Второй Вовка

Почему-то дома на две семьи с общим двором называются финскими. Сейчас уже такие не строят, а в середине прошлого века в промышленных поселках и селах их домов было предостаточно.  Лина родилась и выросла в таком промышленном поселке, куда ее родители когда-то поехали работать по распределению, и жила именно в таком финском домике. У соседей был мальчик старше ее на год, звали его Вовкой. Дети вместе играли, ходили в один поселковый детский сад, родители работали в одной организации. В общем, судьбы детей были схожи. 

Но однажды – это было в тот год, когда Вовка должен был пойти в первый класс и по этому поводу очень гордился перед подружкой - случилась непоправимая беда: мальчик выскочил за ворота за мячом и угодил под колеса водовозки, единственной машины, проезжавшей в воскресный день по их улице. Скончался на месте. Произошло это на глазах Лины, которая выбежала вслед за другом на улицу. Родители мальчика были вне себя от постигшего их горя. Девочка и ее родители также испытали шок, от которого долго не могли прийти в себя.

Но, как говорится, время – лекарь. Через два года у Лины родился новый сосед, тоже мальчик. Мама назвала его именем погибшего сына, хотя отец был против этого. Мальчик рос и все более становился похожим на своего брата. Впрочем, что тут удивительного? Ведь они родились от одних родителей. Девочка, которой было уже десять лет, росшая единственным ребенком в семье, тосковала по умершему другу и часто заходила к соседям, чтобы понянчить малыша и поиграть с ним. Вскоре мальчик бегал за ней, как собачонка, и стал ее хвостиком. Иногда ее это раздражало, она гнала его домой, но малыш начинал так отчаянно рыдать, что ее сердце смягчалось, и девочка всюду ходила только с ним.

Однажды  летом они с подружками Лины пошли в близлежащий лес по ягоды. В тот год голубики уродилось видимо-невидимо, люди таскали ее ведрами. Дети быстро набрали по маленькому ведерку и стали просто гулять по лесу, разбрелись кто куда. И вдруг мальчик, указав на большую раскидистую сосну, росшую одиноко на полянке, сказал Лине: 

– А помнишь, как мы с тобой под этим деревом похоронили нашего щенка? 

Девочка в это время сидела на пенечке и плела венок из цветов. Услышав вопрос, она сначала не поняла, о чем говорит ее маленький сосед, затем страшно удивилась. Да, она помнила, что действительно когда-то принесла сюда, на эту полянку, своего умершего щенка и закопала под этой сосной. Но ведь это она делала не с эти малышом, а с Вовой, которого задавила насмерть водовозка! Она уставилась на мальчика, не в силах понять, как он может помнить то, что произошло задолго до его рождения. Его же тогда не было! 

– А ты... ты откуда это знаешь? – непроизвольно вырвалось у девочки.

– Я помню, то есть... сейчас вспомнил, когда увидел эту полянку, это дерево. Помнишь, ты тогда вынесла из дома коробку, и мы положили собачку туда. Ты плакала сильно... Я тоже потом заплакал...

Потом к ним подошли Линины подружки, и мальчик замолчал.

С тех пор девочка стала наблюдать за своим маленьким другом. Родителям почему-то ничего не сказала. Тогда она ничего не слышала о реинкарнации, и в ее голове никак не укладывалось то, что она услышала от маленького, второго Вовки. Она заметила, что мальчик обычно ударяется в воспоминания, когда они остаются одни, и поняла, что не надо никому рассказывать о том, что он говорит ей. Пусть это будет только их тайной. 

Тем более, что такое происходило нечасто. Однажды, когда они купались, он взял Лину за руку и привел к маленькой каменной пещерке - к гроту, где дети – Лина и тот, первый Вовка – прятались от грозы и нечаянно заснули. Их тогда искали с помощью милиции и нашли поздно вечером, а потом наказали – долго не выпускали из дома одних.

* * *

Так прошло около года. Наступили весна и время охоты на уток. Практически все мужское население поселка отправилось на утиную охоту, в том числе, конечно же, и отцы Лины и Вовы. Женщины в это время ходили друг к другу в гости. Линина мама неплохо шила и имела электрическую швейную машинку. К ней изредка приходили приятельницы, чтобы раскроить или прострочить какое-либо шитье. Забегала и тетя Варя – мама Вовы с какой-либо выкройкой. В один весенний вечер она зашла к ним просто по-соседски, принесла сладкий пирог с брусникой. Дети, поев, ушли в большую комнату смотреть детскую передачу. Женщины сидели на кухне. Вскоре по телевизору начался какой-то взрослый фильм. Вовка уснул на диване, и девочке стало скучно. Она, уменьшив звук, стала прислушиваться к разговору на кухне. 

– Ума не приложу, что мне делать! Как-то страшно даже, что такое может быть, - говорила Вовкина мама. – Недавно спрашивает, где его старые игрушки. Почему, говорит, вы их выбросили? А мы их не выбросили, а отдали кому-то, чтобы они не напоминали нам о том Вовке... До этого я ему сказки перед сном читала – вдруг перебивает меня и задает вопрос: «Мама, где твое синее платье? Почему ты его не носишь?» Помнишь, у меня было нарядное, бархатное?  Оно стало мне малое, и я его сестре отправила. Я говорю: «Сыночка, откуда ты это помнишь, ведь тебя тогда не было? Ты не должен знать это!» А он смотрит на меня, как на дурочку, и взгляд у него какой-то... как бы это правильно выразиться...недетский, что ли. Боюсь, я, Надежда, сама не знаю чего. Муж сказал никому не говорить. Это я только тебе, Надя, рассказала, смотри, никому не говори!

– Не скажу, не бойся! – подала голос Линина мама. – Одно могу посоветовать: на этой неделе приезжает какой-то известный целитель, будет гипнозом лечить местных алкоголиков. Может, и ты сходишь к нему, посоветуешься с ним? Говорят, он не просто целитель, а настоящий шаман...  Что-то дети затихли, уснули, что ли? 

Раздались приближающиеся мамины шаги, и девочка уселась на диван и сделала вид, что дремлет. 

* * *

Девочка Лина давно выросла и теперь живет в Якутске. Имеет мужа, детей и одного внука, которого просто обожает. По профессии она педагог, увлекается астрологией, верит, что человек может прийти в этот мир несколько раз. Ведь она сама была свидетельницей такой реинкарнации. Она продолжает свой рассказ.

– Потом Вовины родители взяли на воспитание сразу двоих детей, которых отняли от пьющих родителей и хотели отправить в Алданский детдом. Так что мой маленький друг в одночасье стал старшим братом для этих детей – мальчика и девочки. Оказывается (это я узнала только потом, когда выросла), тетя Варя, Вовина мама, действительно ходила к экстрасенсу или шаману, и тот, выслушав ее рассказ, дал такой совет – взять на воспитание приемышей: мол, такие дети, как ваш сын, не должны расти в одиночестве. А еще старец сказал, что вскоре мальчик позабудет о своей прежней жизни и станет обычным ребенком. Главное – он должен пережить благополучно три сакральных, опасных для него возраста: семь, четырнадцать и двадцать один год. Если он преодолеет этот порог, дальше ничего ему не грозит. Так оно и случилось. Вовке, вернее Владимиру Петровичу, моему другу детства, сейчас давно за сорок. Он благополучно проживает в одном районном центре и желает всем того же. 

Вот такая вот история. Как говорится, хотите – верьте, хотите – нет.