Шайка неудачников

Обычно это были молодые люди с судимостью за мелкие кражи или хулиганство, ничего не умевшие неудачники, не способные устроить свою жизнь и совершавшие неумело даже преступления.

Отдалённо этому типажу соответствовал Промокашка, нервный и истеричный малый из банды Горбатого в фильме «Место встречи изменить нельзя». Такие типы были опасны своей непредсказуемостью. При этом многие их них страшно боялись попасть на фронт.

Местный Промокашка

Красная Армия понесла в 1942 году огромные многомиллионные потери, в том числе и после неудачных контрнаступлений у Харькова и на Волховском фронте. Ещё до 10 миллионов способных носить оружие советских мужчин оказались на оккупированной территории, и их никак нельзя было призвать в армию.

Поэтому ради восполнения ужасающих людских потерь в 1942 году началась буквально повальная мобилизация, охватившая даже тех граждан, которых не призвали в 1941 году. Однако военкоматы даже в трудное время старались не призывать лиц, имевших судимость за контрреволюционную агитацию и/или за мошенничество, пусть даже мелкое типа подделки кассового чека. Таковых считали ненадёжными и склонными к предательству. Но личностей, осуждённых за убийство, нанесение телесных повреждений, изнасилование или грабёж, в армию брали достаточно легко. Уже к осени 1942 года из Якутии в штрафбат отправились первые 29 человек. Другое, пока не совсем точно учтённое количество людей, призвали и в обычные части. Срок лишения свободы у них подходил к концу, и при относительно хорошем поведении осужденному очень быстро оформляли условно-досрочное освобождение.

Но сомнительные личности старались совершать мелкие преступления, лишь бы избежать призыва в армию. К тому же их разнузданность объяснялась ещё и тем, что в народе в 1942 году, как никогда, царили сомнения в благополучном исходе войны. Политически неустойчивые люди всерьёз ожидали наступления хаоса и неразберихи в связи с тяжёлым положением на фронтах. А то и вовсе развала Советского государства, после чего преступников разыскивать будет некому и некогда.

Одним из таких мелких преступников с неустойчивой психикой был некий 24-летний Беляев, уроженец Иркутской области, осуждённый за карманные кражи ещё до войны. 10 сентября 1941 года на улице Ярославского он из хулиганских побуждений пытался угнать автомашину, хотя управлять ею не умел. А 19 сентября попался с поличным во время карманной кражи. Но каким-то образом уже 29 декабря 1941 года он вышел из колонии условно-досрочно.

Тайны гастронома № 1

12 января 1942 года в гастрономе № 1 Беляев, приписав в кассовом чеке на сумму 1 рубль 15 копеек цифру «5», пытался «купить» продуктов на 51 рубль 15 копеек. Ленты для кассовых чеков тогда были не из такой качественной бумаги, как сейчас, и лишние цифры приписывали обычным химическим карандашом, причём иногда прямо в магазине. Однако продавец заметила подделку, но присутствовавший в гастрономе милиционер в это время выводил пьяного. Посему Беляев сумел сбежать, впопыхах оставив купленные в другом отделе бутылку мадеры и сахар. Но 14 января 1942 года он вновь явился в тот же магазин, был опознан продавцом и задержан постовым милиционером.

Гастроном № 1 являлся крупнейшим магазином города, находился на площади Ленина (до 4 октября 1957 года – Центральная площадь), на месте нынешнего Дома правительства № 1, и славился до войны своим богатым ассортиментом. С 1942 года здесь в дневное время обязательно дежурил хотя бы один милиционер.

Пресечение краж продуктов не являлось главной его задачей, тогда не было обычной ныне системы самообслуживания, и прямой доступ к товарам был лишь у продавца. Но не без оснований считалось, что присутствие милиционеров удерживает карманных воров от хищения у покупателей продовольственных карточек, денег и продуктов. К тому же продавцов и кассиров обязали в приказном порядке подавать условный знак милиционеру при предъявлении каким-нибудь покупателем поддельных карточек или денег. Никаких таинственных жестов делать было не нужно, просто работница магазина должна была встать (чтобы её не загораживали покупатели) и притронуться левой рукой к прикреплённой к стене цветной вырезке из журнала «Огонёк», якобы поправляя её.

Разумеется, Беляев об этом ничего не знал. В тюрьме он сделал из подручных материалов «прибор для изготовления игральных карт», за что попал в карцер. Затем, когда его сокамерника Малинина вызвали на допрос, сожрал принадлежавшие последнему хлеб и колбасу. Заключённые, получив из дома продовольственные передачи, обычно отказывались от тюремной баланды, после чего её не выдавали им в тот день никаким образом. И Малинин остался на весь день голодным. Поэтому Беляева пришлось опять посадить в карцер, а потом в одиночную камеру, во избежание мести со стороны обворованного, успевшего-таки нанести ему несколько ударов.

Будучи осуждённым за мелкое мошенничество, в ИТК № 5 он вёл себя некоторое время примерно и был в начале мае 1942 года переведён на бесконвойное содержание. Пользуясь этим, Беляев сколотил группу из таких же беспокойных пяти своих дружков и начал совершать с ними квартирные кражи. Действовали они довольно неумело, не утруждая себя наблюдением за хозяевами квартир, и проникали в чужие жилища ночью, просто выставляя стёкла в окнах. Поэтому в ночь с 19 на 20 мая 1942 года из трёх попыток квартирных краж на улицах Пушкина, Дзержинского и Иркутской (ныне Дежнёва) им удалась лишь одна. Выставляя стёкла, они будили хозяев. Но при этом они испугали одну гражданку, которая в темноте, с испугу разбив окно, получила глубокие порезы битым стеклом и вскоре умерла от потери крови. Этому происшествию придали большое значение, так как были подозрения, что женщина погибла от ножевых ранений или оттого, что её толкнули на стекло (впоследствии, правда, это не подтвердилось).

Подвела предприимчивость

Бандгруппу Беляева довольно быстро поймали с помощью объединённых усилий уголовного розыска, участковых и сотрудников Детской комнаты. Преступники сами облегчили работу милиционерам. Например, Беляев несколько раз прибыл в колонию № 5 «на отметку» с опозданием, что вызвало подозрения, и при обыске у него нашли некоторую часть краденых вещей. Сотрудники Детской комнаты милиции выявили 16-летнего Бобровникова, который продавал другие похищенные вещи.

Малолетний «барыга» действовал в отличие от своих старших подельников более изобретательно и продавал похищенную одежду и обувь только на пристани или на Зелёном рынке колхозникам, уезжавшим домой после торговли. Расчёт был на то, что человек, купивший похищенное, уедет из Якутска и увезёт с собой улики преступлений навсегда. Торговля шла очень бойко. Но попался он как раз из-за своей предприимчивости. Сначала Бобровников никак не мог продать несколько пар зимних женских ботиков с фетровой облицовкой. Начало июня, не сезон – спроса на зимнюю обувь не было. Поэтому он продал эти ботики со скидкой. Покупательницы расхвастались, что дёшево купили у какого-то пацана красивые вещи, что и привлекло внимание.

Других членов шайки выявили по информации оперативных отделов ИТК № 1 и ИТК № 5 – удалось установить, с кем из недавно освободившихся заключённых дружил Беляев. Далее через паспортный стол и участковых выяснили, где они проживают. Среди них был тип, который превосходил по безрассудности своих действий даже самого Беляева – некий Кузьмин. До войны во время отбывания срока в 21 месяц он ухитрился просидеть в карцере 128 дней, совершив 12 нарушений режима в виде картёжной игры, обворовывания сокамерников, нецензурной брани и так далее.

Никто из членов шайки не имел какой-нибудь специальности. И все каждый раз попадались и были ранее судимы на короткие сроки за неумелые попытки совершить мелкие карманные кражи. Все они уклонялись от воинского учёта. Единственным, кто избежал наказания, был некто Ковалёв. Его, несмотря на подписку о невыезде, призвали в армию и отправили из Якутска в Иркутск с большой партией призывников 20 июня 1942 года. Улик против него было мало. С учётом того, что он до призыва поступил на производственные курсы и не уклонялся от мобилизации, уголовное дело против него возбуждать не стали. Остальных суд приговорил к лишению свободы на сроки от 6 до 7 лет.