23 ноября

И в голове, как на пленке,  перемотались ее последние 20 лет жизни. Пронеслись за секунды – высокооплачиваемая работа, развод, замужество, защита диплома, учеба в университете, окончание школы. Отсчет времени в обратном порядке. И – тот самый день, когда она пришла и сказала отцу, что беременна. 

В тот год она закончила школу, отзвенел ее последний звонок. С подружками они шли, весело болтая, на фонтан на площади Ленина – в школьной форме с белым фартуком, в белых капроновых гольфах по самые коленки, с атласными бантами в волосах, ради праздника накрученных на мамины бигуди и сбрызнутые лаком, чтобы прическа не потеряла вид. В сумке у нее лежал аттес­тат – почти все пятерки, четверок было мало, три штуки. Черчение, астрономия, музыка. «До медали не дотянула. Да и предметы-то… не ахти какие важные. Потому и не обращала внимания на них. А они мне помешали медаль получить. Мама теперь расстроится», - вяло подумала она. 

Мама у нее вообще была любительница порасстраиваться по любому пустяшному поводу, поахать, даже поплакать. Отца это страшно бесило, он даже говорил, что женился не на женщине, а на «вечно протекающей тучке». Когда мама садилась на любимого конька и начинала обидчиво поджимать губы, отец хлопал дверью и уходил: или в коридор покурить, или к соседу дяде Вове поиграть в шахматы (кстати, жена дяди Вовы, Оксана никогда не расстраивалась, была симпатичной хохлушкой-хохотушкой и очень вкусно готовила), или в гараж, где было его мужское царство – пить пиво и громко слушать альтернативный рок. 

Лиле было некуда уходить, и ей приходилось выслушивать все мамины причитания и жалобы на неудавшуюся жизнь, погубленную молодость и грубияна-мужа. Лиля маму нежно любила, несмотря на ее слезливость, и привычно успокаивала ее. Отца – побаивалась. Любила ли? Наверняка. Она ведь была единственной, папиной дочкой, и несмотря на свою суровость, он ее обожал, одевал как куклу и почти ни в чем ей не отказывал. При этом Лиля умудрилась вырасти не капризной и не избалованной, помогала маме по дому и училась у тети Оксаны искусству готовить. Отец ее увлечение одобрял: женщина должна уметь вкусно готовить. «Тогда мужик не будет сбегать в гараж или к соседке, чтобы вкусно пожрать», - искоса посматривая на маму, похохатывал папа. А мама снова начинала обижаться. 

* * *

Погода стояла чудесная. Они с девчонками посидели у фонтана и собрались идти в парк, покататься на колесе обозрения и пофотографироваться. Машка, лучшая подружка и бессменная соседка по парте последние пять лет, взяла у старшего брата фотоаппарат. Брат Гошка увлекался фотографированием, в кладовой в квартире устроил свое маленькое фотоателье, и он немножко нравился Лиле. Пожалуй, она была в него чуточку влюблена восторженной подростковой любовью. Он на нее особого внимания не обращал, ласково называл малявкой и шутил: подрасти, мол, чуток и лет так через пять приходи, посмотрим. 

* * *

И тут она увидела его. Взглянула ему в глаза и  – пропала. Утонула. С  волнистыми волосами до плеч, смоляными бровями вразлет и пушистыми, просто неприлично длинными для парня ресницами. И глаза – огромные, черные. Нос с горбинкой… Он был похож на героя из любимых маминых бразильских сериалов. И – гитара за плечами. Лиля впервые нарушила свой собственный запрет – первой подошла к парню. Просто когда она подумала, что больше никогда может его не увидеть, у нее как-то странно сжалось сердце и внутри что-то остро кольнуло. «Девочки, вы идите, я вас догоню», - сказала она подружкам и опустилась на скамейку. «Что-то мне нехорошо». А потом поднялась и сделала шаг ему навстречу. 

* * *

Он стоял и курил. Сигарета в длинных тонких пальцах музыканта, черная кожаная куртка с клепочками, футболка с надписью «Ария» и бандана, из-под которой выбивались непослушные  вьющиеся пряди. Он был чертовски хорош! И в нем чувствовалась какая-то… опасность, что ли? Правильный парень Гоша из интеллигентной семьи с всегда аккуратно подстриженной головой и отутюженными рубашками был вмиг забыт. 

Так она познакомилась с Валеркой – любовью всей ее жизни. Она и сейчас, спустя двадцать с лишним лет, бережно хранила в сердце его образ. А на полке, под постельным бельем, хранился маленький фотоальбом, где фотоснимки рассказывали ее пусть недолгую, но такую яркую историю ее романа, закончившуюся так нелепо, так трагически…

Они были очень  интересной парой: парень-хулиган и приличная девочка. Жгучий брюнет и хрупкая блондинка. Лиля как-то сразу расцвела, похорошела, неуловимо изменилась. Валера разбудил в ней чувственность и страстность: когда он ее обнимал или когда она прижималась к его спине и они мчались на мотоцикле куда-нибудь в сторону Сопки любви – у нее сладко замирало сердце и ухало куда-то в район коленок. Лиля сама не понимала, чего ей так хочется: просто иногда от счастья ей хотелось плакать. Валера был старше ее, умнее и точно знал, чего хочет девушка. Но не позволял себе лишнего, пока ей не исполнилось восемнадцать. По-своему он был благороден и не позволил себе взять то, что предлагала ему Лиля, и не попытался воспользоваться ее неопытностью. 

* * *

Их роман развивался стремительно. Как-то легко и незаметно она поступила на филфак. А потом случилось то, что случилось. Лиля летала, как на крыльях: у нее будет ребенок! Его ребенок! И Валера был рад. Они строили планы на совместную жизнь, Валерка звал ее жить к себе, но Лиля пока не была готова кардинально изменить жизнь. «Давай потом, когда ребенок родится? И давай жить у нас? Мама мне поможет с малышом. Ты моим родителям обязательно понравишься!» 

О том, что придется на время бросить учебу, уйти со второго курса в академический отпуск, о том, что у нее и Валеры  нет ни образования, ни хорошо оплачиваемой работы, о том, как они будут содержать ребенка и совмещать учебу и работу с воспитанием малыша, она как-то не думала. 

Но об этом подумал отец. На ее радостные слова «папа, у меня будет ребенок!» отец отреагировал пощечиной. И еще одной… Лиля от обиды и неожиданности застыла. Мама притаилась где-то в углу, а в доме вдруг как будто воздух загустел и потемнел. 

- В вуз только поступила. Все насмарку? Без мужа, без штампа, плодить безотцовщину? Он хоть кто по нации, этот ваш папашка? Где учится, где работает? Кто его родители? Почему не познакомила? Сколько лет ему? 

Лиля смотрела на него огромными, круглыми от изумления глазами. В национализме своего отца она никогда не замечала.

 - Пап, да он взрослый. Меня на пять лет старше. Работает в магазине, грузчиком. В армии отслужил, хочет в школу милиции поступать. Мама у него русская, поваром в ресторане работает, а отец вроде узбек или киргиз – я не разбираюсь. Да, пап, какая разница-то? Я же его люблю!

Но отец вдруг потемнел лицом. «Никакого ребенка не будет. Не будет в моей семье узбека или киргиза! Только через мой труп!» - прошипел он и хлопнул дверью. 

* * *

В тот день, когда Лиля поссорилась с отцом, она позвонила Валерке и в истерике стала кричать, что отец хочет убить их сына, что он никогда не даст им пожениться, потому что Валерка «не той нации», никогда не примет внука, потому что он обязательно будет черненьким и очень похожим на Валерку, что она очень его любит и что лучше пойдет и сбросится с крыши… Она много глупостей наговорила ему в тот вечер. Валера ее выслушал и тихо, но отчетливо сказал: «Лиль, успокойся. Собирай вещи. Тебе 18, и ты имеешь право распоряжаться своей жизнью сама. Я заберу тебя, будем жить у меня, а завтра пойдем и подадим заявление в загс. Ты беременна, распишут нас быстро, а потом отметим в узком кругу. Много вещей не бери – все только самое необходимое. Теперь я за тебя в ответе. За тебя и нашего малыша». 

* * *

Она прождала его до утра. Но Валерка так и не появился… А утром позвонила его мама. Тусклым, безжизненным голосом она сообщила, что Валера вчера вечером попал в ДТП со смертельным исходом. Куда-то он очень сильно торопился, вылетел на красный свет и столкнулся в лобовую с УАЗ-иком. В этот же день Лиля потеряла ребенка… А потом врач равнодушно сообщил, что детей у нее никогда не будет.  «23 ноября. Никогда», - прошептала она. Уже 20 лет в этот день она ставит две свечки: Валере и своему сыну, который пожил на белом свете всего полчаса. Уже 20 лет она ненавидит себя за то, что позвонила Валере в тот злополучный вечер. 20 лет она не может простить отца за то, что он сказал ей в тот вечер, и маму, которая так ее и не защитила…