Сергей Потапов о якутской режиссуре

В Москве ребята из театральных кругов не понимают, зачем в тундре нужен постановщик? Тамошние коллеги сочувственно кивают, услышав, где ты работаешь. Им представляется, как режиссер спорит с оленеводом о несовместимости лаек с театральным фойе.

И каждый раз, когда мы едем со спектаклем на театральный фестиваль, высоколобые критики проникаются к нам родительской любовью и, получив катарсис от простой человеческой идеи, вручают нам призы, хотя уже давно все было поделено. В курилке до нашего приезда организаторам сообщают новость – едут якуты! Критик с почтенной сединой переспрашивает: «Якуты?», женщина в красном вторит: «Якуты?» Да, это там, где жутко холодно и где-то на Дальнем Востоке, походу рядом с Магаданом. Что ж, ребята едут издалека, вручим им спецприз! И мы с гордо поднятой головой приезжаем с очередной «Золотой маской».

Но все-таки возможна на Севере профессия «режиссер», как и возможна жизнь вне Земли: никто не знает, но и не отрицает. Чем дальше от центра, продолжительность жизни спектакля сокращается вместе с численностью населения. Соответственно якутскому режиссеру, да впрочем, любому, кто работает на периферии, приходится считаться с коварной статистикой. Отсюда же идет количество премьер, запланированных на сезон. Время для постановки резко сокращается, сейчас мало, кто ставит больше полутор, двух месяцев. Знаю режиссера поставившего спектакль всего за неделю, и думается, это не предел. Репетировать дольше уже роскошь, непозволительная для наших театров. Ведь кроме постановок художественных, есть еще множество других мероприятий: юбилеи, корпоративки, праздники, форумы и т.д. Якутский режиссер разрывается на две части – работать ради искусства, ради высоких идеалов или же заняться штамповкой и зарабатывать на всяческих шоу на хлеб свой насущный.

Сергей Потапов, режиссер Саха театра, уверенно балансирует между этими двумя крайностями. Он одинаково хорошо принимается и критиками, и зрителями. Нашел «золотую середину», заставив договориться и разум, и сердце. Каждая его премьера, будь то спектакль или кино, становится событием, мимо которого пройти невозможно. Он снимает короткометражки, отправляет фильмы на фестивали и со скромной улыбкой сообщает во время репетиции артистам, что мол, они выиграли золото в Канаде. Короткие аплодисменты, и за работу. Профессионалы.

- Сергей, расскажи про Канаду, не все знают…
- На самом деле мы никакого золота не получили, случилась какая-то путаница. Мне во время репетиции сказали, что нам дали золото, как выяснилось потом, ошиблись. Ты же, кстати, меня единственный поздравил с этим. Так, что подарил золото мне ты (смеется).

- Чего ожидает театральный мир от якутского режиссера?
- Ну, в основном театральный мир России весь в Москве. Конечно, есть Питер, там два-три мастера, тот же Долин, но в основном все в Первопрестольной творится. И критики там диктуют театральные, кто в моде в этом сезоне, кого делать открытием. Сейчас театр, как мода. А так, чем мы можем быть интересны? Конечно, есть энное количество критиков, которые ездят по провинциям и ищут такие разные национальные театры и получают от этого кайф, и этим они там, в центре интересны. Приезжает, например, он в Москву, и говорит, мол, там где-то далеко, есть провинциальный такой-то театр, и прожженные критики говорят: «О-о, да круто!».

Но режиссура не зависит от национальности. Для меня режиссер – это высокоорганизованный человек, интеллектуальный, духовно цельный, со своим взглядом, мыслями, со своим мнением по поводу всего, что происходит, и умеющий талантливо все это высказать в театральной форме. А национальность - она может с тобой в какой-то момент сыграть и хорошую шутку, и плохую.

- Молодых современных якутских авторов, драматургов, которые внесли бы что-то новое, новый взгляд, очень мало, или их нет вовсе. Твое мнение?
- Нет, я знаю, есть люди, которые пишут и периодически мне приносят интересные вещи. Ежегодно проводится конкурс пьес. Но, чтобы стать известным, сначала надо, чтобы его пьеса вышла в Москве, заинтересовать их, чтобы там сказали: «О, у вас классный драматург!», тогда он и у нас становится классным драматургом. Я вот поставил Ньургуна Аргунова, нашел его через Интернет. Мы поставили спектакль по его пьесе «Дети бога солнца», и мне кажется, он очень интересным получился. Но автор как-то не пошел дальше, перестал писать, не знаю почему. Я возил его на фестиваль «САТА», чтобы Ньургун заинтересовался театром, чтобы захотел писать дальше и т.д. Но, видимо, жизнь так сложилась...

Я не верю, что никто не пишет пьесы, наверно, кто-то где-то пишет, просто никто не видит и не ставит.

- Прошла премьера «Бедного Якова» в Саха театре («Дьаданы Дьаакып»), слышал, ты работал над ним очень быстро, спеша к сроку. Скорость в наше время необходимость? И как она влияет на целостность и законченность спектакля?
- В провинциальных театрах это очень большая проблема. Станиславский говорил: «Я три дня делаю спектакль, а потом целый год репетирую». В этом плане можно репетировать бесконечно. Иногда большие мастера так и делают, годами репетируют. Но мы живем в Якутске, не в столице, где один спектакль каждую неделю играют, и мы не такие уж большие мастера, да и количество зрителей ограничено, поэтому нам приходится в определенные рамки заходить. Театралы придут на премьеру, а потом уже спектакль становится не интересным, и надо делать уже что-то другое. Но иногда мои столичные друзья завидуют мне, мол, есть возможность так много ставить. У них там с этим проблемы. Им сложнее.

Что касается «Бедного Якова», там половина подбор, уже все готовое было, и я в основном работал с артистами. Над образами, над ролью. Мы хотели прийти к автору, я не добавлял своих режиссерских фантазий, ставил хрестоматийно. Чтобы прозвучал Алампа.

- Современного зрителя много что отвлекает, порой кажется, что нам жизнь и смерть ливийского лидера более интересна, нежели судьба простого якутского человека. Я знаю, что молодежь любит и ходит на спектакли, но эти походы разовые. Как увлечь молодежь театром?
- Надо увлекать хорошими спектаклями. Если человек в первый раз пришел в театр и ему понравился спектакль, тогда он придет и во второй раз. А так зачем ему приходить еще, если ему спектакль не понравился. Просто все. Надо ставить качественные спектакли, учитывая наше время.

Режиссер в Якутии - это уникальный сплав способностей. Он спектакли не ставит, а рожает. Со всеми страданиями и муками, но не всегда дитя рождается доношенным. В своей оторванности от большого театрального движения наш режиссер находит скромное оправдание – не зовут. А как позовут, не всегда есть деньги. В этом плане кинематографистам легче ездить по фестивалям. Театр же требует больших вложений, и чаще неподъемных. Соответственно, любой выезд за пределы является для республики большим событием. А для режиссера - экзаменом, эдакой лакмусовой бумажкой, где проявится его талант или посредственность.

О зарплате и говорить нечего, она как данность, словно старый ковбой бросает тебе мешочек с мелочью: «Эй, сынок, заработал» и скачет в сторону заката, оставляя тебя с одним только желанием – скорее до паба и наестся до отвала. Спасают доходы со стороны, со всяких мероприятий. Искусство искусством, а семью кормить надо.

Но так бывает не всегда. Бывают времена застоя, и эти времена наихудшим образом сказываются на режиссере. Теряется острота восприятия, как ружье без надлежащего ухода, случаются сбои и заклинивает чок, запах пороха улетучивается, ничего не «выстреливает». Но наш режиссер воспринимает это с мудростью и резких движений не делает, прислушиваясь к внутреннему голосу, который говорит: «Бывает».

Как бы тяжело ни было режиссеру-земляку, он смотрит на многие вещи с оптимизмом, присущим людям, живущим от идеи до идеи. Какой бы трудной ни казалась задача, стоящая перед ним, он решит ее, как только найдет сердцевину, которая возбудит его мысли, подстегнет мозговые синапсы, вдохновит на покорение Эвереста! И пусть якутскому режиссеру не завидуют, пусть люди восхищаются другими, а ему надо делать свою работу, честно и от души. Пускай солнце изредка мелькает в стране режиссеров, пускай, все равно он будет прорываться сквозь шторм к рассвету, держась за невидимую веревку, что зовут идеей, и ловить парусом ветра, и к тому времени, когда подплывет он к самому рассвету, он вдруг обнаружит простоту формы и обжигающее содержание солнца – его долгожданного решения! И когда зазвонит его старенький «NOKIА», он возьмет трубку и скажет: «Да, слушаю», «Так ты будешь браться за это дело или как?», и тут он решительно ответит «Хорошо!».