Дворянское гнездо Ефросиньи Кардашевской

У Ефросиньи Георгиевны прекрасная дикция и очень красивая речь. Правда, ее дворянство тут совершенно ни при чем, она — логопед Городской больницы № 3. Выросла Ефросинья Георгиевна в Студгородке по адресу: улица Сергеляхская, 2, корпус 10. Сейчас этого жилого деревянного дома уже нет, а на его месте построили красивое здание общежития. Мы стоим на месте старого дома и ведем беседу. 

Мы переехали сюда в 1959 году. Жили на первом этаже — мама, папа и пять дочерей. 

Тогда я училась в третьем классе в школе № 6. Кстати, все дети из нашего дома учились в этой школе. Так и шли толпой в школу, и обратно так же. Соседи наши все были преподаватели. Над нами жили Семеновы, кандидат наук, филолог. Еще жили другие Семеновы, Эверстовы, хорошо помню Николая Демьяновича Дьячковского, Веру Николаевну Колодезникову. В первом подъезде жили Николай Георгиевич Самсонов, Дохунаевы, Гусевы, Колодезниковы, Макаровы, Ефимовы, Горяевы и другие. Всех сразу не отметишь, все были прекрасными людьми, учеными разных наук. 

Дядя Вася Дохунаев даже ездил за границу. Раньше ведь мало кто ездил, а он был в Китае, Индии. Он биолог. Бывало, приедет из-за границы, собирает всех у себя в квартире и рассказывает нам все. Подарки привозил, давал нюхать индийские ароматы. 

У дяди Васи Семенова, была своя «Волга». 

У нас, у детей преподавателей, разговоры были такими: «А твой папа защитился? Да, защитился. Он теперь кандидат, ученый». А наш папа, Георгий Романович Кардашевский, долго не мог защитить кандидатскую, потому как взял неудобную тему по тем временам. В своей кандидатской работе он изучал жизнь и творчество Анемподиста Софронова — Алампа, репрессированного поэта. В те годы его произведения были под запретом. И только в 1975 году он смог защитить свою работу. Мой отец был первым исследователем творчества ставшего известным уже в наше время классика якутской литературы. 

Нас у родителей пять детей — Галя, Валя, Аля (произносит скороговоркой), я — Ефросинья и Лена. Потом у нас появилась наша шестая сестренка, Клавочка. Мама взяла на воспитание свою племянницу, сироту. Ее брат вернулся с войны слепым, а жена умерла. Тогда Клаве было два годика. В нашей округе ее все знали. Закончив школу, Клава поступила в медицинское училище, чтобы, как наша мама, стать фельдшером. А потом, мы об этом не знали, тайно улетела на БАМ, заняв 30 рублей у соседей. Проезд в те годы стоил всего 13 рублей. Таким образом, наша героиня Клава приезжает на стройку века в летней одежде, с одним паспортом и свидетельством об образовании. В этом году пошел первый поезд из Нижнего Бестяха. И мы считаем, что в этом есть заслуга нашей маленькой сестренки-комсомолки Клавы Павловой. 

Жили мы в трехкомнатной квартире на первом этаже. В комнатах — кровати, кровати, кто-то вместе спал. В доме сперва было печное отопление. Дрова нам привозили, и мы сами кололи, братьев-то не было, папа один, а мы девочки. Я до сих пор могу колоть дрова. 

Играли в разные игры, причем правила придумывали сами. Скакалки, «классики», казаки-разбойники, лапта и еще куча других игр. Я сейчас внучку учу играм, а правил не помню. 

На каток ходили. Он был закрытый, между прочим с высоким забором, и даже вход был платным. Чтобы взять напрокат коньки, оставляли паспорт родителей. Но у меня были свои. На лыжах ходить особо не любили. С городскими детьми я не могла сразу найти общий язык. Натурально. Мы же переехали в Якутск из Сунтарского района, и поэтому общаться на русском было затруднительно, но потом научилась.

Наша бабушка, то есть мама моей мамы, была русской. Ее звали Клавдия Александровна Зыбина. А ее муж, мой дедушка, был родом из Восточно-Кангаласского улуса — Павлов Семен Гаврильевич, из купцов. Судя по всему, он занимался пушниной и часто бывал в Усть-Янском улусе, тогда Верхоянском округе, в селе Казачье. И он увез туда жену Клавдию. И так в Казачьем родилась наша мама. 

Я специально изучала род Зыбиных и как они попали в Якутию. Так вот, в Национальном архиве республики я нашла такие сведения. Наш предок по материнской линии Александр Дмитриевич Зыбин был столоначальником Якутского областного правления, титулярным советником. Это отец нашей бабушки Клавдии Зыбиной. Александр Зыбин был родом из потомственных дворян, о чем указывается в документах. Наш прадед был награжден орденом Святого Станислава III степени в 1893 году и серебряной медалью в память царствования императора Александра III и получал жалованье 900 рублей в год. 

Наш прадед скончался в возрасте 58-ми лет в 1912 году. Похоронен в ограде Якутской Николаевской церкви. У него было семеро детей, но дочь Августа умерла от чахотки, когда ей было 30 лет. Прабабушка Ольга Семеновна Зыбина скончалась в возрасте 40 лет от воспаления легких. В послужном списке прадеда записано, что он по происхождению из обер-офицерских детей. А что это значит? Это говорит о том, что он происходит из семьи офицера Российской империи. А дети офицеров получали звание потомственных дворян. 

Клава с папой на параде 1 мая

Наша мама Каллиста Семеновна Кардашевская была фельдшером, работала на Станции скорой помощи. Она работала на территории областной больницы, примерно, там же, где сейчас современная Скорая помощь. Иногда я ходила с мамой на работу, ездили на автобусе. 

Ее имя греческое и переводится как «прекраснейшая». И мы все удивлялись, как у нашей мамы, которая родилась на далеком Севере, в Казачье, такое странное имя. Спрашивали у нее, почему так назвали, а она не отвечала, молчала. Мама родилась в 1917 году. Она была первым ребенком у Семена Гаврильевича Попова и Клавдии Александровны Зыбиной. В 1937 году мама окончила Якутскую фельдшерско-акушерскую школу. После окончания учебы ее направили… Как вы думаете куда? В Казачье, где она родилась! А в тот же год туда приезжает наш папа — Георгий Романович Кардашевский! Представляете?! И так они встретились: папа — учитель русского языка и мама — фельдшер. 

В годы войны папа работал в Верхневилюйском районе. В его архивах я нашла дневниковые записи за 1944 год. Своим красивым почерком он сделал конспект Евангелия. Представляете, в те годы нашлись люди, которые сохранили святыню в годы борьбы с религией. Отец был языковедом, фольклористом, преподавал в Якутском госуниверситете, был защитником оклеветанных и репрессированных. Я всегда удивлялась тому, что, будучи учителем и коммунистом, он интересовался православием, где-то находил и покупал книги о вере. Помню, как из командировок в Москву папа привозил черно-белые фотоиконы, православные календари, пасхалии. В дневнике он писал: «Сегодня Пасха, какой был чудесный праздник, а сейчас никто не знает». 

Сергеляхские девчата

Помню, как мы ходили к папе на работу на историко-филологический факультет ЯГУ. Он тогда располагался в здании Реального училища. Там была прекрасная парадная лестница. Рядом стояло здание мужской прогимназии, а в те годы там был факультет. Главный корпус университета строили заключенные. За нашим домом был высокий-высокий глухой забор, стояли вышки, колючая проволока. Иногда они кричали и махали нам, а девушкам даже записки бросали. 

В 1966 году папа написал письмо в патриархию с просьбой прислать ему Библию. К нашему удивлению, он получил из Москвы ценную бандероль, и в ней находилась толстенная Библия. Целыми днями он читал Ветхий и Новый Завет. Многие друзья и родственники просил дать почитать ее. И папа книгу давал, но под роспись. Я тоже тайком брала Библию и была удивлена тем, что вся человеческая мудрость исходит из нее.