Якутский казачий полк: Без романтики и перспективы

Состоял он из Якутской, Олёкминской, Вилюйской, Верхоянской, Среднеколымской, Охотской и Удской команд.

Служба в четверть века, начиная с 16 лет

В каждой из них было от 20 до 50 казаков. При острой нехватке людей якутский губернатор мог принимать в полк «людей прочих состояний», а дети казачек от отцов, не являющихся казаками, тоже считались казаками, обязанными служить. Каждый чин полка получал надел в 15 десятин (15,35 гектар), передаваемый по наследству. Продавать его запрещалось. Казакам разрешали покупать рыболовные участки, новые земли или брать их в аренду. Служили в полку 25 лет, с 16-летнего возраста, уходя досрочно лишь по болезни или переводе на другую службу. Обязанности казаков были многочисленны: патрулирование улиц, конвоирование арестантов и ссыльных, «понуждение к исправлению повинностей», охрана казённых грузов и складов, исполнение разных поручений «по части земельной и строительной».

Конкретнее обрисовать службу может ежедневный наряд Олёкминской команды. Из 38 её чинов 1 казак назначался вестовым к исправнику, 1 – служил несколько месяцев в селе Нохтуйск, пока его не меняли, 8 – охраняли караульный дом (нечто типа СИЗО), ещё 8 – сторожили денежную кладовую, пороховой погреб и склады, 6 – патрулировали улицы ночью. Прочие казаки сменяли их через день, находились в резерве и в командировках.

Якутские казаки, выполняя множество обязанностей, позволяли правительству экономить средства, не расширяя штаты полиции, тюремной стражи и почтового ведомства. Содержание всех чинов полиции и тюремного управления в Якутии обходилось в начале XX века в сумму до 100 000 рублей в год. Расширение штатов полиции и тюремной стражи, в чём была острая необходимость, увеличило бы эти расходы до 200 000 рублей в год. Содержание же казачьего полка стоило примерно 50 000 рублей в год.

Несмотря на все свои недостатки, казаки при необходимости успешно действовали как полицейская сила. Например, 8 марта 1905 г. они обезоружили пятерых политссыльных, напавших с 3 винтовками, револьвером и топором на Колымского исправника прямо в здании полицейского управления. Руководивший тогда казаками пятидесятник Василий Берёзкин был представлен к награде.

Замкнутая каста

Но многие якутские казаки чувствовали бесперспективность своей службы. Дослужиться до офицерских чинов было практически невозможно, ибо в полку сохранились архаичные порядки XVIII века – сыновья казачьих офицеров, поступая на службу в 16 лет, сразу же получали чин младшего пятидесятника. Считалось, что они подготовлены своими отцами-офицерами лучше, нежели сыны простых казаков (по традиции отец обучал сына военному делу ещё до его поступления на службу).

Разумеется, шестнадцатилетних «офицеров» не назначали на командные должности. Но, пользуясь ранним получением первого чина, офицерские сыновья быстрее продвигались по карьерной лестнице. Казак, дослужившись до офицерского чина или до чина 9-го класса в гражданской службе, мог получить уже звание личного дворянина и имел право «на другой род службы». Но это привело к тому, что элита полка после 1856 г. не испытывала притока свежих сил из числа способных простых казаков. Офицерство превратилось в замкнутую касту внутри казачьего сословия, не пускавшую в свой круг казаков-простолюдинов. Наиболее известными её представителями были олёкминский исправник Никита Олесов, последний полицмейстер Якутска Илья Рубцов и видный чиновник областного управления сотник А.И. Попов (преподававший даже в Якутской духовной семинарии).

Задворки казачьего мира

А сыновья простых казаков обычно заканчивали службу с погонами приказного (ефрейтора), реже – в чине урядника (сержанта). Проявлять усердие по службе у них не было стимула, ибо их жизнь была запрограммирована на то, что выше отца прыгнуть невозможно. Единственным шансом выбиться в люди была возможность отличиться на войне. У рядового казака Донского или Кубанского войск из-за частого участия в войнах и пограничных конфликтах таких шансов было больше. Но со времён Крымской войны Якутский полк не участвовал в боевых действиях, постепенно превращаясь в задворки казачьего мира, где занимаются заурядной полицейской службой.

Традиция перехода офицеров из Якутского казачьего полка на службу в полицию или в гражданское ведомство объяснялась тем, что в Якутии, считавшейся захолустьем, всегда был недостаток толковых управленческих кадров. Добровольно к нам ехать мало кто хотел, и практически каждый губернатор испытывал трудности при создании своего аппарата. Посему в полицию и в чиновники охотно принимали казачьих офицеров, людей образованных и знавших местные условия. Но офицер-казак затем уже заботился более о своей карьере, а не о нуждах своего полка, где числился уже формально. Для сравнения – текучесть чиновничье-полицейских кадров в соседних Енисейской и Иркутской губерниях была ниже. Тамошние губернаторы даже запрещали казачьим офицерам служить вне пределов своих полков, чего не бывало у нас. Поэтому енисейское и иркутское казачье офицерство волей-неволей заботилось о благополучии своих казаков.

Вообще, менталитет якутского и забайкальского казачества, где потомки чистых казаков были ещё в XVII-XVIII веках сильно разбавлены уголовными ссыльными, отличался от мышления классического Донского и Кубанского казачества. Неодобрительные отзывы о забайкальцах во время Русско-японской войны и случаях их «возмущения и неповиновения из-за страха перед неприятелем» зафиксированы в канцелярии генерал-губернатора Восточной Сибири и Читинским Охранным отделением. Объясняли это тем, что многие подразделения сформировали из худших представителей Донского, Кубанского и Уральского казачьих войск, административно высланных в Сибирь за дурное поведение после 1879 г.

Тягостное звание якутского казака

Сибирские казачьи полки были единственными частями в России, где службу начинали с 16 лет, хотя в армию и флот призывали с 21 года. Служба для подростка, ещё не окрепшего ни физически (ведь тогда 16-летние парни не были акселератами и походили на нынешних 14-летних мальчиков), ни морально, была очень тяжела. Конечно, взрослые казаки не допускали, чтобы малолетки конвоировали арестантов. Но несмотря на возраст, приходилось охранять казённое имущество и патрулировать улицы. Самой тяжкой задачей было сопровождение грузов зимой: полагаешься лишь на свою сообразительность и помощи ждать неоткуда.

В отставку после 25 лет службы казак выходил часто с подорванным здоровьем. Его ежегодное жалование в 25 рублей 98 копеек было достаточным лишь до начала 1880-х гг. Увеличение цен в Якутии затем обесценили казачью зарплату. Служба отнимала много времени, сковывала инициативу и возможности казаков, желавших заняться торговлей и ремёслами. Казачьи земли не всегда давали хороший доход, наделы были разного качества, а лучшими владели зажиточные казаки и офицеры, составлявшие меньшинство.

Простых якутских казаков уже к середине XIX века было трудно считать полноценными представителями привилегированного сословия военных поселенцев, как классическое казачество Дона, Кубани и Урала. Статусу настоящих казаков, опоры монархии, соответствовали лишь офицеры. По мнению профессора Г.П. Башарина, материальное положение рядовых якутских казаков было хуже, чем у сверхсрочнослужащих чинов регулярной армии.

Основная масса якутских казаков тяготилась своим казачьим званием, отчего сильно слабела их дисциплина. Были случаи, когда казаки оставляли без присмотра конвоируемых арестантов и уклонялись от ночного патрулирования. Нарушения формы одежды стали привычны, отмечали случаи выхода на службу в штатских пиджаках …и с тросточками в руках. 27 декабря 1899 г. начальник Иркутской бригады полковник Малишевский писал якутскому губернатору, что многие якутские казаки «совершенно не пригодны к службе на приисках, как … не подготовленные и мало развитые, при том слишком склонны к употреблению спиртных напитков».

Ему вторил 31 декабря 1899 г. горный исправник Олёкминской системы Митрохин, писавший, что «вообще казаки Якутского полка, за самым незначительным исключением, оказывались мало пригодными к приисковой полицейской службе, как люди, прежде всего физически слабые по натуре, плохо развитые и сообразительные в делах». Кончилось всё тем, что в 1900 г. якутских казаков не допустили из-за их распущенности к службе на Ленских золотых приисках.