детей попали в детский приемник-распределитель. Это был последний день, когда маленькая Люба видела своих родных брата и сестру. Утром ее направили в дошкольный детский дом. Она билась и плакала: «Где Миша? Где Оля?». Возможно, тогда от перенесенного шока она позабыла и свое имя, и фамилию, которую ей в дороге твердила старшая сестра. 

В первом классе девочку взяла себе «в дом» одна женщина. Тут выяснилось, что Люба в детском доме находилась по справке. Без фамилии. Назвали ее Звягиной, и так она пошла в школу. Однако через год «приемная мама» тяжело заболела и вернула девочку в детприемник. Оттуда ее отправили уже в другой — школьный детский дом. А в нем приходилось не жить, а выживать. У малышей отбирали еду, могли и поколотить. Так прошло еще три года. 

СТАЛИНСКОЕ УЧИЛИЩЕ 

В 5-м классе Любу Звягину в составе десяти человек отобрали и как одаренных детей отправили учиться в Новосибирск, в Сталинское сельскохозяйственное училище. Чем она им приглянулась, непонятно, но питание и условия в новом «доме» были куда лучше. Там она и проучилась до 8-го класса, получила профессию агронома. Иногда девушке казалось, что за ее судьбой кто-то следил. В училище они занимались художественной гимнастикой, выигрывали чемпионаты. Когда ей исполнилось 16 лет, ей на соревнованиях передали, что ее разыскивала одна красивая дама. Как с картинки. И, разузнав, что Люба будет завтра, произнесла, что обязательно придет к началу тренировок. Но не пришла. С гимнастикой был связан и другой случай. Однажды тренер подобрала к номеру щемящую, берущую за душу венгерскую мелодию — «Чардаш». Услышав ее, девушка упала в обморок. Как молнией пронзило, что эта мелодия знакома и связана с детством. Позднее она сама покупала себе пластинки с венгерской музыкой и… плакала от тоски по утраченному дому. 

НОВОЕ ИМЯ 

В общей сложности Люба побывала в шести детских домах. В 16 лет перед самым выпуском девушку отправили к врачу учебного заведения, чтобы он определил ее возраст. Тот постановил — примерно 18 лет. Но с этим не согласились ни сама Люба, ни ее детдомовский педагог. В итоге пришли к компромиссу. 14 лет. Когда получала документы, спросили, какую ей ставить дату рождения. На дворе стоял июнь, цвела любимая сирень. Пусть будет июнь. А число? Ну вот завтра 

18-е, пусть будет оно. Только фамилию Звягина уберите, попросила она. Какую поставить? Пусть будет… Рослякова. Почему, не знаю, в голове крутится имя Ростислав, может, так звали отца? Но это девушка могла только предполагать. Отчество решила связать с теми последними крупицами, что помнила. Федоровна. 

ЯКУТИЯ И СТРОИТЕЛЬСТВО ГРЭС 

Выпускников распределили на Алтай, там они поработали по профессии в колхозе и спустя несколько лет вернулись в Новосибирск. Жили в общежитии, весело, поддерживая друг друга. Тогда Любовь и познакомилась с Алексеем, создала семью. Вместе они уехали на Камчатку. Один за другим родились дочь и сын. Вернулись было в Новосибирск, но неугомонная папина душа позвала их в Якутию. Прибыли в 1965 году на строительство ГРЭС. Да тут и осели. Папа — шофер, мама — диспетчер, дети пошли в 13-ю школу. В околотке тогда было много приезжих, но жили все довольно дружно. 

ПОИСКИ СЕМЬИ 

Когда Любе исполнилось 18 лет, она стало активно искать своих родных. Вместе с подругой съездила к заведующей тем самым детским приемником в Барнауле, куда ее привезли и потом дважды отдавали в детские дома. Точный год она вспомнить не смогла, но помнила, что шла война, бомбили. Заведующая выдала им тома 1939–40 и 1941–42 годов, сказав, ищите себя. Целый день девушки искали хоть ниточку. Предположительно август, сентябрь и двух девочек и мальчика с одной фамилией. Но ничего даже близко похожего не нашли. Как так троих детей привезли, ни года, ни города, ни фамилии, ни имен? Скорее всего, вы считались детьми врагов народа, вас по справкам могли специально раскидать по разным детдомам, чтобы вы друг друга не нашли, решила женщина. И посоветовала им сходить в военный комиссариат. Ответ был отрицателен, не за что зацепиться. «Сестра и брат постарше, почему они не искали?» — задавалась она вопросом. А может, и искали. Только кого? Любу? Люду? Искали да не нашли. Куда только не обращалась женщина, писала Агнии Барто, активно занимавшейся поиском. Многим она помогла, но не Любови Федоровне. Отказали ей и в популярной передаче «Жди меня». 

ДОМ 

Хотелось бы закончить эту историю хеппи-эндом. С одной стороны, все у Любови Федоровны Росляковой сложилось. Любящий муж, дети, внуки и уже шесть правнуков. С другой… В 70-ю годовщину Победы накануне своего 80-летнего юбилея решила женщина с помощью взрослых детей домик построить. Место, которое по задумке объединяло бы всю ее большую семью. Торопилась, на носу юбилей, а еще нужно было успеть к встрече выпускников в Барнауле, которая выпала как раз к 70-летию Великой Победы. А вдруг… Вдруг кто-то из выпускников да что-то вспомнит, найдутся заветные документы или справки — сейчас стало проще обмениваться информацией. Но, оказалось, и тут не судьба. Обманул пожилую женщину (да не ее одну) индивидуальный предприниматель Мих-в. Смошенничал, деньги забрал, а стройку не закончил. На юбилей детского дома пенсионерка так и не попала. Пять лет прошло. Затянув пояса, близкие достроили ей жилье. Но что обидно, наказание мошенник не понес. Потерпевшие даже группу свою создали, но воз и ныне там. Везде отказ, мол, нет состава преступления. Обидно.