Соседка-чертовка
* * *
Но эта история о другом времени, когда с соседями приходилось очень тесно общаться. Соседи все знали о вас, а вы – о них. Двери в то время не принято было днем запирать, так что в любой момент к вам могла зайти любая соседка – занять соли, сахару, одолжить сковороду или просто поболтать. С соседями чаще дружили, чем враждовали, делились всем, вместе справляли праздники. Дети свободно перемещались из одной квартиры в другую.
Поселок расширялся в сторону леса, застраивали аккуратными одинаковыми двухэтажками. Новоселы радостно обустраивались, знакомились с соседями, предвкушая долгую радостную жизнь. Скоро, совсем скоро должен был наступить коммунизм, по крайней мере, об этом прекрасном будущем извещали все газеты и бровастый, еще не старый генсек. Кумачовые плакаты, развешанные по всей необъятной стране, извещали население, что они идут правильной дорогой. Жили дружно, несмотря на то, что жизнь не была такой красочной: скудный ассортимент продуктов с поселковом гастрономе и промтовары в дефиците. Все нужно было доставать или добывать, честно отстояв многочасовую очередь за тем или иным товаром. Заграница была закрыта железным занавесом, туда мало кто ездил, тем более из этого северного поселка. Никто никому не завидовал, так как завидовать было особенно нечему.
Но всегда найдется человек, который выбивается из общего числа. Он не такой, как все. В доме, о котором пойдет речь, жила именно такая семья, отличавшаяся ото всех. Состояла она из трех человек: отец, мать и дочка. Жили особняком: запирались на сто замков даже в дневное время, ничем никогда не делились и даже занавески на их окнах всегда были задернуты. Их дочь, девочка нашего возраста, редко выходила гулять на улицу, тогда как вся остальная детвора с утра до вечера носилась во дворе. Ей, видимо, не разрешали выходить родители, потому что иногда ее бледное лицо мелькало между занавесками. Наверное, ей, как и всем детям, хотелось на улицу, хотелось играть в классики или прыгать на скакалке. Семья эта была самой обеспеченной, но они это скрывали. Отец слыл очень удачливым охотником и рыболовом и полностью обеспечивал семью мясом, рыбой и другими дарами природы. Ведрами привозил с островов красную смородину и морошку. Но никогда никого не угощал, как это было принято в те годы, ни одну соседскую семью. Промышлял и пушниной, разумеется, тайком. Кроме всего прочего, он был единственным фотографом в поселке и халтурил на дому, к нему денно и нощно шел народ, которому срочно нужно было сфотографироваться. Деньги текли рекой. Мать имела какое-то неоконченное образование и вроде бы когда-то работала в школе. За что-то была уволена, и ни одно учреждение не хотело брать ее на работу. В семье главную скрипку играла она. Представьте себе карлицу ростом чуть больше метра, с злобными мышиными глазками и мышиным же хвостиком жиденьких волос на голове, и вы получите ее портрет. При этом она имела необыкновенную память и цепкий, практичный ум. Сейчас я думаю, что она одна в поселке не была заражена идеей коммунизма и, возможно, предвидела возврат к капитализму. Ведь ее мужа можно было считать единственным «бизнесменом» поселка. Время от времени мать семейства отправлялась в универмаг и скупала практически все золото, имевшееся в продаже.
Но не это было главной странностью этой женщины. Жажда наживы – что в этом странного? И даже не в том, что она ненавидела людей, ведь это тоже нередкость. Она, кстати, была похожа на литературного Плюшкина: всегда ходила очень и очень бедно одетая. Зимой – лыжные штаны с начесом, видавшие лучшие времена, и такая же затрапезная вязаная кофта. Летом – те же штаны и вылинявшая ситцевая блуза.
С нашей мамой у ней сложились своеобразные отношения. Открыто вроде ссориться нельзя, поскольку наш отец был начальником ее мужа. К тому же мама была практически единственной портнихой в поселке, которая умела все: вышивку, мережку, аппликацию, плиссе, а попозже и гофре. То есть была нужным человеком. А у соседей подрастала дочь, которая уже просила модную одежду. Матери странная соседка активно не нравилась, но что сделаешь, если такая женщина живет рядом. Только потом мать рассказала о своем необычном сне, который ей приснился в первую же ночь, как мы въехали в этот дом.
Будто бы стоит глубокая ночь, в окна ярко светит луна, а во дворе слышатся какие-то звуки. Мама выходит на улицу и видит странную картину: оказывается, во дворе играют не дети, а маленькие абаасы, чертенята, в общем. У нее в руках оказывается плетка, и она начинает изо всех сил хлестать ею налево-направо. Чертенята визжат и разбегаются, и только один из них остается стоять посреди двора, и мама узнает в этом чертенке свою соседку, которая злобно смотрит на нее. Что было дальше, она не помнила, поскольку от испуга тут же проснулась.
С тех пор она еще больше невзлюбила странную женщину и старалась с ней лишний раз не сталкиваться, не хотела шить ни ей, ни ее дочери. Та, и без того ненавидящая весь свет, вообще стала невыносимой и, может быть, что-то богопротивное делала. Рассказывали, как по ее вине скончалась заведующая библиотекой, пожилая женщина, вся вина которой заключалась в том, что короткое время работала вместе с этой злой колдуньей. Да, скорей всего, она и была колдуньей. И в один день ей в голову пришла идея занять ее место, и она стала всячески ее выживать, не пренебрегая и запугиванием. По слухам, она заходила в кабинетик своей начальницы и пугала ее, превращаясь в разных животных. У той в конце концов отказало сердце, правда, это случилось не на работе, а дома, так что слухи остались просто слухами.
В то время мало кто верил во все это, никто не учил, что надо опасаться таких людей, нужно уметь себя как-то защищать, хотя бы носить обереги. Особенно молодежь, которая какую-то маленькую зловредную старушку (хотя лет ей было около пятидесяти) и в расчет не брала. Мол, не смешите меня, какой вред от такой карлицы?! Мальчишки вообще над ней потешались, передразнивали ее подпрыгивающую нелепую походку, корчили рожи...
С тех пор прошло много времени. Из тех мальчиков нашего дома мало кто остался в живых. Все они без исключения умерли преждевременно. Смерть их была трагической, они не успели создать семьи, народить детей. В том числе трое моих братьев... И не только мальчики... Моя любимая подружка детства, также жившая в этом доме, бесследно пропала, когда ей было только девятнадцать лет. Ее так и не нашли. И это в маленьком поселке, где практически каждый на виду!
Зачем она ЭТО делала и как, этого сейчас никто не скажет. Старушка эта до сих пор живее всех живых. Живет, коптит небо, непонятно за что, но Бог отпустил ей долгую жизнь. Хотя люди говорят, что она живет за счет других, тех, кого она когда-то прокляла. По закону бумеранга все ей вернулось, поскольку живет она совсем одна. Давно нет в живых всех ее близких, она похоронила мужа, дочь, внучку... Правда, злые языки рассказывают, что мужа-покойника, умершего осенью, она хранила на балконе своей квартиры до самой весны, чтобы получать его пенсию. Хотя, может, это и неправда. Говорят, она снова вернулась в тот поселок и живет теперь там. Никто по доброй воле не переступает порог ее дома. И только социальные службы изредка заходят проверить, не померла ли ненароком старушка. А она все живет и живет...
Новости
Популярное
