Детские «секретики» полковника Александры Ивановой

Закончила исторический факультет МГУ, кандидат юридических наук, доцент. Заведовала кафедрой уголовного права в юридическом институте МВД РФ. Сейчас преподает в Якутском экономико-правовом институте. Профессионально занимается коучингом и педагогическими технологиями. Является постоянным автором журнала «Журфикс».

 

— Я родилась в 1971 году в Якутске и помню его еще с деревянными домами в центре, чистыми улочками, деревянными тротуарами, по-настоящему Зеленым лугом. Таким, каким он уже не будет. Мой родной дом находился на улице Ойунского, 17 (напротив «Муус Хайа»). Про этот дом в 2010 году написала книжку для друзей детства, придумала дизайн обложки, как письмо бабушке в конверте из прошлого. В реальности такого письма не было, но я так писала. 

— Наш дом, да и все дома вокруг снесли, теперь на этом месте большой пустырь. Одно время говорили, что на этом месте будет площадь республики. Хотели вроде и школу построить, но из-за того, что там была ветеринарка и, возможно, захоронения больных животных, территория считается зараженной. 

— Моё детство прошло в этом околотке, и ветеринарка была в нем самым привлекательным местом. Детвора бегала туда, чтобы через щели в заборе посмотреть, что происходит. Для нас это было приключением, как будто попадали на остров доктора Моро. Опасное и тайное место, где непонятные люди в халатах делали что-то непонятное для нас. 

— У нас не очень большая семья. Мама, папа, брат и бабушка. Квартира была бабушкиной, она ее получила от работы. Бабуля работала в Обкоме, была заведующей в общем отделе, потом машинисткой. Этот деревянный дом в те годы относился к числу элитных, очень добротная, качественная постройка с огороженным двором с высокими воротами. У нас была двухкомнатная квартира с тещиной комнатой с окном, которую переделали в еще одну комнату. Квартира солнечная, тёплая, с высокими потолками и двумя печками. Правда, когда я родилась, у нас уже было центральное отопление. 

ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ СОСЕД

— Помню своих замечательных соседей. Например, под нами на первом этаже жил известный фольклорист, хомусист-виртуоз мирового уровня Иван Егорович Алексеев, которого знают в республике как Хомус Уйбаан. Мой любимый сосед Иван Егорович был мне как родной дядя. Коллекция хомусов, которая сейчас находится в одноименном музее, начиналась собираться фактически в его квартире. Вот такое интересное место было.

— Мы вместе разглядывали коллекцию, я была у него первый ребенок-хомусист, с которым он стал заниматься. Играли ежедневно, хотя изредка я пыталась сбежать с занятий. Так понимаю, это было вроде эксперимента, как раз в это время он открыл кружок для студентов ЯГУ, ансамбль «Алгыс». Ходили заниматься на Аржакова. Все известные сегодня хомусисты-виртуозы начинали с этого ансамбля. Как раз 30 ноября будет День хомуса. 

— Иногда меня оставляли у соседей, когда были заняты родители и бабушка. Иван Егорович до сих вспоминает со смехом, как меня спускали к ним вместе с кроваткой. Мне было примерно год-полтора. Еще вспоминается, что тогда телефоны мало у кого были, в нашем подъезде стояли только в двух квартирах, в том числе у Алексеевых. И когда звонили нам, Иван Егорович условным стуком по батарее сообщал нам о звонке. Вот такая сигнальная система. Ходили к ним, когда и самим надо было позвонить. Тогда люди очень дружно жили, отношения были родственно-добрососедские. Бабушка пекла пироги и всегда угощала соседей, и они точно также делились с нами выпечкой.

ДЕТСКИЕ СЕКРЕТИКИ И ЛУЖА

— На этом пустыре раньше стояли четыре двухэтажных дома, и еще один белый оштукатуренный дом. Наш двор стоял как бы на особицу, был огорожен и соединялся с белым домом. Поэтому дружили, играли своим двором и с детьми из того дома. Квартир было мало, соответственно, и детей не так много. С той детской поры у меня осталась моя любимая подружка Светлана Мосоркина, сейчас Тангарова, известный специалист в области драгметаллов. До сих пор с ней дружим. 

— Двор с огромными воротами, которые никогда не закрывались, всегда стоял нараспашку. И главная достопримечательность двора — огромная, как море, лужа. В просторах интернета гуляет фото нашего двора с «Нивой», которая затонула посреди этой лужи. Мы по ней и на плотах катались, чуть ли не жили в этой луже. Никто из нас не заболел, хотя сейчас говорят, что в неё стекали все сточные воды с округи, в том числе из ветеринарки. Вряд ли тогда ветеринарка представляла такую опасность, о которой говорят сейчас. Весной катались на коньках. 

— Каждое лето лужу засыпали машиной песка. Сперва он лежал красивой кучей, в ней можно было найти красивые камушки. Всегда и подолгу играли с песком. В ножички или зассыху. 

— Но самая моя любимая игра из детства — это «секретики». Мы делали их из красивых фантиков. Выкапывали ямку и туда под стёклышко прятали фантик, закапывали, а сверху ставили какой-то опознавательный знак — палочку или камушек. Время от времени бегали и проверяли, на месте ли «секретик», всё это надо было делать, чтобы никто не увидел. Иначе кто-то мог вытащить твой фантик. 

— Частенько, когда мы играли во дворе, обязательно чья-то бабуля выходила с чем-то вкусненьким. Традиция такая была — угостить детишек. Очень светлым, добрым было то поколение бабушек, переживших годы войны и лихолетья. 

— У нас было много дворовых игр, а еще к нашим играм частенько присоединялись и взрослые. Вроде детей было мало, но чуть ли не в каждой квартире гостили родственники и друзья. В Якутске мало было гостиниц. Да и, видимо, мало кто там селился, все останавливались у городских. У нас всегда было очень много родственников, чуть ли не 20 человек могли разом приехать. Спали на полу, вся квартира превращалась в одно сплошное спальное место. Студенты, абитуриенты. Помню, как с нами бегали взрослые девушки и парни. Играли в штандер, казаки-разбойники. 

 

— Наш дом на Ойунского стоял недалеко от Вилюйского кладбища, не раз детьми наблюдали похоронные процессии. В то время хоронили под оркестр, издалека откуда-то раздавались звуки траурного марша. И мы детвора залезали на забор на эти звуки. Хотя знали, что нельзя смотреть, нельзя показывать пальцем, но было любопытно. Впереди шли музыканты с духовыми инструментами, сзади ехал грузовик с открытыми бортами, застеленный ковром и посредине гроб, обшитый красным плюшем с кистями. Выглядело торжественно. Люди провожали пешком. Никто не обгонял, машин тогда мало было и не было пробок.

— На днях городская скульптура «Дворник» стала финалистом общероссийского конкурса. И у нас был дворник дядя Коля, который убирал двор, чистил туалеты, тогда у нас были деревянные туалеты на улице. Отец меня пугал: «если будешь плохо учиться, пойдешь помощником к дяде Коле».

 

— Когда родители окончили университет, их на три года распределили в село Тополиное Томпонского улуса. Они оба врачи. И мы на это время уезжали из Якутска, вернулись, когда я пошла в первый класс, в школу № 6. Это восьмилетняя деревянная школа находилась за магазином «Студенческий», где сейчас стоит памятник стройотрядовцам. В ту пору этот район был сплошь деревянный. Путь от моего дома до школы казался очень долгим и длинным для маленькой девочки с портфелем, которой надо перейти перекресток. Там я училась только в начальных классах, а потом наша семья переехала на проспект Ленина, 7. А я перешла в школу № 2. 

— Вторая часть детства прошла уже в центре. Наш дом без фундамента, без балконов, очень старый, построен чуть ли не в сталинские времена. Горожане знают этот дом на проспекте по кафе «Волна». Я уже была постарше, очень удобно было ходить в школу, она рядом и не надо было переходить улицу. К тому же и жизнь в школе началась другая, активная. Много детей, очень много мероприятий, пионерская дружина с легендарной пионервожатой Галиной Анисимовной Хайдуровой. Жизнь кипела. Неспроста во дворе учебного заведения стоит памятник в честь неё. 

— Когда не было уроков, или после них, мы с одноклассницами ходили на «Зелёный» рынок. Очень уютный, маленький рыночек. Покупали семечки и что-то вроде поп-корна, но тогда такого слова мы не знали. Воздушная кукуруза, склеенная в шарики. Очень вкусная. Раньше там интересные персонажи сидели торговали, и зимой и летом в тулупе и шапке. Почему так одевались, может, были в возрасте. Они продавали смолу, леденцовые петушки. 

— Мои родители категорически запрещали что-либо покупать на улице. Они же врачи, все время ругали. Говорили, что всё это готовилось в антисанитарных условиях, мол, петушки сварены из поеденного мышами сахара, что эту смолу они сами жуют, а потом продают. Вот такие страхи. А мы всё равно покупали, тайком ели. 

СТОЛИЧНЫЙ ГАСТРОТУР

 

— Кафе «Волна» в сегодняшнем понимании было и вовсе не кафе, куда приходили попить чай и кофе. Это была обычная распивочная с расшатанными липкими столами, где собирался своеобразный народ. За прилавком стояли могутные тётки, тоже всегда подвыпившие, обслуживавшие своих клиентов матерком. Ну и мы, школьницы-отличницы, любили приходить сюда за жареными пельменями, нам они очень нравились. Денежку на них всегда можно найти там же, под прилавком, на полу. 

— Жуткие пельмени, как теперь думаю. Почему-то в советское время казалось, всё было качественное. Но это не так. Фарш был намешан не пойми из чего, на каком масле еще обжаривалось. Коричневый кулёк сразу покрывался жирными пятнами, это нынче модная крафтовая бумага, а тогда только в этих кульках продавалось всё. Чудовищные песочные пирожные обожали. Их никто не мог, есть, кроме детей. И я до сих пор их люблю.

— Если бы можно было сделать гастротур по заведениям Якутска того времени, то кулинария поселка Жатай была бы в первых рядах. Специально туда ездили за булочками на 107-м автобусе. В те времена мы вообще не ели в ресторанах, питались только дома. Помню лишь, как мы ходили в ресторан «Лена», когда приезжала тётя из района, и то днём — обедать. Это было очень редко, за всю жизнь я в этом ресторане была один или два раза. И надо сказать, кормили одинаково плохо, что в ресторане, что в забегаловке. Жуткие сухие шницели, гречневая каша. Но мне очень нравилось. Для домашнего ребёнка это было приключением — куда-то пойти и съесть что-то непонятное.

 

— Каждую среду мы не учились, а ходили в межгород, работали телефонистками. Раньше по межгороду заказывали переговоры с родственниками или друзьями. После работы у нас была традиция ходить в кафе-мороженое. И однажды случился грандиозный скандал: продавщица швырнула в нас нашими копейками, которые мы собирали, копили. В итоге пошли в горпищеторг, пожаловались. В общем, навели там порядок. Вот такие у нас были специфические развлечения. 

— Помню, как после Олимпиады в Москве нам привезли бутылочку пепси-колы в качестве сувенира. И бабуля каждый день нам выдавала по ложечке, как лекарство. Там уже и газ выдохся, но сладкая водичка нам казалась заморским деликатесом. Она считала, что это лекарство от кашля, потому что была похожа по цвету на алтейку. Кстати, тёплую пепси действительно пьют как средство от кашля. 

 — Бабушки не стало в 92 года. Она всё время смотрела некрологи в газетах. «О, Машам барда...» («Маша моя ушла»). Потом перестала смотреть, и я однажды спросила ее: «Что же ты не смотришь свой любимый раздел?». Она ответила: «Все умерли. Остались две мои подруги. Я постоянно с ними связь держу. Остальных никого не знаю в этом городе».

ДЕТСТВО В ОЧЕРЕДЯХ ЗА КОЛБАСОЙ

— Тогда с продуктами было очень плохо, помню, стояли в очередях, просто жили в магазине. Поскольку я была школьницей, считалось, что у меня было свободное время, стоять в очереди за колбасой, фаршем, котлетами было моей обязанностью. У нас же в доме полно гостей из районов, которые приезжали к нам, как-никак жили в самом центре. Считай, бесплатная гостиница. И всех их надо же было чем-то кормить. Мясо давали по талонам, очень мало. Приходилось покупать в «кулинарке» фарш, котлеты, где продавали без талонов, но дороже. Бабушка как-то умудрялась накормить всех. 

— Моё детство прошло в очередях за едой, не дефицитом. Брала книги и читала, сколько мне хочется, никто не мешал мне. Библиотека на ходу называлась. Это был своеобразный клуб в очереди, пока стоишь, наслушаешься всяких историй. Тётки особо не стеснялись, рассказывали о жизни во всех ее подробностях, много чего можно было узнать. Тут у тебя в книжке что-то происходит, и рядом в очереди целые жизненные новеллы. 3D получается. 

— Подруга моей матери Розалия Георгиевна Самсонова как-то рассказала об очередях в Нюрбе, но там люди стояли за хлебом. Её отец приезжал к магазину с рюкзаком книг, и всем людям в очереди выдавал книги, чтобы они зря не стояли столько времени, а просвещались.

— Надо отметить, что люди крепкие были, за котлету и колбасу буквально бились. И чем ближе к прилавку, тем становилось жарче. И книга могла пострадать, и вытолкнуть могли. Тут нужна была ловкость локтей и сила духа. Каждый день, как на похоронах Сталина. Это на самом деле был ужасный быт, если сейчас представить. Можно сказать, окопный. Почему у людей остались романтические воспоминания? Может, они не стояли в очередях? А может, с годами стерлось из памяти? 

— Тогда же нормальных стиральных машинок не было. Всё становилось приключением. Устроить стирку — это убить целый день, купить продукты — тоже потратить целый день. Добраться до дачи, если у тебя нет автомобиля, с рюкзаками наперевес. Сподобиться залезть в автобус, проникнуть между взрослыми, найти безопасное место…

— Но поскольку наши бабушки пережили непростое время, им казалось, что это хорошая жизнь. Им было с чем сравнивать. А допустим, если сравнивать с нынешним времени, оно было очень неудобное. 

И все же Якутск того времени мне вспоминается очень уютным. Он был чистым и спокойным. Был такой детский фольклор еще. Если увидишь чёрную «Волгу», надо успеть зажать кулак и загадать желание. Настолько редко встречались чёрные автомобили, видимо, это было как символ изобилия и богатства. Причем с зажатым кулачком ходишь до тех, пока не встретишь очкарика, на которого сдуешь свою удачу. Но, представьте, раньше и человека в очках встретить было редкостью. Иной раз полдня приходилось ходить с потным кулачком после того, как ты увидел «Чудо-Волгу», в ожидании чудо-очкарика. Забавно. 

Такой был Якутск в моём детстве.