Маргиналы

Однажды соседи из дома напротив увидели, как к бараку подъехал грузовик со стройматериалами и несколькими рабочими. К их удивлению, дом стали спешно ремонтировать: вставляли недостающие стекла в оконные рамы, подновили полуразвалившиеся двери. Вскоре после проверки отопительной системы в барак заселили оставшихся без жилья погорельцев. В крайней квартире обосновалась одинокая женщина с двумя детьми. После пережитого горя, свалившегося на них как снег на голову, новые жильцы спали, как говорится, без задних ног. Спустя какое-то время, уже чуть обжившись на новом месте, женщина – назовем ее Зоей – проснулась ночью от детского плача. Ребенок, судя по голосу, мальчик, плакал очень жалобно, на одной ноте, это действовало на нервы. Зоя, как ни старалась, не смогла заснуть, пока, уже под утро, надоедливый плач наконец-то не замолк. Ей почему-то пришло в голову, что так может плакать только больной ребенок. А еще через несколько дней, к своему большому удивлению, женщина обнаружила, что в бараке ни у кого, кроме нее, нет детей, вернее, дети есть, но все они подросткового возраста и совершенно здоровые. Женщина была сильно удивлена, ведь плач раздавался совсем близко, не могла же она слышать его из дома напротив, и решила в следующий раз обязательно выяснить, откуда идут эти звуки. Несколько дней ночную тишину ничто не нарушало, но потом, спустя несколько дней, женщина снова проснулась от плача, который звучал как будто возле самого ее уха. Она, вскочив с кровати, надела халат, подошла к окну и внезапно отшатнулась: прямо под ее окном стоял мальчик лет пяти-шести и, протягивая руки, рыдал. Он был совершенно раздет, если не считать какой-то длинной майки, и бос. Между тем на дворе стояла глубокая осень, лужи покрылись ледком и по утрам хрустели под ногами. * * * Когда-то, в конце шестидесятых годов прошлого века, этот барак построила одна организация для своих работников. В те времена в северном поселке, где произошел этот случай, жизнь вовсю кипела, маленький аэропорт два-три раза в неделю принимал пассажирские и грузовые самолеты. На Север ехали все кому не лень – геологи, геодезисты, речники (эти, правда, в основном летом), топографы и, конечно же, за длинным рублем. Кто-то из них после сезона, заработав на вожделенную машину, уезжал обратно на родину, кто-то обретал за полярным кругом вторую родину. Появилось много смешанных браков, а еще больше половинчатых детей-метисов, которых так же, как и во всей Якутии, называли сахалярами, хотя многие из них никакого отношения к национальности саха не имели. Одна такая интернациональная семья заселилась в одну из квартир упомянутого выше барака. Глава семьи работал бульдозеристом, мать, местная эвенка, сидела дома, поскольку почти каждый год рожала сначала по сыну, затем по дочке. И фамилия их была с суффиксом «ко» в конце, то ли Иваненко, то ли Кузьменко. Принято считать, что дети от смешанных браков все как один красавцы и красавицы, но не в этом случае. Эти дети по какой-то неизвестной причине или по иронии природы взяли от родителей, типичных представителей своей нации, самые неудачные черты и были скуласты и узкоглазы, как мать, и белобрысы и мосласты, как отец. Причем если старшие дети, сыновья, были, по крайней мере, крепкими и коренастыми, то младшие, дочери, получились хилые, малорослые и кривоногие. Видимо, виной этому были ежедневные возлияния папы, впрочем, и мать, перманентно беременная, от мужа нисколько не отставала в этой пагубной привычке. В те застойные времена с продуктами была напряженка, зато винно-водочные изделия завозились в любую богом забытую дыру без перебоев. Родители пили и дрались, дети подрастали и по примеру родителей тоже начинали пить. Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что таких семей в поселке было навалом. В пятницу и субботу после семи вечера на улицу было страшно выходить. Так семья эта жила более не менее «на плаву», пока не погиб отец, на пьяной почве полезший купаться в ледяную августовскую воду. После смерти единственного кормильца жизнь семьи пошла наперекосяк. Один за другим двое старших сыновей попали по хулиганке в места не столь отдаленные, да так и сгинули в небытие. Третий сын, самый удачный в семействе, еще при отце выучившийся в СПТУ, заменил отца. Так бы и жили, если бы не беспробудное пьянство матери, к тому же сестры, сначала старшая, затем по ее примеру и младшие стали приносить, так сказать, в подоле. Мать в редкие дни просветления гонялась с палкой на потеху соседям за своими «блядишшами», но те, как партизанки на допросе, не выдавали отцов своих бастардов. Образно говоря, на смену выбывшим появлялись новые члены семьи. И что удивительно, как-то жили-выживали. мать «сгорела» от пьянства, а затем ушел брат - женился на хорошей девушке, та и смекнула, что от такой родни надо держаться как можно дальше и увезла мужа в другой район. У каждой из сестер было по двое детей неизвестно от кого. После смерти матери нерадивые женщины пытались найти себе мужей, но безуспешно: какому мужику, пусть не очень прихотливому, понравится такая бесхозяйственность и неряшливость в быту, неразборчивость в связях и абсолютное равнодушие ко всему, кроме пьяных застолий. Так вот, у одной из сестер родился умственно отсталый ребенок, можно сказать, совсем идиот. Очевидно, спустя годы его призрак и блуждал в заброшенном и богом забытом бараке.