Василии

Есть у меня такой знакомый, Василием звать. Персонаж харизматичный, конечно, причем с годами все более. Ему сейчас под шестьдесят, вечный юноша с ромашками во взгляде. Он чем-то там вроде неясного рода фриланса зарабатывает на жизнь, спит до обеда, играет на гитаре и в компьютерные игры. Живет один в крохотной квартирке, в которой ремонта не было столько, сколько я его знаю, – лет пятнадцать. И еще до нашего знакомства лет пять его тоже не было, судя по состоянию имущества. Художник, в общем, ничего ему особенно от жизни не надо, вроде бы и так счастлив. 

Кроме одного. Как большинству нормальных людей, согласно заложенной природой программе, ему нужна пара. 

Женщины ему нравятся. О, этот ценитель прелестей способен петь оды. Причем буквально: ночью в телефон исполнить песню собственного сочинения, посвященную даме сердца, ему не слабо. Когда ему было сорок, он женщинам нравился тоже. И в сорок пять. И в пятьдесят. Помнится, у него даже несколько раз случался роман. 

Была у него Ольга. Славная дама лет на пять младше его. У нее свой магазинчик и довольно симпатичная внешность, а в придачу – десяток лишних килограммов. Ну, не модель, но все равно довольно ухоженная, явно следящая за собой. Какое-то время она вместе с Василием приходила в гости, смотрела на него влюбленными глазами и томно улыбалась. А потом пропала. А ведь мы уже радовались, что такая славная дама, да еще и с характером прибрала нашего бобыля к рукам. 

-- Да вы что? – отмахнулся Василий. - Какие там «отношения»? Это просто была вот у меня эротическая фантазия – полная женщина. Я ей так и сказал...

Что при этом чувствовала Ольга, остается за кадром. 

Потом, после череды симпатичных и молоденьких, которых мы не считали нужным запоминать, вдруг появилась Марина. Младше нашего героя лет на десять, а ему к тому моменту было под полтинник. Тоже славная, довольно ухоженная, со своим маленьким бизнесом, симпатичная, с влюбленными глазами. И какое-то время у них были отношения, ну, то есть он вместе с нею приходил в гости. Продолжалось это несколько месяцев, славная Марина явно рассчитывала на что-то серьезное. Да и понятно: не подростки, можно уже все решить быстро и однозначно. Да и женщина не в том возрасте, чтобы позволять себе несерьезные отношения. 

Но в одночасье все рухнуло. Василию не понравилось, что ему не оказали должного внимания ее друзья, и на этом основании он с нею расстался. 

Расставались недели две, обмениваясь пылающими эмоциями смсками. Я так понимаю, Марина явно хотела еще разрулить недоразумение и, очевидно, надеялась на продолжение отношений, иначе зачем вести такую долгую и накаленную переписку? 

Что хотел Василий, не знаю. Вроде бы, того же самого. Но об окончании истории он рассказал так: 

- Я так хотел, чтобы она приехала! И написал ей: «Дура ты, Марина, дура!». И после этого она почему-то вообще перестала мне отвечать. 

Василий страдал, конечно же. Что чувствовала Марина, опять же, осталось за кадром. 

Какое-то время продолжалась череда двадцатилетних. А потом они стали иссякать. 

А сейчас он один. И ведь хочет же серьезных отношений, чтобы было, кому дарить цветы! Казалось бы, в чем проблема? Сорокалетние и старше дамы в разводе, с имуществом, со взрослыми детьми, зачастую состоявшиеся в карьере с удовольствием бы прибрали к рукам этого романтика. Им, возможно, как никому другому, хочется получать цветы и слушать посвященные им стихи: все остальное они и сами сделают, привыкли. 

Но Василий морщится. Ему, приобретающему все более фактурные морщины, хочется в спутницы жизни юную пери. 

А юным пери он уже нафиг не нужен. 

Такая вот трагедия.

Есть еще один знакомый, Лешей зовут. Славный парень под сорок. Талантливый, умница, выпивает не больше других холостяков, симпатичный, с некоторым имуществом. И вот он просит своих друзей, в числе которых мой муж: найдите, мол, ему жену. Сам себе найти даму сердца он не может. Или не хочет. Теоретически, не так и горит, если сам не ищет, а друзей просит. А фактически, видимо, зудит, раз он так настойчиво просит. 

Ну так вот. Опять в те же ворота: сколько женщин за тридцать, уже оклемавшихся от первого брака и стремящихся найти спутника на оставшуюся жизнь, готовы печь пирожки этому симпатяге! А он один. 

- Вы что, зачем мне за тридцать? Еще и рожавшая, не дай бог! Мне бы молоденькую, упругую...

Сам этот любитель «упругих», ну, чтобы вы понимали, обладает брюшком и ребенком от первого брака с обязательной выплатой алиментов. С ребенком не общается. Сокрушается, что один. 

Я, кажется, знаю, какое будущее его ждет. 

Еще есть у меня знакомая. Звать ее Маша. Девушка симпатичная, неглупая, талантливая. Нормальной ориентации, что принципиально, не вполне приличного поведения. Но как-то так получается, что вокруг нее всегда полно мужчин. Причем эти мужчины не поклонники, а единомышленники: куча разных проектов, интересная работа, жизнь-карусель, дела-дела. 

А подруг у нее нету. 

И подруги-жены единомышленников ее терпеть не могут. 

Казалось бы, завидуют. 

А если глубже копнуть?  

«Бабы - дуры», - говорит Маша при любом удобном случае. «Бабы нарожают вам детей, привяжут к себе, загонят под пяту», - говорит Маша еще. 

«О дааа, дааа!» - подвывают в такт особо несмышленые в силу возраста единомышленники. Маша - маяк. Маша - луч света в темном царстве! Маша – наше все! Те, что постарше, уже попавшие под пяту «баб-дур», молчат.  

Не любят ее эти самые «бабы-дуры» именно потому, что Маша расшатывает основы семейных ценностей. И еще «дурам» ее, Машу, жалко. 

Потому что у нее часики тикают. 

Потому что ей бы тоже детей нарожать. 

А то станет потом Василием. Только женщиной. И те, у кого она, такая продвинутая и такая луч света, расшатает таки те самые основы, те тоже рискуют стать Василиями. 

И можно сколько угодно делать вид, что вроде бы счастлив, изображать в глазах ромашки и оставаться не стареющим душой, тело-то никуда не деть. И когда оно станет дряхлым, вдруг понять, что счастливая старость как раз у тех «баб-дур» и их «подкаблучников», а еще у тех, кто «нарожал». 

И захотеть рядом родную душу. 

И не найти, потому что необходимым условием поставлена упругость тела, в которой она сидит, эта самая душа.