Красильников – фронтовик и ученый
Красильников Дмитрий Данилович (1920 г.р.) – советский физик, лауреат Ленинской премии (1982 г.), присужденной за участие в цикле работ «Исследования первичного космического излучения сверхвысокой энергии», опубликованных в 1947-80 гг. Член КПСС с 1953 г.
Трудовую деятельность начал в 1940 году учителем.
В 1943-1944 годах – в Советской армии, участник Великой Отечественной войны.
В 1948 году окончил Якутский педагогический институт.
С 1948 года работает в Институте космофизических исследований и аэрономии Якутского филиала СО АН СССР. С 1964 года заведующий лабораторией.
Кандидат физико-математических наук (1963 г.). Заслуженный деятель науки Якутской АССР (1968 г.).
Из Большой Советской Энциклопедии, 1983 г.
Путевка в жизнь
Дмитрий Данилович Красильников родился 25 октября 1920 года в селе Мугудай Чурапчинского района Якутской АССР. Семья была большой, одних детей – восемь человек. Жилось трудно. Чурапчинскую семилетнюю школу он успешно окончил в 1937 году. Еще в годы учебы в начальной школе Дмитрий Данилович привлекался на работу в качестве секретаря сельского совета в родном Мугудае. Свои скромные знания уже тогда он пытался использовать для общего дела.
По окончании школы в 1937 году Дмитрий Данилович поступил на рабфак при Якутском педагогическом инcтитуте и, закончив его, работал учителем математики и русского языка в неполных средних школах Усть-Алданского и Чурапчинского районов ЯАССР.
Тяжелые условия жизни и трудные военные годы трагически сказались на судьбах детей и семьи.
Из дневников Д. Красильникова: «20.05.1940. …Умер отец, безобидный, бедный труженик. Умер брат Костя, жизнерадостный, неугомонный. Зубоскал – Костя! Умер, сраженный безжалостной косой смерти, словно едва раскрытый цветок. 16 июня 1943 г. Умер Кеша. Умерли Гаврил, Василий, Кеша маленький, Ситти, Боркоя, Кичика, Кеша средний, отец... О, сколько смертей за три года! Остались я, да немногие... Вы, оставшиеся, выживите, иль вам суждена та же участь! О, ужас! А я!.. Нет! Не умру! Не погибну! Я выживу, выдержав жестокие удары, безжалостные шквалы волн жизни. Как ива молодая выдерживает благодаря своей гибкости порывы урагана и выходит победителем в битве за жизнь свою за свое место под солнцем. Так и я. Вернусь триумфатором с поля битвы за счастье, за жизнь!»
Обратите внимание на то, как грамотно пишет молодой человек, на стиль письма. Это будет характерной чертой дневниковых записей Дмитрия Красильникова.
«Из 73 человек в роте к исходу дня осталось только 20…»
В 1943 году после неоднократных неудачных попыток отправиться на фронт добровольцем Дмитрий все же был призван в ряды Советской армии. В своем дневнике буквально на следующий день по возвращении с фронта домой он пишет (стилистика автора сохранена - ред.):
«7.10.44 г. Молодец Я! – вчера вернулся из армии по ранению.
Итак, я свое обещание выполнил. Очень рад.
Меня отсюда направили в военное училище. В Забайкалье нас не приняли, набора нет. Тогда оставили в пехоте. Учились на стажера (в 386 ЗСП (запасном стрелковом полку). Учились ничего. 28 ноября меня зачислили в маршевую роту. Я было обрадовался, как и все. Лучше на фронте попытать свое счастье, чем сдыхать с голоду, от мучений в тылу.
Приехали 26 января, через 40 суток по выезду на фронт. Сразу нас зачислили в 17-ю Духовщинскую Краснознаменную стрелковую дивизию на пополнение. 10 дней учились и формировались. Хорошо «пополнение», когда из старого состава полка до нас остались только 2 повара.
Меня сделали писарем 1 ср 1 сб 48-го стрелкового полка. Стояли в мешке под Витебском.
Стояла мягкая зима 44-го года. Моросил дождь. Спали в лесу на снегу.
30 января заняли оборону – сидели в траншеях. Кормили ничего, мерзли, не спали. Насквозь промокли.
3 февраля бросили нас вместе со всеми в наступление на Витебск после получасовой артиллерийской подготовки. 48-й стрелковый полк в первый день был во втором эшелоне. Не выпустили ни одного патрона. А немцы нас так и крыли минометами и орудиями. Из 73 человек в роте осталось только 20 к исходу дня. На другой день нас, оставшихся, бросили в атаку. Начали вяло. Наша артиллерия била мало. К 10-ти часам меня ранили в левую ногу под колено. Сразу подбили, упал. Ой, сколько было боли. Чуть не плакал навзрыд. Отчаянно кричал, звал санитаров. Сам отполз и покушал. К 6-ти часам вечера нашел свою санроту. Лежал в полевых госпиталях в Смоленске – месяц, в Москве – месяц и в Красноярске – 4 месяца. Теперь отпустили меня подчистую. Белобилетник. Я хромаю. Коленный сустав работает ограниченно. Повреждены б/берцовая и м/берцовая кости. Освобожден по 11«в» и 43 статьям. Пока нога при себе, но мало надежды на заживление, гниет кость. Врач сказал: «Может, сама заживет».
Но как бы то ни было, я остался жив, выдержал (хоть как-нибудь) испытание огнем и сталью, прошел через поле смерти, выполнил свой гражданский долг, храня свою честь в чистоте, согласно своей совести служил и воевал больше года. Я горд сознанием выполненного долга. Мне теперь не стыдно смотреть прямо на людей, на вещи…. Да, война есть величайшее испытание всех сил и возможностей народов и отдельных людей. На фронте, кроме вероятности гибели, есть мучение беспрерывного до истощения движения, отсутствие сна, еды, постоянное нервное напряжение. В сравнении с этим любая трудность в тылу только кажущаяся, просто иллюзия капризного.
«Но выживем… будем надеяться. Выстоим. Выдержим, как и всегда...»
Надо отметить, что фронтовик Дмитрий Красильников в свои неполные 30 лет рассуждает как вполне зрелый человек со своей точкой зрения и своим мнением. И нет сомнения, что он будет отстаивать их.
Ой, сколько жертв!
Да, очень, очень дорого заплатили за свою государственность, за свою советскую жизнь». Трижды будут прокляты те, кто останутся после войны живыми, если не сделают свою жизнь хорошей, действительно человечной, которой можно было гордиться. Они сделают позорное предательство, осквернение памяти миллионов безымянно павших на полях сражения своих воинов, если жизнь свою не устроят согласно тем идеалам, за которые боролись и гибли наши солдаты. Надежда только на будущее…
Ох, труден удел нашего солдата. Не говорю, что наш солдат очень умелый, нет. Но зато храбрее, беззаветнее нет солдата в мире. «…» Наш низший и средний комсостав ниже своего призвания. Умения организованности мало. Волокиты, бардаку больше, чем хватает. Это плохо. У немцев не то. Они организованней, дисциплинированнее. У них комсостав действительно закаленный, хороший. Они воюют умело, крепко. Но их дело проиграно. Да, близок час расплаты. Скоро, скоро грянет священная месть за все.
Ох, сколько побито, поразрушено, поругано!
Война принесла неисчислимые бедствия. Нет, ничем нельзя заплатить, возместить за реками пролитую кровь, за ручьями текущие слезы матерей и близких людей. Кто вернет отнятую хоть маленькую, но все же светлую для каждого самого жизнь миллионов?! Кто поверит, что без новых сражений и горя восстановим разрушенное хозяйство?! Когда самая богатая, цветущая половина страны превращена в пустыню, в пепел. Когда самая трудоспособная часть населения вырезана. Когда так мала оставшаяся горсточка мужчин. Но выживем… будем надеяться. Выстоим. Выдержим, как и всегда….»
«Я мечтаю о такой жизни»
Война оставила в душе молодого паренька неизгладимый след, изменила его. Он много думает о смысле жизни, о своем месте в ней, мечтает хоть о маленьком, но счастье. Осенью 1944 года он пишет: «Ну, вот я вернулся. Как будто бы все при себе осталось. Но... Но здоровье свое оставил там, вместе со своей кровью, вместе с потом своим в пустынных степях Сурового Забайкалья, в болотах Белоруссии, вечно сырой.
Прежнего меня уже нет. Суровость армейской, солдатской жизни коснулись своим ледяным смрадом и дыханием ко всему, о чем годами лелеял я. «…»
И до армии жил согласно своей совести, которую проповедует книжная мораль. Из поля брани вынесла меня судьба. «…» Я очень худой, слаб, меня беспокоят легкие. По рентгенограмме правая половина не работает. Неужели судьба моя, так благодарно вырвав из когтей смерти с поля битвы меня живым, пожелает, чтоб я стал здесь жертвой туберкулеза. «…» Дорог, мелких тропинок много. Одни дороги не дальние, для короткой жизни. Другие - для дальнего следования. А мне какой из них следует идти? Насколько крепко мое здоровье, на сколько годов на мое имя написан чек жизни? Вот этот вопрос постоянно мучит меня. И в состоянии ли я даже думать о дальней дороге? О, этот проклятый вопрос изгрыз меня за последние 5-6 лет.
Я сам не рассчитываю на большую будущность. Не пожинать мне лавров славы. Я – обыватель, мещанин, скромненький житель Земли.
Я молю свою судьбу дать мне немножечко пожить. Я не прошу, не надеюсь на увенчанную громкой славой столетнюю старость. Я не создан для лавров, бронзовых бюстов и глубокой все испытавшей старости.
Годы учебы
В ноябре 44-го Дмитрий поступает на физико-математический факультет Якутского педагогического института. По этому поводу он пишет так.
«Вот уже прошло две недели, как я начал учиться в институте. Приехал 17 ноября, через двое суток после выезда из дома. Путешествие очень понравилось. Ехать было очень хорошо. Как близок мне этот милый пейзаж! Все бело, царит торжественная тишина и везде разлита голубая печаль. Щемящая боль расширяет грудь, тайная грусть волнует сердце, - никнет беспомощная голова и затуманивается взор при виде твоем, о край родной, мой край безмолвный, суровый и величавый. «…»
Приняли без хлопот. Мординову А. Е. и Дьяконову Ф. Г. мое благодарение за участие и внимание. Пока трудно. Не понимаю, что читают лектора. Да к тому же как-то неважно читают. Занят, главным образом, списыванием конспектов. Живу у Павла Гаврильевича Яковлева – фин. инспектора НКФ ЯАССР по улице Ворошилова, 7, кв. 1. Плачу по 75 рублей за месяц».
На подступах к изучению космоса
После успешного окончания института в 1948 году Дмитрий Данилович возобновил свою трудовую деятельность в качестве младшего научного сотрудника станции космических лучей при якутской базе Академии наук СССР. Свои исследования он начал с изучения метеорологических эффектов в космических лучах.
По рекомендации Л. Фейнберга в 1953-1956 годах Красильниковым была выполнена работа по изучению ионизационных толчков. Результаты исследования были обобщены в кандидатской диссертации «Большие ионизационные толчки в сферических камерах и энергетический спектр мюонов в области энергий 10и-1013 эВ», успешно защищенной в 1963 году в научно-исследовательском институте ядерной физики МГУ.
Один из соратников и друзей Дмитрия Даниловича Г. Скрипин по этому поводу вспоминает: «Его кандидатская диссертация признана специалистами первоклассным образцом для подражания. Это исследование послужило мощным импульсом к развитию целого научного направления работ в ИКФИА – широкие атмосферные ливни в космических лучах. Правда, немалого труда и нервов пришлось затратить Дмитрию Даниловичу по организации и строительству грандиозной уникальной установки. Были жаркие споры по данному вопросу на ученых советах институтов СО АН СССР, в Новосибирске, Москве. Финансовые средства и материалы добывались с большим трудом».
«Белое пятно» космических лучей
С 1953 года под научным руководством профессора С. И. Никольского предметом исследования Д. Д. Красильникова стали широкие атмосферные ливни - ШАЛ.
В 1954-1958 годах для исследования временных вариаций космических лучей в Якутске была создана экспериментальная установка ШАЛ, на которой начались непрерывные наблюдения.
Опыт исследования вариаций ШАЛ якутской группой под руководством Д. Д. Красильникова был замечен научным Советом АН СССР по проблеме «Космические лучи». Именно этой группе было предложено реализовать идею создания гигантской установки ШАЛ с целью устранения «белого пятна» в изучении космических лучей предельно высоких энергий.
«Жили в палатках, обедали в Октемской столовой»
О том периоде времени вспоминает Г. В. Скрипин:
В те далекие времена в институте наступали горячие дни. Первый отряд ШАЛовцев во главе с Иваном Слепцовым приступил к работе. Жили в палатках, обедали в Октемской столовой. Построили гараж, котельную, столовую и другие хозяйственные объекты. Здесь отличились Михаил Гоммерштадт, Василий Корякин, Алексей Павлов и трагически погибший на Октемском полигоне Алексей Рымарь.
После нагрянули отряды разработчиков, монтажников, наладчиков. Были мобилизованы все лучшие инженерно-технические силы не только нашего, но и московских институтов. «…»
Мне в то время приходилось часто бывать на полигоне. Наша группа устанавливала в центре детекторы нейтронов, мюонов и электронов.
Запомнились бурные диспуты по различным вопросам. Строить ли установку со сгущениями в центре или растаскивать станции на периферию? Какие усилители лучше – московские или свои, испытанные в условиях полигона?
Составляли четкие графики работ, соревновались отрядами. Материала хватало всем. Защищались кандидатские и докторские диссертации, публиковались статьи, монографии, сотрудники участвовали в международных конференциях по астро- и космофизическим исследованиям. Пришло мировое признание».
Умел видеть перспективу
Дмитрий Данилович умел подбирать и расставлять сотрудников в группы и по направлениям исследований, и этим достигалось наиболее прорывное наступление в развитии установки и анализа данных. Он везде видел перспективу и каждому ее объяснял. Особое внимание уделялось молодым сотрудникам. В ходе подготовки докладов на Всесоюзный семинар в Якутске, а также при подготовке проекта второй очереди установки была проделана огромная работа.
Несколько неожиданным было предложение академика Вернова отметить государственную приемку Якутской установки защитой кандидатских диссертаций тех научных сотрудников, которые принимали активное участие в ее строительстве. Таковыми были сотрудники лаборатории ШАЛ, которой руководил Дмитрий Данилович, - Т. А. Егоров, В. А. Орлов и И. Е. Слепцов.
Благодаря этим первым результатам, установку ШАЛ в Якутии стали посещать известные исследователи КЛ из Японии, Аргентины, Боливии, Англии, Америки, Германии, ученые из социалистических стран: Венгрии, Болгарии, Польши и др. Особенно хочется отметить посещение известного американского ученого, лауреата Нобелевской премии Джеймса Кронина.
Память о ветеране, ученом и человеке
Дмитрий Данилович Красильников скоропостижно скончался 6 марта 1985 года.
Один из видных специалистов по космическим лучам в США, профессор Джон Линсли, узнав о смерти Дмитрия Даниловича, написал: «...Я глубоко огорчен вестью о неожиданной кончине Дмитрия Даниловича Красильникова. Я знал его недолго, меньше 15 лет, но считал его своим дорогим другом. Кроме всего, испытывал чувство глубокого уважения за силу духа, замечательное мужество, остроту его научной мысли, оригинальность ума... Это невосполнимая потеря».
Трудовая деятельность и боевые заслуги Д. Д. Красильникова отмечены медалями, почетными грамотами Президиума Верховного Совета ЯАССР. Ему присвоены почетные звания Заслуженного деятеля науки ЯАССР, Заслуженного ветерана СО АН СССР. За участие в цикле работ «Исследование первичного космического излучения сверхвысокой энергии» Д. Д. Красильникову в 1982 году присвоена высшая награда страны - звание лауреата Ленинской премии СССР по науке и технике.
Именем Д. Д. Красильникова названа улица в г. Якутске и его родном Чурапчинском улусе, установлен памятник, его имя носит школа.
В честь 90-летия со дня его рождения в 2010 году Якутской комплексной установке ШАЛ было присвоено имя Дмитрия Даниловича Красильникова - ветерана и инвалида Великой Отечественной войны, заслуженного деятеля науки ЯАССР, лауреата Ленинской премии СССР, почетного гражданина Чурапчинского улуса.
В 2020 году потомки Д. Красильникова, научная общественность республики, России и зарубежных стран отметят его столетие.
Из воспоминаний друзей и соратников:
Гермогена Филипповича, Крымского, академика РАН
Ивана Ефимовича Слепцова, зав. отделом ЧСВЭ ИКФИА, доктора физ.-мат. наук
Станислава Петровича Кнуренко, с.н.с. лаб ШАЛ
Григория Васильевича Скрипина, к-т ф.-м.н., ветеран и инвалид войны
Из дневниковых записей Д.Д. Красильникова за 1939-1945 гг.
Новости
Популярное
