Борис Кершенгольц: «Я вырос на окраине Якутска»

Имя Кершенгольцев давно известно в Якутии и за ее пределами, оно на слуху у многих, в том числе и у меня. Однако я считала, что Моисей Израилевич, отец Бориса Моисеевича, приехал в республику по распределению учителем, работал в 9-й школе, которая сейчас носит его имя. Оказалось, что это совсем не так. Первым Кершенгольцем в Якутии был прадед — Кершенгольц Иосиф Григорьевич (1847–1893 гг.), которого сослали в «тюрьму без решеток» аж в 1877-м году из Польши. Тогда часть этого ныне государства была в составе Российской империи, и в середине 19-го века там нередко случались бунты. За участие в одном из них Кершенгольца осудили на вечную ссылку. 

Борис Кершенгольц:

— В те времена этапирование по стране было, можно сказать, гуманным. Конечно, осужденные мужчины шли пешком, но женщины и дети до 5 лет ехали на подводах. И передвигались они только в летнее время. Зимовали в централах семьями, так что за время пути, а шли в Якутию они четыре года, у этапируемых даже рождались дети. 

Когда семья Кершенгольцев прибыла в Якутию, их поселили в Верхнем Бестяхе. Только после Русско-Японской войны его сыну разрешили переехать в Якутск в качестве награды за участие в боевых действиях. Интересна судьба старшего брата деда Бориса Моисеевича — Григория. Поскольку в Российской империи реально соблюдалось правило «дети за родителей не отвечают», то в ссылку с родителями шли только дети до 5 лет. Старшие ссылке не подлежали. А Грише было уже 7 лет, и его должны были забрать родственники. Однако мальчик был ребенком домашним, и родители увезли его с собой. Всякими правдами и неправдами, давая взятки жандармам, довезли до Якутии, где он благополучно рос до 1884 года. Тогда ему исполнилось 18 лет, и он подлежал рекрутскому призыву в армию… в Польше! Там Григория не оказалось, он был объявлен во всероссийский розыск, и понятно, что обнаружили его в Якутии. Арестовали и отправили по этапу в Польшу, то есть с Востока на Запад (ссылка на­оборот!). Молодой парень три раза сбегал и возвращался домой. В конце концов, еврейские общины в Якутии и Польше сложились, собрали 400 рублей серебром (лучше не пересчитывать на нынешние деньги, сумма очень солидная) и откупили парня от рекрутского призыва. И все это абсолютно законно, до сих пор сохранилась купчая, по которой эти 400 рублей серебром ушли в казну империи. Интересный способ пополнения бюджета! 

* * *

Замечательная фотография, одна из самых любимых Бориса Кершенгольца! Маленький Боря на руках у Константина Евгеньевича Корякина, знаменитого учителя физики, спортсмена, участника Великой Отечественной войны, кавалера орденов Славы, Ленина, участника Парада Победы в Москве в июне 1945-го года, когда под кремлевские стены были брошены флаги поверженной фашистской Германии! 

* * *

Директор, завуч, учитель и я

Семья была дружной и многодетной. Все дети, как мы сейчас говорим, состоялись в жизни. Мои­сей Израилевич выбрал профессию учителя математики и в годы войны был, что ожидаемо, минометчиком, воевал на легендарных «катюшах». Прошел всю Отечественную и вернулся в Якутск, где его ждала жена, по образованию учитель химии. Педагоги в советские времена были отдельной когортой интеллигенции, вращались в своем кругу, поэтому почти все знали друг друга. Браки между ними были обычным делом. После войны у них родились два сына. В 1946-м — старший, в 1950-м — младший Борис. 

* * *

— Этот снимок здания школы № 9 ещё без пристроенного позже спортивного зала был сделан со стороны «чекистского городка». 

— А где такой находился?

— На четной стороне улицы Дзержинского вплоть до перекрестка нынешних улиц Дзержинского и Федора Попова. На ул. Дзержинского издавна расположены здания МВД, КГБ (когда-то НКВД), ЧК (старый городской отдел милиции). И недалеко были построены одноэтажные деревянные жилые дома для сотрудников. Сейчас мы их бараками бы назвали, но в то время это были современные жилые здания. 

Напротив здания 9-й школы на улице Дзержинского стояла водокачка, с которой мы там же заливали воду в автоцистерны. Хорошо, она была близко от нашего дома, мы с братом брали санки, ставили бочку и шли «по воду». 

* * *

На старых фото присутствуют всенепременные атрибуты того времени — ковры на стенах с обязательными тремя шишкинскими медведями. 

— Эти ковры до сих пор согревают нас приветом из детства. Тот, который с медведями, у брата в Москве, такой же с оленями висит у нас на даче, а бабушкин (ему уже намного больше ста лет!) украшает стол в комнате. За полтора века он ничуть не выцвел и не потерял своего вида. Понятно, что натуральный, но вот из чего сделан, затрудняюсь сказать. 

* * *

Борис КЕРШЕНГОЛЬЦ:

— Интересно так получилось: в 1957-м году я пошел в школу, закрыли улицу Дзержинского для прокладки туннеля под дорогой для всех городских коммуникаций. Туннель рыли подземным способом ровно десять лет и открыли улицу Дзержинского для проезда транспорта, когда я закончил 10-й класс в 1967 году. Так что вырос я на городской улице, но практически в деревне.

— Десять лет рыли? 

— Да, все автобусные маршруты шли по улице Кальвица, а у нас была пешеходная территория. Наш дом стоял прямо во дворе школы № 9, новое здание которой построили к 1949 году. В ней отец с 1949-го по 1952 гг. работал завучем, а затем директором, мама с 1950 года — учительницей химии. Кстати, в 2020 году школе № 9 исполняется 100 лет! Наш дом был одноэтажным, на две семьи — директора и завуча. Директором до 1952 года работал Владимир Иванович Ли. 

— Кореец? Как его занесло в Якутию?

— После войны в республике было много переселенцев с севера Кореи, где развернулись военные действия. Поэтому встретить корейца в Якутске было вполне обычным делом. В Мархе был целый корейский посёлок. А после отъезда Владимира Ивановича в Крым отец стал директором школы, а завучем был назначен фронтовик, танкист Емельян Степанович Таркин, с семьей которого мы многие годы соседствовали. 

Также во дворе школы находился дом для техперсонала школы, а еще был отдельный — для завхоза. Между домом, в котором жили мы, и домом завхоза был великолепный пришкольный участок, в котором в начале 60-х годов вызревала даже кукуруза на маленькие початки. Интересно, что растения выхаживала в основном учительница математики Элеонора Константиновна Зайцева (супруга нашего завуча Емельяна Таркина). Понятно, ученики ей помогали, изучая ботанику. Еще была пришкольная территория, которая, в общем-то, одновременно была и нашим двором. 

— Легко было учиться в школе, где папа — директор, а мама — учительница? Да еще так близко! 

— Скажем так, сложно. Ответственность была: как можно подвести родителей плохой учебой или поведением? С другой стороны, нам с братом самим нравилось учиться, поэтому учеба была в удовольствие. 

— То есть актированным дням вы не радовались. Кстати, при каких температурах они тогда объявлялись? 

— Актированные дни для начальных классов начинались с минус 52 градусов, для средних классов — с минус 58, для старших их вообще не было. 

— Вот так-то, изнеженное поколение Z, которое при -45…-48 радуется свободе от школьных занятий. А карантины были? 

— Бывали, но намного реже, чем сейчас. 

— Мама преподавала химию, вы пошли по ее стопам. Стало быть, были маменькиным сыночком? 

— Вот уж не сказал бы! Просто мне нравилась химия, в 10-м классе я победил на республиканской олимпиаде. Вошел в состав сборной ЯАССР на первую Всесоюзную химическую олимпиаду, стал её призером, получил много предложений в химические вузы, в том числе на химический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, сдал вступительные экзамены и стал студентом-химиком.

— Это мы немного вперед забежали, давайте вернемся в дворик детства, который у вас совместился со школьным. Каково было жить совсем рядом? 

— Весело! После уроков к нам с братом постоянно приходили одноклас­сники — делать домашние задания и, конечно, играть. Благо площадь позволяла, целых три комнаты. Для нас тогда это казалось огромной территорией. В большой комнате даже сооружали подобие теннисного стола.

* * *

Рядом с отцом стоит Емельян Степанович Таркин (1924–1994), ветеран Великой Отечественной войны, заслуженный учитель ЯАССР, заслуженный работник науки и культуры ЯАССР, отличник народного просвещения РСФСР, который был награжден орденами Отечественной войны I и II степени, медалью «За Победу над Германией». На тот момент он был завучем, сменившим на этом посту М. И. Кершенгольца.

* * *

Трудовую практику во время учебы мальчики проходили на деревообрабатывающем предприятии «Красный строитель», территория которого располагалась рядом с нашим школьным двором на улице Дзержинского вплоть до перекрестка с ул. Лермонтова.

— Это уроки труда? 

— Нет, именно практика, то есть там проходило трудовое обучение, мальчики работали на станках.

— А, сейчас такое подпадает под статью «Эксплуатация детского труда»! 

* * *

— ДК имени Кулаковского построено на месте бывшего Дома культуры «Динамо». Оно сгорело в свое время. Пепелище несколько лет пустовало, потом решили несгоревшие остатки клуба засыпать землей, образовался холм, на котором и возвели новое здание ДК. Поэтому ДК возвышается над уровнем дороги. 

— Ага, вот и раскрыта тайна Дома культуры! 

* * *

На месте дома, где жили семьи Кершенгольцев и Таркиных сейчас расположена спортивная площадка. А в памяти возникает фото одноэтажного дома, давно уже канувшего в Лету. Однако дом, в котором жил завхоз, существует до сих пор! Он огорожен красивым забором, за которым растут прекрасные деревья, даже благородная ель. Так что, в центре Якутска среди каменных джунглей сохранилась настоящая усадьба 70-летней давности! 

* * *

— Где вы играли на улице в те времена? 

— Летом мы жили на даче в районе Сергеляха. Это сейчас там почти городской микрорайон, а в 1928 году, когда мой дедушка купил домик пастухов, на всем Сергеляхе было всего восемь строений. Вольготно там было гулять на свежем воздухе. Зимой обычно играли во дворе или на стадионе «Динамо», который находился между зданиями дома культуры «Динамо» и школы № 9. Это в 70-х годах на его месте начали строительство крупнопанельных домов. 

Мы идем по улице Дзержинского туда, где был дворик детства Бориса Моисеевича. 

— Улица Пояркова тогда была тупиковая, перекрестка не было, а там, где сейчас проезжая часть, стояли гаражи. 

— Можно сказать, что именно здесь была окраина города? 

— Можно, но в то же время это был центр, сосредоточение культурной и спортивной жизни — и школа, и ДК, и стадион рядом. В 60-х годах отцу дали квартиру в доме на ул. Петра Алексеева, 75. Вот там город точно заканчивался! Дальше была только областная больница.

Школа № 9 с тех времен продолжает стоять на своем месте. Здание было построено в 1949-м году, одно из первых на свайном фундаменте. В 1948-м году таким же способом возвели школу № 8 на проспекте Ленина. Я задумчиво спрашиваю:

— Может, нумерация школ идет по годам? В 48-м — 8-я школа, в 49-м — 9-я? 

Борис Моисеевич улыбается:

— Нет, вряд ли. Просто совпадение! Конечно же, были школы и номер 1, 2, 3 и т. д. 

Оглянувшись больше, чем на полвека назад, мы возвращаемся в сегодняшний день. 

— Борис Моисеевич, так закончилась вечная ссылка вашего прадеда или еще нет? 

— Я думаю, что да, еще в 1917-м году. И прадед, и дед, и отец нашли в Якутии свой родной дом, а мы (уже четвёртое поколение) искренне любим Якутск и гордимся, что это наша малая родина! 

Фото из архива семьи Кершенгольцев и автора