Фотограф Алексей Васильев об уличных репортажах, бабушке и непрофессионализме якутских СМИ

В интервью «ЭС» фотограф ответил на вопросы о том, чем отличаются обывательский и взгляд фотохудожника, о размере гонорара, негативных отзывах, рассказал о фотопроектах, о бабушке Нине Протопоповой, редакторе детских газет, о людях, которые его вдохновляют.

Документальная фотография — это ...

— Номинация World Press Photo — вершина профессиональной карьеры или это означает, что все только начинается?

— В какой-то степени, действительно, вершина, потому что это одна из самых престижных премий в области фотожурналистики. Номинация накладывает определенную ответственность, обязывает держать марку, служит крепкой мотивацией для того, чтобы не бросать то, чем занимаешься, и заставляет работать и работать.

— У нас, журналистов, порой бывает так, что вроде много чего происходит, но не о чем писать. А фотографы испытывают творческий кризис?

— Конечно, бывает. Я постоянно нахожусь в поиске новых тем, проектов. Считаю, что это абсолютно нормальная ситуация и состояние, когда хочется работать, но не знаешь, над чем. Надо продолжать искать идеи — других советов и секретов у меня нет.

— Почему занялись именно документалистикой?

— Не ставил перед собой задачу заниматься документальной фотографией, это произошло само собой. Мне было неинтересно заниматься коммерческой фотографией, хотя я пытался зарабатывать, свадьбы снимал. Как-то делал для журналов фэшн-фотографии. Искал себя.

И в какой-то момент начал делать фото, иллюстрирующие реальность. Моей первой площадкой стал Instagram, что очень помогло в дальнейшем. Мне кажется, если бы не было этой площадки, которая позволила делиться с людьми тем, что я делаю, не было бы меня как фотографа. Люди начали лайкать, комментировать, кидать респекты, воодушевлять, и это стало подспорьем для меня. Ты начинаешь расти и в итоге побеждаешь на World Press Photo.

— А если бы не было отклика?

— Не знаю. Мне трудно гадать. Если бы постоянно говорили, что делаю полное дерьмо, может быть, и бросил снимать. Были и такие отзывы. Но по большому счету людям нравились снимки. Издания просили разрешения опубликовать фото. А это всегда круто, когда тебя оценивают на региональном, российском, мировом уровне. После такого я не могу бросить то, что начал.

— Интересен ваш первый проект «Моя дорогая Якутия». Там есть фото, где на фоне огромного рисунка на стене сидит мужчина и читает. Понятно, что фотография не постановочная. Есть история у этого снимка?

— Да, над этим проектом, как и над «Сахавудом», я продолжаю работать. Снимаю, и бывает, что какие-то кадры включаю в фотопроекты.

Особой истории у фотографии, о которой вы говорите, нет. Снимок сделан в библиотеке в то время, когда я готовился к защите дипломной работы. Тогда я учился в отделении журналистики СВФУ. Пришел в читальный зал, увидел мужичка, понравилась стена, я сфоткал, и всё. Позже защитился на «четверку», что, наверное, равноценно «тройке».

Обывательский взгляд — это ...

— Много ли бывает таких удачных моментов?

— Мало, а хочется больше, чтобы радовать себя и зрителей. Как и в любом деле, если относиться к нему серьезно, как правило, таких моментов с каждым разом становится меньше, потому что относишься к себе критично. Допустим, фото, которое понравится вам, я могу выкинуть без сожаления.

— Почему так происходит? Почему предпочтения любителя и профессионала не совпадают?

— Фотограф все-таки смотрит немного глубже. Он работает, а обыватель оценивает фотку категориями нравится — не нравится. Меня порой удивляло, что рядовой снимок, который я выкладывал на своей странице в соцсети, мог вызвать бурю положительных оценок. Но бывало, что с подсказки моих подписчиков я включал фото в проект. Так что очень долго можно рассуждать на эту тему, скажу, что причина принципиальной разницы во взглядах в том, что фотограф относится к своему творчеству критически.

— В чем причина того, что документальное фото оценивается по достоинству не всеми?

— Людям кажется, что фотография их должна радовать, изображенные на ней люди должны улыбаться, а снимок должен быть приукрашен, быть немного глянцевым. Свадебные фотографии, конечно, должны радовать, в них не зашифрован глубокий подтекст, они работают на эффект. Фотография, которой я занимаюсь, не должна вас ни радовать, ни печалить, она должна нести месседж.

Негативные комментарии на популярном портале — это ...

— Задевают негативные комментарии?

— Ну, как сказать, задевают, но не сильно. Не было такого, чтобы я подвергался буллингу. Мне кажется, мои работы не могут вызвать возмущения.

— Было много негативных комментариев под новостью на News.Ykt.Ru о проекте «Моя дорогая Якутия».

— На этой площадке в комментариях всегда срач, пользователи часто пишут бред. Не читаю эти комменты, не считаю нужным читать, не хочу даже открывать.

— Бывало так, что вы согласились с мнением подписчика?

— Мне нравится, когда люди пишут: «Вы открыли мне Якутию», «Ваши фотографии вдохновляют». Такое мне нравится читать. Иногда подписчики журят за то, что не подписываю фото. Просят сделать это, чтобы было понятно, что происходит.

— Когда-нибудь случалось так, что вы несли одну информацию, а люди поняли совсем другое?

— Был случай, он связан с журналистом, с его непрофессионализмом. В позапрошлом году я стал финалистом международного конкурса. Местное издание написало об этом, поставило фотографию спортсмена по вольной борьбе, сидящего на старом диване на фоне обоев в цветочек. Журналист к этому снимку дал свой комментарий, что мальчик сидит на диване с пятнами крови. Хотя это не так — диван потертый. Я возмутился и позвонил редактору: какого черта несете такую чушь. Он стал защищать своего журналиста, говорил, что потертости кажутся пятнами крови. Так редакция, если сомневается, могла бы взять у меня комментарий. Я не хочу, чтобы мои фотографии вызывали ненависть, злость у людей, больше того, бросали тень на Училище олимпийского резерва, где была сделана фотография, и на юношу.

Объект внимания репортажного фотографа — это ...

— Почему вы выбрали объектом своего внимания человека? И можно ли сфотографировать любого из нас привлекательным и интересным?

— Жизнь человека гораздо интереснее, чем природа, мир животных. Любой человек может вызвать интерес, если покопаться поглубже, достучаться до его сути, каким бы он ни пытался представиться на публике.

Пока перестал снимать на улице. Не выслеживаю, как раньше, целыми часами очередную «жертву». Мое внимание привлекают самые разные люди. В них мне может приглянуться особое состояние, которое они испытывают в моменте, элемент в гардеробе, взгляд, интересная бородка — всё, что угодно. Герои моих снимков находятся среди нас. Но их никогда не замечают, потому что все заняты собой, погружены в свою жизнь, хлопоты. А я занимаюсь тем, что обращаю внимание на них независимо от их пола, возраста и национальности.

Не прошу у людей разрешения сфотографировать. Попросишь, и тут же разрушишь сцену. Ты ведь видишь человека в определенном состоянии, и, конечно, в первую очередь надо успеть снять этот момент. Серию портретных фото на улице сделал в 2018 году, когда учился онлайн в школе фотографии «Докдокдок». В принципе, наши люди готовы фотографироваться, если найти к ним подход.

Гонорар федеральных СМИ — это ...

— Какое из российских СМИ заметило вас первым, предложило сотрудничество?

— Несколько лет назад «Такие дела» попросили разрешения опубликовать мои работы и дать интервью. Затем на меня вышли из National Geographic Russia. В то время я не знал, что можно предлагать изданиям свои фото, зарабатывать на этом деньги. Тогда документальная фотография для меня было как хобби.

Позже заявки от СМИ начали поступать чаще. Для «Новой газеты» я снимал уличные туалеты в 17-м квартале. По заданию Der Spiegel ездил зимой 2019 года в Хабаровск делать фоторяд. Для Moscow Time снял портреты 18-летних, которые родились и выросли во время президентства Путина. Этой зимой работал в Якутске во время митинга в поддержку Навального для японского издания.

— Крупные медиа предлагают высокий гонорар?

— Расценки разные, зависит от количества материала. Самый высокий гонорар, который получал, это две тысячи долларов. Живу за счет этих публикаций, заданий и еще грантов, конкурсов.

Не скажу, что федеральные и мировые издания выставляют высокие требования: обычно сообщают тему и предоставляют творческую свободу. Хотя было и такое, что приходилось ездить в одно место второй раз.

Фото к публикации в издании «Такие дела»

Понятно, что такие издания работают по мировым стандартам и относятся к своему контенту ответственно. Они не ждут от тебя рядовых фото, которыми перенасыщены местные СМИ. Должны быть интересные кадры, реально рассказывающие о событии. Когда человек халтурит, это заметно по фото. Я сам тоже чувствую, что снимаю из рук вон плохо, когда тема не задевает. А когда тебя подстегивает интерес, ты погружаешься и лучше начинаешь наблюдать, что чувствуется на фото.

Замечу, что крупные издания не берут авторские фото без разрешения. За этим следит и закон, и они сами, соблюдая журналистскую этику. Чего не скажешь о наших СМИ, которые считают, что раз фото есть в Instagram и Google, то его можно использовать без указания авторства. Такое отношение выбешивает.

Я заметил, что наши издания больше интересуются текущей жизнью, в то время как федеральные и международные обращают внимание на более масштабные темы. Например, в январе меня звали участвовать в подготовке материала для российского медиа «Холод» о магаданцах, которые замерзли в пути, но, к сожалению, из-за личных обстоятельств не смог.

С другой стороны, не всегда получится углубиться в такие темы. Если взять историю синских девочек, уверен, что ни родственники, ни правоохранительные органы, ни другие участники событий не захотят работать с медиа. Тогда как в других регионах люди в принципе готовы открыться. У нас другая ситуация — мы закрытые, боимся, чувствуем себя беззащитными перед репортерами. У меня есть идеи, хочу работать над ними, но не могу по этой причине.

Бабушка гордилась бы

— Упомянули о журналистском образовании. Вы решили получить его по совету своей бабушки (Нины Иннокентьевны Протопоповой, легендарного редактора газет «Юность Севера», «Кэскил». — Прим. ред.)?

— Мне предложила поступить на учебу мой главный редактор Евдокия Семеновна Иринцеева. Тогда я работал в газете «Юность Севера». Можно сказать, что я вырос в этой газете, и она в какой-то степени повлияла на то, что я позже занялся фотожурналистикой. В редакции никто никого не ограничивал, можно было писать тексты и фотографировать. А я никогда не чувствовал себя пишущим журналистом, к своему труду относился не так серьезно, как надо. И когда появилась возможность фотографировать, увлекся этим занятием и стал самоутверждаться за счет него.

Скажу, что в то время не особо радовал своими успехами бабулю. Да она и не требовала их, никогда не чувствовал давления с ее стороны. Она принимала меня таким, какой я есть, и говорила мне, как и любой любящий человек, что главное быть хорошим человеком. Поддерживала меня во всем, радовалась даже незначительным моментам вроде благодарственных писем, которыми награждали журналистов на День печати.

Сейчас больше всего сожалею о том, что она не стала свидетелем моих сегодняшних достижений. Мне кажется, она была бы очень горда мной.

— Не планируете уехать в большой город?

— Нет, хочу периодически путешествовать по миру, снимать, как люди живут там, но возвращаться на родину. Неважно, где ты родился, какой у тебя бэкграунд, неважно, что в твоем городе не развита документальная фотография, но если любить то, чем занимаешься, можно достичь результатов.

Фото из проекта «Сахавуд»

Наши кинематографисты тоже доказывают это своим примером — делают истории, опираясь на свой культурный опыт, и работают так, что это интересно западному зрителю и людям из других регионов. Дмитрий Давыдов, сельский учитель, в свободное от работы время снял три полнометражных фильма. Получил Гран-при «Кинотавра», номинирован на «Нику». Его пример действительно поражает и вдохновляет: если есть желание, огонек, все возможно.

Я тоже раньше не верил в такие возможности, думал, что надеяться не на что, потому что родился и живу в Якутске, а не в Америке или Москве. Но получилось ведь, хотя до сих пор толком и не осознал, что это такое — быть номинантом World Press Photo.