На чужом несчастье…

После школы поступить не получилось, он вернулся в родной поселок на берегу Лены и устроился на работу в совхоз (в те годы, в середине 70-х прошлого века, они еще процветали). Осенью его, наряду с другими сверстниками, забрали в армию. За эти годы как-то позабылись и химия с биологией, и русский язык, который долгое время был для него как бы иностранным, хорошо хоть, в армии он наконец научился разговаривать по-русски, так сказать, выражать свои мысли. Так что, опасаясь не пройти по большому конкурсу, он поступил сначала на подготовительные курсы, по окончании которых практически всех зачисляли на первый курс. Парень не особенно выделялся по возрасту среди однокурсников, не один он был после армии, многие учились ступенчато, то есть сначала оканчивали медучилище. Никто не будет спорить, наверное, что учеба на медицинском все же труднее, чем на других факультетах. Кто не тянул, отсеивался сразу после первого курса, оставшиеся грызли гранит науки вплоть до окончания.

Студенческие годы, говорят, лучшие, но наш герой словно и не заметил, как они проскочили. Не успел оглянуться, как стал хирургом с новеньким дипломом и направлением в один из самых северных улусов. Впрочем, он сам захотел как можно дальше на Север, ему хотелось самостоятельности, а возможно, и быстрой карьеры. 

В заполярном поселке его встретили с распростертыми объятиями. Оказалось, он был первым хирургом-якутом в этом районе. Никогда не забудет Сергей (теперь уже Сергей Афанасьевич) свою первую самостоятельную операцию по удалению аппендицита у молодой учительницы местной школы, потому что она, его первая пациентка, и стала его женой. Она преподавала якутский язык и литературу и заочно доучивалась в университете. Молодые без особых церемоний расписались в поселковом совете и стали жить вместе. У женщины уже был ребенок, рожденный вне брака, который воспитывался у дедушки с бабушкой и кочевал с ними вместе с оленьим стадом. В первый раз мальчик приехал в районный центр, когда должен был поступить в первый класс. Вместе  с ним приехала бабушка его жены. Сергей тогда впервые увидел старую женщину в национальной одежде своих предков-эвенов, всю жизнь кочевавших по приполярной тундре. Старуха, сощурив и без того узкие глаза, долго и пристально изучала нового родственника и, кажется, осталась чем-то не довольна. Только вот чем, не сказала ни ему, ни внучке, с тем и отбыла, не проронив на прощание ни одного ласкового слова-напутствия.  Зять, к тому времени уже довольно избалованный похвалами районного начальства и вниманием женской половины поселка, даже обиделся: чем, мол, не довольна старая карга? Старуха с изрезанным глубокими морщинами темным лицом и вправду немного походила  на злую ведьму из сказки или на эвенкийскую удаганку. 

* * *

Прошло больше пятнадцати лет. Сергей Афанасьевич давно уже стал главным врачом райбольницы и депутатом поселкового совета. У них с женой росли трое детей, плюс старший сын жены, который не захотел получать высшее образование и по-прежнему ездил с оленьим стадом. Жизнь на Севере в те годы была несколько однообразна и скучна, особенно долгой полярной зимой. Какое-то оживление вносили весенняя охота на уток и гусей и рыбалка. Летом мужчина брал отпуск и приезжал к родителям, помогал косить сено, привозил детей, жена же только один раз была на его родине. И тоже не понравилась родственникам мужа. 

По правде говоря, Сергей давно хотел переехать если не в город, то хотя бы в свой родной район, где ему, опытному хирургу, давно обещали место. Но упиралась жена, которая в последние годы стала еще и попивать: сначала это были невинные посиделки с коллегами, затем уже и с соседками и прочими желающими тяпнуть, причем пили водку и разведенный спирт, другого в продаже не было. Честно говоря, и сам хозяин семьи тоже не был противником возлияний, но все-таки еще соблюдал норму. Жена же могла и работу прогулять, приходилось всеми правдами и неправдами делать ей больничный. Это и напрягало, и не было сил смотреть на спивающуюся женушку. К тому времени от взаимной любви не осталось и следа.

В это самое время в их район приехала одна семья. Муж был охотоведом, жена устроилась в больницу медсестрой, дети учились в школе. И не прошло и нескольких месяцев, как между главврачом и новой медсестрой вспыхнула самая настоящая страсть. Наконец-то он встретил свою женщину, которая и внешне, и внутренне подходила именно ему. Не сказать, что ослепительная красавица, но очень женственная, всегда аккуратно и со вкусом одетая, с модной прической, в белоснежном накрахмаленном халате, эта женщина буквально свела его с ума. Они ходили  на работу, как на праздник, и, придя домой, начинали ждать следующее утро. Конечно же, такая страсть не могла укрыться от посторонних глаз. Сначала по больнице, а затем и по поселку поползли слухи. Жена, как будто в отместку, стала еще больше пить. Ни в чем не повинные дети стали сторониться отца. Его уже вызывали в райком партии, чтобы пропесочить его совесть, которая почему-то молчала. Тогда стали выживать ту семью, да так, что вскоре те собрали чемоданы и уехали. Любимая женщина выбрала семью, с тем и расстались.

Прошел год, и Сергей понял, что больше так жить не может, еще немного, и он сойдет с ума. Сначала он уехал сам, поставив перепуганной жене условие: жду год, если не приедешь, отберу детей и разведусь. 

Той что оставалось делать? Приехала, только через некоторое время узнала, что живет в одном улусе с той женщиной и что они по-прежнему любовники. Все эти его отлучки якобы в командировку,  на охоту или на рыбалку, а на самом деле все время у нее (к тому времени она развелась с мужем). И там такая любовь! Она снова стала попивать, как бы назло мужу: мол, так тебе и надо!  Но, к своему удивлению, обнаружила, что ему все равно и что он сам иногда приносит из магазина водку и оставляет в холодильнике. Через год она уже была законченной алкоголичкой, что странно муж-врач и палец о палец не ударил, чтобы как-то остановить ее. А однажды так и сказал: «Когда наконец сдохнешь?»  Ей бы тогда уехать из ненавистного района, в который он ее завез и где у нее не было ни одного близкого человека. Но у нее уже не было сил. Бедная нелюбимая женщина знала: скоро, совсем скоро ее не станет, муж только и ждет этого, всячески приближая ее конец, тогда голубки сразу поженятся, а про нее и думать никто не будет. Разве только младший сын будет плакать.  Она вспомнила, что когда-то ее старенькая бабушка, младшая дочь знаменитого эженского шамана, не зря сразу невзлюбила новоявленного зятя и, умирая, просила развестись с ним. Она ведь и сама обладала редким даром видеть будущее и кое-чему успела научить внучку.  Она сумеет отомстить за себя…

* * *

Они возвращались из Якутска в район на своем только что пригнанном из Владивостока новеньком японском автомобиле. За окном накрапывал мелкий осенний дождик. Нужно было собраться, продать мебель: Сергей получил назначение в другой район, после смерти жены не хотелось оставаться на прежнем месте. Галя, теперь уже законная жена, хотела начать жизнь на новом месте. Настроение  было отличное: впереди была новая, счастливая жизнь. Он обнял жену за плечи и притянул к себе, только на мгновение выпустив руль и забыв, что впереди опасный поворот со спуском. И вдруг страшный удар – и их машина, скользя и дважды перевернувшись,  сорвалась в кювет. Женщина умерла сразу, а он, Сергей, еще был жив, когда его привезли в районную больницу, где он еще значился главным врачом. Через три дня он, не приходя в сознание,  умер. Санитарка Аграфена, выпив за упокой души бывшего начальника в обществе младшего медперсонала, задумчиво проронила фразу о том, что только теперь поняла: да, действительно, на чужом несчастье своего не построишь!