Про курицу и воронье гнездо

Запнул в угол любимый «майнкрафтовый» рюкзак. Закинул куда-то шапку с курткой. Буркнул что-то невнятное на предложение отведать всевозможных яств. И уединился в ванной.

После чего принялся скрываться в комнате, огородившись от посягательств на его внимание крепостной стеной учебников.

Причина этого стала ясна, когда он вышел к ужину. Сел за стол и скосил глаза в сторону.

Я захрюкала, честное слово. Я бы хрюкала, лежа в судорогах на полу, но полностью отдаться веселью не могла. Часть меня буквально возрыдала, заламывая руки. И вот я стояла, одной своей половиной хрюкая под столом, а другой заламывая руки, глядела на отпрыска и не знала, как по-человечески выразить свои растрепанные чувства.

- Ты зачем это сделал?! – обнаружил в себе дар речи папа.

Юноша сделал вид, что вопрос относится совершенно не к нему, невозмутимо наложил себе картошки и попытался слинять в комнату.

- Немедленно отвечай! – потребовал мой ненаглядный. Отпрыск понял, что финт ушами не удался, поставил на стол картошку, притворился глухонемым и свесил голову как можно ниже, так, что стало видно цепочку позвонков, убегающую под линию волос.

Я смотрела на эту тоненькую цепочку позвонков. И мне постепенно становилось не смешно.

Он не закурил. Не проколол ухо или нос. Не набил себе татуировку. Не порвал штаны.

Он просто взял маникюрные  ножницы и выстриг себя клочками по всему диаметру бедовой головы. Он стал похож на ту самую клочкастую Каштанку, над судьбой которой я страдала в детстве.

- Учительница сказала, что у меня на голове воронье гнездо, - едва слышно промямлил сын.

И это, черт подери, было совершенно не смешно.

Волосы у него густые, растут с невероятной скоростью, часто торчат в разные стороны, и мы едва успеваем их стричь. И в парикмахерской он действительно не был с Нового года: сначала стрижка не требовалась, а потом начался карантин. И мы записались туда буквально на завтра после обеда.

Но это совершенно не повод одному человеку хамить другому.

- Она сказала это перед всем классом, - еще тише добавил отпрыск.

Уши у него полыхали.

Может быть, я не права, конечно. Но, по-моему, никакая прическа не повод унижать человека. Тем более прилюдно. Как бы себя чувствовала наша учительница, приди директор в учительскую в разгар чаепития и сообщи ей, что у нее на голове гнездо?

А если бы коллеги еще и засмеялись и начали повторять, как стая третьеклашек за партами?

- Я ей сказал, что не могу сам пойти в парикмахерскую, - продолжал сын едва слышно, - и она стала кричать, что я ей хамлю.

Как мы так живем, а? Если взрослый человек другому взрослому человеку скажет что-то нелицеприятное о его внешности – это хамство. Если взрослый скажет нелицеприятное о внешности ребенку – это нормально. А если ребенок ответит чистую правду – это опять же хамство.

Получается, ребенок настолько не человек, что даже правду говорить не имеет права?

Дело же ведь совершенно не в стрижке. А в этой упоительной экзекуции, которую проводят над маленькими людьми эти дамы, наделенные исключительной властью. Они считают, что это нормально – унижать, насмехаться, ерничать, издеваться.

- А это чья тетрадь у нас не подписанная? Встали все! Смотрим сюда! Сережа, твоя тетрадь? Ну, я так и знала. Только ты у нас пишешь, как курица лапой!

А дети стоят. Одного из них унижают. Остальные втянули голову в плечи – им бы не досталось, они и так чувствуют себя виноватыми, встают по команде, как Жучка у бабушки и деда в деревне. А тут еще эта курица с лапой. В лапе зажата ручка, курица, высунув от усердия язык, скребет в тетрадке, но у нее всего три пальца, поэтому получаются каракули. Она смотрит в тетрадку только одним глазом, потому что не умеет двумя и вопросительно говорит: «Кооо?». Это смешно, дети смеются. Не смешно только Сереже. Эта курица сегодня он. И ему на переменке шутник Макар крикнет: «Эй, Курица, пошли в буфет?» И все опять будут смеяться, а он полыхать ушами.

До одиннадцатого класса.

И всю жизнь ненавидеть курятину.

Зато учительница ровно минуту поупивалась своим остроумием.

Аплодисменты, да.

Я позвонила нашей классной даме и сообщила, что благодаря ее стараниям нашего парня теперь не на модельную стрижку нужно, а под машинку.

- Ты это сделал потому, что я вчера сказала про воронье гнездо? – спросила сегодня учительница. Сын рассказал это, придя со школы.

- А ты что? – спросили мы. Он невнятно дернул плечом. Что он? Он промолчал.  Честно ответить ей «да» не решился. Вдруг хамство?