Предания о шаманах

Малолетний шаман и прячущийся абаасы 

В позапрошлом веке в Мюрюнском наслеге Борогонского улуса, в местности Аччыгый Эбэ, жил с родителями мальчик по имени Ба5ырыынньа. Ему было девять лет, когда однажды родители, заготовив ему дрова на затопку и сена для коров, уехали на три дня погостить к родственникам. Мальчик остался один за хозяина. Два первых дня прошли спокойно, без происшествий. На третий день, ближе к вечеру, когда мальчик уже лежал в постели, вдруг во дворе раздался звонкий цокот лошадиных копыт и чей-то громкий голос произнес: «Наконец-то нашел! Целых девять лет искал, и вот здесь, оказывается, находится!» Ба5ырыынньа сильно испугался: его прошибло потом, руки-ноги задрожали, зуб на зуб не попадал. И мальчик вдруг, впав в состояние транса, начал камлать, как шаман. Это продолжалось до рассвета. Утром, успокоившись, не придал большого значения происшедшему, подумал, что, видимо, от испуга немного приболел. Приехавшим родителям ничего не сказал. Они долгое время даже не догадывались, что их малолетний сын является сильным шаманом, пока за ним не стали приходить, приезжать люди с просьбами о помощи.. 

Однажды тяжело заболела дочь намского головы – девица на выданье. Родители чего только ни делали: и священнослужителей привозили, чтобы те сотворили молитвы, и всех мало-мальско известных шаманов просили покамлать, но ничего не помогало. Бедняжка таяла не по дням и вскоре совсем слегла. «Видать, скоро бедняжка отправится на тот свет, и мы останемся без дочери», – печалились родители. Тут кто-то им принес весть, что в Борогонском улусе живет сильный шаман, который может помочь в их горе. Недолго думая, отправили туда старшего сына, чтобы он привез великого старца. Через три дня молодой мужчина приезжает в местность Аччыгый Эбэ и находит юрту шамана. Однако, к своему великому удивлению и разочарованию, вместо великого старца видит маленького мальчика, одетого в облезлую шубейку из шкуры теленка и в такие же штаны, который, сидя на маленьком стульчике возле камелька, играл деревянными коровками и лошадками. «И это великий шаман?! – подумал про себя сын намского головы. – Чем может помочь такой малыш нам, и одежонка-то на нем ветхая, не доедет в такую даль, однако...» Но вечером, за ужином, все-таки высказал родителям мальчика цель своего визита. И услышал в ответ категорический отказ, мальчик сказал, что у него и одежда не для дальней дороги, и, самое главное, ему все равно не дадут то, что он попросит. 

– Насчет одежды не сомневайся, закутаю в свои шкуры, довезу целым и невредимым, к тому же мы люди не бедные, дадим все, что ни попросишь, – ответил сын головы, начинающий терять терпение оттого, что приходится унижаться перед таким маленьким мальчиком. Наконец Ба5ырыынньа согласился: богатый гость обещал ему, если сестра выздоровеет, отлить ему игрушечные лошадки из чистого золота. 

Утром, чуть только рассвело, тронулись в путь: ехать предстояло долгих три дня. Маленького шамана закутали в шкуры и привязали к саням. За полдня проехали всего ничего, лошади плелись еле-еле, настолько тяжелым оказался щупленький мальчик. Под вечер Ба5ырыынньа не вытерпел и велел развязать его. После сказал, чтоб дальше мужчина ехал без него, а что касается его, то лучше он пойдет дальше своим ходом. Делать нечего, мужчина оставил его посреди дороги в одной телячьей шубейке среди густого тумана и уехал. Через три дня, приехав в родное подворье, остановился возле сэргэ (коновязь – якут.), чтобы привязать лошадей. Он нарочно медлил, так как не хотел огорчать родных дурной вестью. И вдруг сзади услышал мальчишеский голос: «Ычча-а, долго будем стоять?» – это был неизвестно откуда взявшийся Ба5ырыынньа. Сын головы от испуга чуть не упал: в течение пути ни разу о мальчике ничего не слышал и был уверен, что тот вернулся домой.

В ту же ночь началось камлание, на которое, услышав весть о прибытии сильного шамана из соседнего улуса, собрались и стар и млад. Еще до камлания мальчик услышал, как одна богато одетая пожилая женщина, даже не понижая голоса, сказала о нем: «Какой неказистый и маленький, этот знаменитый шаман Борогонского улуса!» Не успели люди что-то сказать в ответ, как вдруг на середину юрты, откуда ни возьмись, шваркнули чьи-то исподние штаны, и голос шамана сказал: «Тетушка, это, кажется, ваши штаны!» От стыда женщина эта поспешила уйти восвояси. 

Две ночи подряд камлал маленький шаман, но так и ничего не нашел, никакой пользы не принес. На вечер третьего дня велел хозяевам поставить за камельком каменный жернов, положить сена и принести самую грязную постель, в которой спал самый последний хамначчит-слуга. «В эту ночь камлать не буду, все спите!» – сказал он. Все – и хозяева, и гости, и хамначчиты, не спавшие две ночи подряд, – заснули тяжелым непробудным сном. А шаман улегся за печкой и, как бы превратившись в столетнего чахоточного старика, всю ночь надрывно кашлял и сморкался. В середине ночи, видит шаман, на краю аласа показался человек, с ног до головы одетый в жеребячью шкуру. Он остановился сначала возле озера, послушал, потом возле ойбона (прорубь – якут.) постоял, послушал, затем подошел к дверям и очень долго слушал, наконец вошел в дом и сразу направился в сторону хаппахчы (отсек в юрте для девушки), где спала больная дочь головы. Тут Ба5ырыынньа выскакивает из-за камелька и набрасывается на абаасы в жеребячьей шкуре. Между ними происходит ожесточенная схватка. А потом вдруг – тишина, и в этой тишине раздаются резкие, режущие ухо звуки, как будто кто-то неистово грызет кости. Все от испуга просыпаются, разжигают потухший камелек. Шаман выходит, садится и начинает камлать. И это длится до рассвета.

Утром уставший Ба5ырыыннньа говорит напуганному хозяину:
– У тебя был родной младший брат, к которому ты при жизни относился не по-человечески, держал вместе с хамначчитами в черной юрте, плохо кормил, одевал только в жеребячьи шкуры. Он после смерти превратился в ер-абаасы и решил забрать на тот свет твою любимую дочь, чтобы отомстить тебе. Когда приезжал очередной шаман, он ловко прятался, потому никто не мог с ним справиться. Я обманом заманил его сюда и сделал так, чтобы он больше не беспокоил вас. Твоя дочь скоро поправится, через три месяца встанет, через шесть – будет помогать по хозяйству, через девять – станет, как раньше, совершенно здоровой.
Обрадованный голова тут же позвал искусного мастера, чтобы тот отлил для мальчика золотые игрушки. Кроме того, подарил ему скота: коров с телятами, кобылиц с жеребятами, хороших коней на обратную дорогу, не считая других подарков: теплой одежды и жирного мяса с маслом. Так малолетний шаман Борогонского улуса оказался сильнее и хитрее других и победил прячущегося абаасы.  

Крепкий орешек

Другой борогонский шаман по имени Муочай проживал в Курбусахском наслеге, в местности О5о мэнэтэ (Родинка ребенка) примерно в то же время. Он был из очень бедного рода, детей не имел. Некоторые богачи пренебрежительно относились к нему. Один наслежный князь однажды вызвал его и, сказав, что он только строит из себя шамана и обманывает всех, приказал своим хамначчитам выпороть его толстыми палками. Хамначчиты, боясь шамана, только делали вид, что порют, на самом деле ударяя палкой землю. Когда порка закончилась, князь с издевкой молвил: мол, если ты шаман, то покажи свои чары! Муочай попросил заколоть быка. Князь велел привести скотину и сделать так, как просит Муочай: быка закололи, отрезали ноги до колен, голову до горла подрезали, внутренности не тронули. Вдруг этот мертвый бык вскочил на отрубленные ноги и, брызгая во все стороны кровью и утробно фыркая, погнался за оторопевшим от неожиданности князьком. Тот в испуге упал на колени перед шаманом и взмолился: «Хватит-хватит!» С тех пор надменный князь, по слухам, не трогал его.

Куочай дожил до глубокой старости и иногда говорил, что чары чарами, но людей, которые имеют от рождения прочную судьбу ( как говорят якуты: кытаанахтык оносуллубут), не одолеть никакому шаману. Так, однажды его вызвали в другой улус на чью-то болезнь Пока приехавший шаман, сидя на почетном месте, ужинал, в гости пришла богато одетая красивая женщина. Мельком взглянув на него, прошла в хаппахчы к хозяйке. Старец подслушал их разговор. Гостья довольно пренебрежительно отозвалась о его внешности: мол, знаменитый шаман Борогонского улуса до чего же, оказывается, неказист, смотреть и то тошно. Шаман, сильно обиженный этим высказыванием, ночью пошел по следам, но не смог войти в юрту. Тогда он превратился в паука и залез до утра в мусорную кучу. Утром рано вышла женщина-хамначчитка и присела по маленькому над кучей, а шаман, спрятавшись в складках ее платья, проник в юрту. На правой стороне юрты, за занавеской, спала с мужем та женщина-насмешница, рядом с ними в колыбельке – семимесячный ребенок. Муочай, взяв берестяной эмэгэт-оберег ребенка, тотчас же его проглотил. Крепко спящий ребенок тут же проснулся и зашелся в страшном крике. Между тем шаман тихонько выскользнул из юрты, возвратился и как ни в чем ни бывало вышел к завтраку. Проглоченный эмэгэт весь день не давал покоя, просился наружу, крутил, резал желудок шамана. Вечером за ним приехал на коне отец того мальчика с просьбой поехать с ним помочь заболевшему ребенку. Мочай, приехавши туда, для виду что-то пробормотал и тут же с великим облегчением выплюнул эмэгэт, который и так сам бы скоро вышел. Видимо, ребенок этот, как говорится, с прочно сделанной судьбой оказался крепким орешком: его не брали даже козни шамана. Радостные хозяева щедро одарили спасителя, с тем он и уехал от них.


* Из воспоминаний Ф.Н. Аммосова, жителя Курбусахского наслега Усть-Алданского улуса, сборник «Якутские шаманы», авторизованный перевод Я.П.