К вопросу о балеринах

Затея была безнадежной: у нас совершенно не было общих интересов. Жила и училась она в своём жутком балетном интернате с армейской муштрой и казарменной дисциплиной. Увидеть её я мог только на выступлениях. Ходить на спектакли одному мне казалось моветоном, потому я, бывало, прихватывал корешей.

Спектакль - дело тонкое, готовились мы к нему серьезно, как на маневры: отглаживали на широких штанах стрелочки, отряхивали кепарики, ваксили туфли. Волновались. И потому приходили к третьему звонку в уже довольно ушатанном состоянии, которое усугублялось выпитым в антракте коньяком «Наполеон».

Я уже не помню, сколько было этих спектаклей. Слились в один длинный. По сцене бегали наряженные в блестящее и дорогое люди с винтовками, саблями, заходило и выходило солнце, плакала луна, пролетали лебеди, на них пикировали вороны, вальяжно фланировали бриллиантовые поросята. Удручало то, что все балерины были на одно лицо и комплекцию, так что я не различал, кому кричать персональное «Браво!»

Конечно, все мои познания о флирте с балеринами были почерпнуты из советских фильмов про гусаров. Так что естественно после какого-то из спектаклей в общей суматохе я проскользнул с громадным букетом всяких разных цветов, которые росли у фонтана, за кулисы и пошел искать гримерку.

За кулисами театр походит на кишечник жвачного животного с огромным количеством запутанных отделов и тупиков. Куча кабинетов и комнат, зеркала, полуголые девицы и мужики в позорных лосинах, диваны, зеркала, графины, стаканы.

Я потерялся где-то в районе правого подвздоха среднего отдела брюшной полости. А нашелся в аппендиксе - реквизитной. Это темная круглая комната, куда свалена куча всякого барахла. В темноте она показалась сказочной кладовой: там и сям торчали сундуки, на них лежали небрежно кинутые расшитые золотом и жемчугами халаты, торчали копья, ятаганы, винтовки Мосина, свешивался революционный прошитый снарядом красный флаг и еще много чего, на вид безусловно ценного и ликвидного. Посередине возвышался огромный трон.

Я кинул букет к его подножью, залез на трон и, глядя с высоты своего положения, почувствовал себя королем героев, победившим всех и вся и получившим свое достойное вознаграждение. «Принцесса может и подождать», - подумал я и прикорнул.

...Поутру трон оказался крепко сколоченным деревянным стулом, оббитым протертым от старости бархатом и атласом. Винтовки и сабли - жалкими деревянными подделками, драгоценности - дешевой бижутерией, похмелье – острым, как проснувшаяся совесть. Милиционеры - как пришедшие за должным демоны ада.

С тех пор я разлюбил спектакли и балерин.