Студенческие истории

Главное – мясо и рыба

Шел 1991 год. Страна полным ходом летела в такую дыру, по сравнению с которой нынешние кризисы кажутся смешными. Я только окончил 11 класс и думал, куда бы поступить. Учился в школе не ахти. Алгебру, химические и физические формулы перестал понимать после пятого класса. С химией и физикой еще как-то можно было извернуться в части теории. А вот математичка смотрела на меня, как на умственно отсталого, и ставила тройку исключительно из жалости. Правда, были такие предметы, как литература, история, где уровень моей компетенции приближался к олимпиадному. Но на большинстве литературных, исторических факультетов одним из обязательных экзаменов была почему-то алгебра, и оба заинтересованных в моем высшем образовании родителя понимали, что в моем случае это фатально. 

Потому передо мной был поставлен выбор: либо учиться на зуботехника, либо - на ветеринара. Вся советская стоматология у меня ассоциировалась с запрещенными женевской конвенцией пытками. Я решительно отказался становиться одним из винтиков этой безжалостной карательной машины. Пусть в моих руках лучше страдают животные, чем люди, подумал я, и пошел сдавать документы в сельскохозяйственный институт.

В очереди на сдачу документов настроение резко пошло к нулю. Первые четверо претендентов оказались хорошистами, а пятый - золотым медалистом. Заглянув исподтишка в чужие аттестаты, я уже собрался развернуться и уйти в военкомат, но, к счастью, очередь была длинной, а оставшиеся в ней претенденты, как и я, - троечниками. На стандартный вопрос приемной комиссии, почему хочешь стать ветеринаром, все говорили о своей необыкновенной любви к животным, какой-то чудак даже принес фотографии своих домашних питомцев. Я ответил, как есть: дядя, мол, у меня ветеринар, работает на севере, и у него всегда есть, сколько хочешь, дармового мяса и рыбы. С мясом и рыбой тогда в магазинах было совсем плохо. Потому к моему ответу отнеслись с пониманием.

О пользе чтения

Первым экзаменом была биология, профильный предмет. Успешная сдача давала автомат и освобождала от химии и сочинения. С биологией я дружил, хотя пришлось подучить подзабытые ботанику и зоологию. Именно подучить, потому как беспощадной зубрежке была посвящена химия. Я грыз эти валентности, формулы, химические связи и реакции, так что у меня потихоньку начали сдавать нервы. В один прекрасный день отец посмотрел на мое бледное лицо и безумный взгляд, дал деньги и сказал: «Хорош сегодня заниматься, сходи в город, на девчонок посмотри, мороженого что ли поешь». Слоняться по незнакомому городу особого желания не было, потому я начал изучать библиотеку родни, в доме которой мы остановились.  И нашел там свежее собрание книг Зощенко. Собственно Зощенко я уже читывал не один раз, но там была одна из его последних вещей - «Перед восходом солнца». Он написал её в 1943 году. В Советском Союзе она вышла только в 1987 году. Книга в чем-то страшная. Это совершенно не тот смешной Зощенко, которого знают все. Собственно перед первым экзаменом я весь ушел в неё.

На экзамене по биологии было пять вопросов. Четыре из них я знал четко и мог бы, наверное, рассказывать о них хоть полдня. Потому даже не стал их записывать. Последний пятый вопрос «Условные и безусловные рефлексы. Опыты Сеченова и Павлова» не то что ничего мне не говорил, в школьной программе им было отведено чуть больше пары абзацев и примеров. Абзацы я эти помнил просто механически, а вот понимания не было. Про себя подумал, вылезу на четырех вопросах, а пятый как-нибудь на авось. И начал писать билеты своему товарищу. Сосед был КМС по боксу, очень перспективный боксер. У него была квадратная, равнодушная к ударам голова и тяжелые кулаки. На ринге он, не обращая внимания на летящие навстречу дробящие прямые, коварные хуки и апперкоты, просто подходил к противнику и страшно через защиту бил его в печень. Несчастного уносили, а ему давали медаль. Он мог бы поступить в любой вуз. О том, что он окончил в своей деревне школу, знали все тренеры города. Пока меня не вызвали отвечать, я подробно расписал ему все вопросы, кроме одного, на мой взгляд, самого простого - о строении дождевого червя.

Отвечал я бойко. Увы, только я начинал разворачивать свое полотно красноречия, как преподаватель останавливал: «Следующий вопрос».  Быстрым парадным маршем мы добрались до последнего. Я стандартно рассказал о значении вклада выдающихся русских ученых в мировую науку. Что-то вспомнил об открывших медицине безусловные рефлексы издевательствах Сеченова над лягушками и замолчал, ожидая заслуженной четверки. Преподаватель, постукивая ручкой, недовольно промолвила: «Этого недостаточно, раскройте мне суть опытов Павлова!» Возможно, я проспал в школе этот урок, и о Павлове, если не считать кино «Собачье сердце», я ровным счетом ничего не знал. Но чтобы не молчать, переспросил, какой именно из опытов. Экзаменатор, видя, как абитуриента затягивает трясина собственной глупости, кинула ему то ли ниточку спасения, то ли камень.

 - К примеру, классический опыт со светом или звуком. Почему при этом у собаки выделялась слюна? 

И тут у меня самого, как у той собаки Павлова, в мозгу вспыхнула лампочка. Да это же Зощенко и тот самый Павлов, об опытах которого он замечательно написал!!! Стоит ли говорить, что в школе я посещал театральный и литературный кружки, умел драматично пересказывать художественные книги.  А «Перед восходом солнца», наверное, единственная пронзительная книга Зощенко, где опыты Павлова он привязывает к собственной душевной болезни, отношениям  человека и общества. Когда я закончил пересказывать своего любимого писателя, потрясенная старенькая преподаватель, которая повидала не одну тысячу студентов, но не читала «Перед восходом солнца», вытирая глаза платочком, смогла только прошептать: «Это однозначно пять! Мальчик, из какой ты школы?» Я скромно ответил: «Из Мохсоголлохской средней».

Пятерку получил и мой сосед, правда, на последний вопрос про дождевого червя он ответил такими словами: «Скажу вам честно, про дождевого червя я знаю только то, что у него нет ни головы, ни жопы». Преподаватель поперхнулся, но тут зашел тренер института по боксу, участливо постучал по его спине крепкой ладонью, шепнул что-то в ухо, и ответ был принят.

Про кота

То, что в моем классе собрались ребята со всех уголков России, я понял только после того, как мы окончили школу и разбежались поступать кто куда. Приезжим я считал лишь себя, а тут на тебе: кто читинский, иркутский, краснодарский, а закадычный друг Леха так вообще башкир. Моей землячкой оказалось только одна одноклассница. Она жила в пригороде у бабушки с дедушкой. Еще со старших классов у нее были серьезные отношения с нашим одноклассником, но тот сначала поступил в ракетное училище, недоучился, оказался в войсках. В общем, она его ждала, скучала, а я чувствовал себя обязанным оказывать ей шефскую помощь.

Как- то раз она позвонила и попросила найти ей котенка. «Всего лишь котенка? - переспросил я. - Да хоть сколько. Завтра принесу». Её просьба показалась совершенно незначительной. Котят к нам в подъезд подкидывали пачками. Вышел в подъезд - нет ни одного. Зашел в соседний, другой - ни одного котенка.  Только в самом дальнем доме сидит на пятом этаже котяра с ошейником, здоровенный, мордатый, половину картофельного ящика занял. Звоню, значит, девушке, мол, так и так, котят нет, есть бродячий кот, хоть и взрослый, зато чистый и на харю добрый. Она отвечает: «Пускай будет взрослый, конечно, он не такой милый, но зато его не надо учить туалету».   Позвал я на поимку кота своего друга, один не решился, уж больно серьезно выглядел мерзавец. Взяли мы объемный китайский баул и пошли воровать кота. Усатый не ожидал коварного нападения, возмутился и, пока мы засовывали его в сумку, упирался, махал всеми четырьмя лапами, как граблями, и мало что царапался,  извернулся и подло укусил подельника за мошонку.  Но как оказался в сумке, замолчал. Сидит там, как труп, не шевелится,  я даже подумал, не придушили ли его в горячке...  

Выходим из подъезда, руки у обоих в крови, глаза дикие. А навстречу тетка с авоськой поднимается.  И говорит подозрительно: «А к кому это вы приходили и что это вы тут делаете?» А котяра услышал голос и как давай, злодей, утробно выть. И главное так страшно, что оцепенеть можно. Тут и тетка завыла: «Васькааа, что они с тобой сделали?! Милициия, убивают!» Пришлось бросить кота вместе с сумкой и позорно бежать.... А однокласснице я вместо кота принес морскую свинку, благо, этого добра у нас в ветеринарной лаборатории было, как собак нерезаных.