Двадцать родственников

Подполковник полиции Лариса Михайловна Иванова проработала в органах внутренних дел много лет. Трудилась в подразделении по делам несовершеннолетних, в службе участковых уполномоченных, в кадрах Усть-Алданского, Нюрбинского РОВД, УВД г. Якутска. Сотни и сотни разных судеб, искалеченных, но порой и не потерявшихся, сошедших с кривой дорожки, предстали за это время перед кавалером медали «За безупречную службу в МВД» трех степеней, отличником милиции и отличником культуры республики Ивановой. Однако этот случай и спустя десятилетия не стерся из памяти, поразив ее особой жестокостью и хладнокровием.

* * *
В ту весну Лариса только начинала службу, гордо нося мундир с погонами лейтенанта. И, как у всех молодых, каждый день приносил что-то новое и интересное. Молодости вообще все по плечу. Энергия бьет ключом, легкость, присущая этому самому прекрасному периоду жизни человека, позволяет не только быстро перемещаться в пространстве, но также легко справляться с уймой дел. Так что Ларисе, выросшей среди девятерых братьев и сестер, то есть в большом детском коллективе, было несложно вписаться в ритм работы ОВД. До любого дела, так воспитали родители, была она охочей, всегда впереди, всегда с улыбкой и желанием.

Так что звонок, прозвеневший в ее квартирке в Борогонцах ранним майским утром, вернее, под утро, где-то часа в четыре, нисколько ее не ошеломил. Быстро сполоснула лицо, прошлась расческой по густым волосам и тут же увидела за окном подоспевший за ней «уазик».

В трубке сказали коротко: «Вызов в такую-то деревню». И это было серьезно. На простую семейную ссору не срывается оперативная группа в столь ранний час, в отдаленное селеньице.

По пути заехали в отдел, забрали еще одного сотрудника, Николая Местникова – инспектора разрешительной системы. Кроме него в машине были уже Виктор Тарский, участковый, за «баранкой» - Алексей Копырин.

- Что случилось? - спросила чуть погодя Лариса, когда стали выезжать из сонного райцентра.
- Да парнишка один пугал жителей ружьем, - ответил инспектор.
- Пьяный?
- А кто его знает. Увидим. Но если ему нет восемнадцати, то ответят родители, заполним протокол и обратно, - пояснил Местников.

Картина стала проясняться. И от того, что ждало обычное дело, от того, что всевластный Морфей еще не выпустил молодых милиционеров из своих объятий, и от монотонной тряски захотелось снова спать, но развеяться непременно надо, и еще от того, что ехали они по весне, по этому зеленеющему земному раю, сомкнувшемуся вдали с безвинно чистым голубым небом, Лариса начала петь. Ее тут же подхватили остальные. Знакомая лиричная песня о подснежниках, распустившихся на промерзлой еще земле, казалось, придала сил. В селеньице въехали бодрыми.

Машина направилась к дому управляющего совхозным отделением, который и вызвал милицию. Инспектор разрешительной системы соскочил из «уазика» и пошел в помещение. Вскоре он выбежал оттуда с ружьем-автоматом в руках, влетел в машину, и она рванула на другой адрес.

- Что?! Что случилось? - только и успели спросить у Местникова, а он пожал плечами: мол, и сам толком ничего не знаю.

К привычному для сельского глаза двору - дом, ограда из жердин, хотон, стог сена возле него - подъехали быстро. Опергруппу встретила обманчивая тишина. Она и вправду была обманчивой, ибо на полу террасы краснели капли крови... Метнулись в дом. В одной комнате пустая постель. В другой... В другой обомлевшие милиционеры увидели на кроватях... трупы. Хозяин, молодой еще мужчина, и его жена были застрелены. Выстрелы были произведены через одеяла, в упор, скорей всего, во время сна. Соскочить с кровати, убежать или оказать сопротивление потерпевшие не могли: у них на это не было времени. Убийца готовился, видимо, заранее и хорошо знал, когда можно беспрепятственно исполнить свой зловещий план.

Кто это сделал? За что? В чем были повинны обыкновенные сельские жители, кому они перешли дорогу, чтобы вот так, в один момент лишиться жизни? Вопросов много, и милиционеры тут же стали искать на них ответы, присматриваясь ко всему, что есть вокруг.

Шаг за шагом Лариса обнаруживала на земле капли крови, которые вели с террасы. Кровь вела вон со двора... Нагнувшись к земле, она вдруг каким-то боковым зрением обнаружила чужое присутствие... Повернула голову к стогу прошлогоднего сена и увидела дуло ружья, направленное на водителя Копырина, а за ним - мальчишеское лицо... Лицо того самого парня, который взбудоражил маленькую деревушку.

- Алеша! - закричала она в отчаянии и махнула рукой в сторону сена.

Копырин мгновенно все понял. Милиционеры, не сговариваясь, стали окружать хотон. Ринулась и Лариса, пока ее не остановил окрик: «Лариса! Не ходи!». Но Лариса вспомнила, что она - руководитель группы. Не отступая, она стала уговаривать парня с ружьем: «Я знаю, ты - парень добрый. Послушай нас! Мы зла тебе не желаем, не делай зло и ты. Выйди и расскажи, что случилось. Поверь нам, успокойся и выйди, расскажи. Увидишь, все будет хорошо. Не делай зла!».

Ее простые слова, доверительное обращение вдруг возымели воздействие. За стогом повисло долгое молчание. Лариса продолжала уговаривать. Интонация ее речи была доброй, слова шли искренние, какие-то старинные, невесть откуда взявшиеся, такие будто мать учит уму-разуму своего сына-несмышленыша.

Вдруг раздалось: «Не стреляйте! Я сдаюсь!». Вслед за этим из-за стога на землю упали тозовка и пачка патронов. А вскоре к ним навстречу вышел маленький парнишка в очках, но с жестким, злым лицом.

Все облегченно вздохнули. И повезли пацана в клуб. Там Лариса нашла закуток и приступила к допросу.

- Что случилось? Что с тобой стряслось? - спросила она. На что парень попросил разрешения:
- Можно, я успокоюсь?
- Можно, - ответила она, а парень... заревел. Он не плакал, а ревел, как может реветь тяжело раненый зверь, попавший в ловушку, как может реветь только взрослый мужчина, совершивший непоправимое и вдруг осознавший это. Ревел о содеянном, о невозвратном. О том, что больше никогда не вернутся счастливые времена только начавшейся жизни. О том, что больше никогда ему не быть беспечным и беззаботным. Что больше нет у него дома, уютно натопленной печи и маминого кёрчеха по утрам. Нет у него никого. И никогда не будет. И это сделал он сам. Своими руками...

Минут через пятнадцать тяжелый рык прекратился. «Все», - сказал вдруг парень. Слезы моментально высохли на его лице. Парень посмотрел на нее чистыми глазами. От этого мгновенного превращения по ее коже прошла дрожь...

- Ну, тогда рассказывай... Рассказывай сначала... Почему ты это совершил, - еще не опомнившись от увиденного, сказала Лариса и приготовилась писать.
- Сейчас, - сказал парень и начал.

В семье Ваня был вторым сыном. Старший уже женился, жил отдельно, часто приходил, но светом в окошке у родителей был он - младший. Любили-нежили его родители, все у него было. Ваня был помощником родителям во всем. И еще больше от этого они души в нем не чаяли, такой умный и сноровистый, все умеет, старается чем-то порадовать родителей: и хорошими отметками в школе, где мать работала учительницей, и спортом занимается, и дома всегда на подхвате, первый папин помощник всегда.

Посмотришь на их семью со стороны - и душа радуется. Наглядный пример, как можно и нужно жить, если в наличии хорошие хозяева: и скотина в хотоне мычит, и огромная поленница дров на зиму запасена, и в теплице-огороде все растет, даром что мать - учительница, образованная, все она знает, какие семена в какой месяц выращивать, да чем удобрять, чтобы получился добротный урожай.

Прошлым летом Ваня окончил школу, решил поступить в университет, но недобрал баллы. Не отчаялся, пошел работать кочегаром, решил поступать нынче, прикупил учебники, готовился, хотя ему до восемнадцати осталось с гулькин нос, всего неделя. А там, скорей всего, и в армию призовут. Но он армии не боится. Наоборот, хочет служить Родине. Хотя теперь-то другое его ждет...

Однако не все так безоблачно было в их маленькой и дружной семье. Одни родственники, которые не так хорошо жили, считали их богачами и хотели, чтобы и им перепадало от их стола что-либо. Мясо, к примеру, на зиму, картошку, или же зайцев-уток, которых отец с Ваней добывали. Родители делились со всем этим, люди они были добрые, но родственникам хотелось все больше и больше.

Другие родственники жили по-настоящему богато. И работа у них была хорошая в райцентре, поссовете. Во дворе у них стояли свои машины - верх благополучия, дети их сразу поступили учиться в высшие учебные заведения и не в Якутск, а в Москву. И одежда, и нравы, и еда, и поездки - все у них было другое, на порядок выше, так что семья Вани считалась по их меркам даже бедной. Одним словом, эта часть родственников не равняла родителей Вани к себе. Почему они держались свысока, даже пренебрежительно по отношению к его родителям, Ваня, тогда пятиклассник, узнал случайно. И это стало для него настоящим шоком.

Как-то побывал у них один такой родственник. Речь с отцом шла у них о землях под сенокос. Тот настаивал отдать ему кусок территории, на которой отец с Ваней косили сено. Мол, у него участок заболоченный, много времени уходит на покос, только вручную косить приходится, а у отца, мол, ровненький. Отец на это говорит, что он излишки сена продает, копит деньги на «Москвич», а то у него мотоцикл только и то без коляски. Тут родственник вспылил:
- Ишь чего, машины у него не хватает! А ты заслужил ее? Да я Дмитрию скажу, чтобы он очередь ликвидировал! Не будет у тебя машины.

С тем и хлопнул дверью, а в террасе выкрикнул:
- Ты же сидел! Заключенный! Ишь, ему, заключенному, машину подавай!

У отца потемнело лицо, он крепко сжал кулаки и стукнул ими по столу. Ваня остолбенел. Перед ним раскрылась семейная тайна. Оказывается, его отец сидел в тюрьме! Позже он узнал, что папа был тогда молодой, после армии, выпил, кого-то побил, и его посадили в тюрьму. Теперь понятно, почему его не любят родственники с машинами. Понятно, почему отец иногда приходит домой злой. Его обижают. Ему не могут простить то, что он сидел. Но это же было так давно! Почему близкие люди не могут простить? Почему они помнят? Он же сейчас другой, много работает, ни с кем не дерется, не пьет, наоборот, помогает всем, кто к нему обращается, учит этому и его, Ваню, что всем нужно помогать. А ему - никто...

От этого открытия, этих мыслей Ваня ушел в себя, замкнулся. Мать заметила его состояние, спросила, в чем дело, он ответил, что болит голова. На деле у него болела душа, болела за отца.

Не прошло и месяца после этого случая, как отец пришел после работы с окровавленным лицом. Ваню заколотило: кто-то побил его любимого папу. Он понял, кто мог его побить, хотя отец сказал, что разнимал на улице дерущихся. Мать молча промыла его лицо. Они о чем-то тихо переговаривались. Ваня прислушался и услышал знакомые имена родственников - Федя, Тимофей, Василий. Оказывается, это они за что-то побили отца. Но за что? Что он им плохого сделал?

Ваня в своей комнате тихо плакал. Плакала душа. Если взрослый отец для них никто, то он, его сын, и подавно. Он вспомнил многое: и на юбилеи, свадьбы разные те родственники их никогда не зовут. Не водятся в школе, не дружат с Ваней и их дети. Они его просто не замечают, будто не племянник он им кровный, а так, пустое место.

Многое понял в ту первую, бессонную от мыслей ночь маленький Ваня, а к утру решил: он не сын своего отца, если не отомстит за него. И составил список тех, с кем он должен рассчитаться в первую очередь. И он рассчитается с ними, когда ему стукнет ровно восемнадцать лет, когда повзрослеет.

- Какой список? - удивленно переспросила Лариса.
- Список родственников, которых я должен убить, - ответил Иван.
- Постой! Зачем?
- За отца, - жестко ответил парень, - за своего родного отца я должен был убить ровно двадцать человек.
- Но ты же вначале застрелил родителей?! - встрепенулась Лариса. - Зачем?!
- Затем, чтобы они не знали, какую бойню я потом устрою. Представляете, что с ними бы было? Они бы это не пережили.

... Ване не удалось претворить в жизнь свой план. Убив родителей, он пытался зарезать девушку-фельдшера, которая стала свидетелем расстрела. Но та сумела увернуться от ножа, порезав в схватке руки. Именно ее кровь была на полу террасы и во дворе.

Далее парень направился согласно списку к дому управляющего, где находилась вся его большая семья. Дверь ему открыл отец управляющего. Ваня сразу направил на него ружье и нажал на спусковой крючок. Но не уготовано было больше убить! Автомат дал осечку. Крепкий еще дед вытолкнул парня и захлопнул дверь...