ГЛАВВРАЧ МЕДЦЕНТРА ЯКУТСКА: Порой я маскируюсь...

– Алексей Аммосович, несмотря на солидный стаж в медицине, информации о вас практически никакой. Кто вы по специальности и как пришли в медицину?

– Я окончил медицинский институт ЯГУ, в этом году как раз двадцать лет будет. По специальности врач-педиатр, анестезиолог, реаниматолог. Работал в реанимации Детской инфекционной больницы. 

– Одно из самых тяжелых направлений…

– До сих пор испытываю ностальгию по работе с детьми. Детки – благодарные пациенты. Очень хорошо откликаются на лечение, обычно у них нет такой нагрузки, как хронические заболевания. Как только снимаешь интоксикацию, быстрее идут на поправку. Помню уникальные случаи, когда «вытягивали» самых тяжелых. В целом считаю, что при равных исходных условиях болезни, дети крепче взрослых. Ну а начинал я свой путь в медицину с санитара – во время учебы работал медбратом. Сначала поступил на учебу в Хабаровск, работал в скорой помощи. Времена тогда в стране были непростые, я перевелся в Якутск и продолжил учиться и работать. 

– Прошли, значит, все ступеньки карьерной лестницы?

– Да до сих пор помню, как шприцы стеклянные мыл... Потом отслужил на Камчатке в войсках ПВО, прошел военную кафедру и, уже работая в инфекционной больнице, получил предложение стать заместителем главного врача по гражданской обороне и мобилизации населения. Через год перешел в Управление здравоохранения Якутска фактически на ту же должность. На нас были все паводки, эвакопункты, медобслуживание крупных массовых спортивных и культурных мероприятий, учения. Плюс к этому курировал пожарную без­опасность и охрану труда. Когда в 2012 году создали МЦЯ, стал начальником информационно–аналитического отдела, а после заместителем по организационно-методической работе. 

– Когда предложили стать главным врачом…

– ... крепко задумался. С одной стороны, даже боялся.

– А разве замом быть не сложнее? Больше работы и в случае чего по шапке в первую очередь и получишь…

–  (Смеется)…в итоге согласился. Резких телодвижений не было, все заместители остались на своих местах, как и персонал больниц. На населении это вообще никак не сказалось. 

Сейчас к центру прикреплено 95 тысяч человек, но по факту их намного больше. (Амбулаторные карты заведены на 259 тысяч населения). Их обслуживают наши межполиклинические отделения. К примеру, травмпункт, который входит в состав МЦЯ, обслуживает весь город и гостей столицы. Центр охраны материнства и детства по пренатальной диагностике охватывает, кроме Якутска, еще и близлежащие районы. Многие граждане не выписываются из района, но по факту обслуживаются у нас, что увеличивает нагрузку на врачей и вызывает недовольство прикрепленных пациентов, которым в периоды сезонной миграции внутри республики становится сложнее попасть на прием. 

– Паллиативная помощь, о которой сейчас столько говорят, в Якутске предоставляется только вашим отделением. Как обстоят дела?

– Отделение рассчитано на 17 коек, это не покрывает потребностей. Очередь большая. Сейчас в нем находится 27 человек. Когда врач с Кангаласской участковой больницы уходит в отпуск, чтобы не пустовали койки, мы разворачиваем в них дополнительные места паллиативного отделения. Таким образом, немного разгружаем очередь.  

– Как справляетесь с таким количеством подведомственных учреждений?

– По каждому направлению есть ответственный. По взрослому и детскому отделению свои, по центру охраны здоровья семьи и репродукции, травмпункту и пригородным больницам и ФАПам свои. Все опытные и самодостаточные руководители. В этом плане легче. 

– С какими трудностями сталкиваетесь?

– Больше по материальной части. Например, в Кангалассах проблема – в участковой больнице зимой холодно. В Тулагино – деревянный фонд, тоже как на пороховой бочке находится. Наши «долгострои». У Центра охраны здоровья семьи и репродукции вроде новое здание, а при эксплуатации есть свои трудности. Те коммуникации, которые в свое время были подведены, уже надо поэтапно менять. ФАП в Кильдямцах располагается в здании 1927 года постройки.

– Ого.  А посвежее не нашлось?

– Но это не наше помещение и арендовать что-либо другое невозможно, попросту нет вариантов. Здание, если не путаю, –объект культурного наследия, и оно даже не признано аварийным. 

– С Жатайской больницей все нормализовалось?

– Пока все осталось по-прежнему. Дальневосточному окружному медицинскому центру Федерального медико-биологического агентства власти предложили другое помещение. Но плохо, что, будучи арендаторами, мы не можем вкладываться в их здание (Жатайскую больницу), делать ремонт. Владельцу это тоже не резонно. А как бы бережно мы ни относились к помещениям, ремонт все равно необходим.    

– Но как вкладываться в то, что тебе не принадлежит? Когда в любой момент могут попросить освободить помещение?

– Если вложиться, то мне придется отвечать за «нецелевое использование средств». Построить свое здание пока не получается, но мы работаем над этим вопросом.

– В каких специалистах сейчас есть острая необходимость? Узких или, может быть, не хватает педиатров и терапевтов?

– У нас не хватает врачей и среднего медперсонала в школьно-дошкольном отделении. Не хватает фельдшеров, обслуживающих школы.  Есть участки, которые оголены, потому что специалист находится, к примеру, в декретном отпуске. А желающих идти на временную работу не так много. Все хотят стабильности и постоянства. Но особой проблемы на рынке профессий сейчас нет. Да и мы стали присматриваться к кандидатам, а не просто «лишь бы взять». Центральным звеном в здравоохранении был и остается участковый врач. Независимо терапевт или педиатр, он должен взять участок и работать на нем, а не прыгать с места на место. Если сравнивать работу терапевта, то в их труде больше рутины. А что рутина делает? Съедает. Педиатры — другая каста. Люди, выбравшие педиатрию своей профессией, в душе всегда остаются детьми. Легкие на подъем, способность к обучению и познанию нового они сохраняют до преклонного возраста. Нам, педиатрам, всегда интересно работать: даже тот факт, что участковый педиатр из роддома получает трехкилограммовое, орущее, кряхтящее, сопящее чудо и наблюдает в течение 18 лет, как оно превращается в юношу или девушку. Это же интересно.  

– В центре наряду с врачами общего профиля есть услуги косметолога, психолога в Кризисном центре, логопеда…

– Услуги логопеда и психолога не оплачиваются из средств ОМС, держим их за счет внебюджетных средств, а также участвуем в грантах. Логопед участвует в медицинских осмотрах детей, но при этом, к сожалению,  занятия уже должны были быть платными, а не у всех родителей есть финансовая возможность. Поэтому мы стараемся детское направление не делать платным. Что касается косметолога, это была инициатива самого работника, который трудится в нашем же учреждении дерматологом. Но имеет при этом сертификат на оказание косметологических услуг, и самое главное — это ей нравится. Услуга косметолога сейчас более чем  востребована, соответственно, возникает вопрос: зачем человек должен бегать по частным клиникам, чтобы заниматься своим любимым делом? Пусть работает в родных стенах.  

– По какой причине вы объединили детское и взрослое физиотерапевтическое отделения?

– Они находятся в одном здании, на 202-м микрорайоне, но на разных этажах. В отделении работают два врача-физиотерапевта. И если один уходит в отпуск, то второму приходится буквально разрываться между двумя зданиями. Это неудобно и пациентам, и врачу. 

– Жалобы. Больше их стало или меньше? 

– Жалоба жалобе рознь.

– Согласна. А обоснованных?

– При большом потоке пациентов, конечно, бывают накладки. В день через наше учреждение проходит около трех тысяч человек. В нашем учреждении проводится много экспериментов в части поиска новых методов организации медпомощи, разработка новых маршрутов движения пациентов между специалистами, чтобы минимизировать потери времени. Путем проб и ошибок находим оптимальное решение, которое потом тиражируется на всю республику. И во время проведения апробации пациенты естественным образом вынуждены выходить из зоны комфорта, то, к чему они привыкли, изменилось. Люди бывают недовольны. При обращении мы стараемся решить любую проблему сразу на месте. Еще не было случая, когда человек обратился ко мне с какой-то проблемой и ушел, не решив ее.  Почему-то все думают: вот напишу жалобу в Минздрав, главе, мэру, президенту, и сразу все будет – дадут, госпитализируют, выпишут. Но могу всех уверить: все вопросы независимо от места подачи, независимо от адресата решаются у нас, в стенах лечебного учреждения. Просто потом мне становиться жалко времени, потраченного на сборы объяснительных, заседаний комиссий по разбору жалоб, нескончаемые переписки со всевозможными, мыслимыми и немыслимыми контролирующими органами. 

Блиц-опрос

– Как и во сколько начинается ваш рабочий день? К примеру, сегодня?
– По-разному. Сегодня приехал в 7.15. Выпил чашечку кофе, покормил рыбок в аквариуме – своего рода ритуал, – поработал с бумагами, подготовил лекции. 

– Каких принципов придерживаетесь как руководитель?
– Все работаем в команде.

– Если бы вы не стали врачом, то стали бы…
– ...математиком, программистом. 

– Как вы относитесь к популярным передачам о здоровье?
– Большая разница, какая это передача? Их следует разделять. Шоу, как у Малышевой, или советы доктора Комаровского. 

– Делаете ли вы прививку от гриппа?
– Делаю. И советую делать их другим для получения долгосрочного иммунитета.

– Чаще стараются выпустить пар?

– Ну да. Могу привести пример. Пришла женщина и пожаловалась на то, что в кабинете ФЛГ очередь и почему бы не сделать так, чтобы сначала заходили пять женщин, потом пять мужчин. Ведь больше времени тратится не на снимок грудной клетки, а на процесс «одевания/раздевания». Повесили объявление с предложением для ускорения проходить по нескольку человек. Буквально на следующий день…

– …пришла другая женщина.

– Совершенно верно. И возмущенно сообщила, что не желает раздеваться перед кем-нибудь другим, кроме специалиста. 

– Какое «соломоново решение» было принято? Или существуют нормативы?

– Особых нормативов нет. Касательно именно очереди.

– Победила дружба?

– Оставили на усмотрение очереди. Кто хочет, заходит по одному, кто не возражает, могут и по нескольку человек.  Было время, когда думали установить кабинки для раздевания. Но могла случиться неприятная ситуация. Пересечение женщины и мужчины, если кто-то из них не сразу зашел в кабинку. 

– Как вы считаете, почему в обществе растет негатив по отношению к медикам?

– Я успел поработать еще в советское время, и есть с чем сравнить. Тогда на врача смотрели как на небожителя. В деревне учитель и врач были самыми уважаемыми людьми. В участковой больнице, где я начинал работу, в среду был патронажный день, и люди, зная это, готовились. На улице во дворах видно, висят на просушке детские матрасы, чистое белье. И врач видел, что его ждут. Где-то не висит, надо зайти. Второй случай из практики в бытность работы медбратом. Поступил вызов от бабушки с жалобами на боль в сердце, нужно было сделать ЭКГ. Позднее оказалось: у нее инфаркт. Но, когда мы с врачом пришли, она мыла полы. Кинулись, что же вы? Она отвечает: «Дома не прибрано, мне стыдно, я же врача вызвала». Но это крайний пример, на грани фанатизма. Врачи, пришедшие на вызов по неотложке, не санэпиднадзор, им важно получить быстрый доступ к пациенту, а не оценивать стерильность помещения. 

Произошла смена поколений. Раньше были созидатели коммунизма, стремящиеся в светлое будущее и более позитивные в жизни. Сейчас на смену им пришло поколение потребителей. Больше по принципу «мне должны», «вы обязаны», «ты же врач». Ну и с подачи СМИ, в том числе истеричных передач, транслируемых по Центральному телевидению, пациенты приходят с установкой «врачи–вредители». А в излечении от любых болезней важно взаимное доверие пациента и врача. От этого зависит 70–80% успеха в лечении. 

– Ваша должность подраз­умевает больше бумажной работы и совещаний с подчиненными. Часто ли приходится выходить в народ?

– Я стараюсь чаще ходить по больнице. Регулярно делаю обходы и прислушиваюсь к тому, что говорят.

– Маскируетесь под пациента?

– Маскируюсь (смеется). Это полезно.

– Не сомневаюсь. А много полезного услышали?

– Все услышанные рекомендации я передаю в Центр поддержки и сопровождения пациентов. Они обрабатывают информацию, и, если количество таких обращений растет, мы стараемся это внедрить. Помнится, немало предложений и нареканий было по маршрутизации пациентов. Мы это выравнивали. Очереди то были, то нет. Обращения могут касаться таких вещей, как зеркало возле гардеробной, или наличие буфета, или киоска-автомата и так далее. Для персонала мы стараемся проводить тренинги и укреплять командный дух.