Мультикультурализм: Исламский фактор

Сегодня мы продолжим дискуссию о сути и практике мультикультурализма.

Без «камуфляжа»

Термин «мультикультурализм» совершенно неправильно стал символом существующей сейчас в Западной Европе политики сосуществование различных этнических групп. В этом виноваты европейские либералы с их привычкой придумывать камуфляжные названия многим общественным процессам.

Само по себе понятие мульти (много) + культурализм подразумевает совсем другое: сосуществование различных языков и культур, их взаимопроникновение (в советское время называли и по инерции сейчас иногда продолжают называть «взаимообогащение»). Вся история России, и не только России, это процесс постоянного мультикультурализма.

В Якутии тоже с давних времен сосуществовали различные культуры – коренных племен (самодийцы и юкагиры), тунгусов, якутов, русских. Коренная культура самодийцев и юкагиров, ранее промышлявших преимущественно рыболовством и охотой, оказалась размытой – они были оттеснены на северо-восток (юкагиры) и запад (самодийцы), перешли в основном на оленеводство (приняли его у тунгусов и тем самым получили шанс продолжать свое этническое существование). Якутская культура стала преобладать на тех ареалах, где разведение крупного рогатого скота и коневодства было рациональным. При этом якуты легко переходили на оленеводство (воспринимая многие элементы тунгусской культуры) на тех ареалах, где именно этот вид хозяйствования был более целесообразным. Даже если тунгусы (эвенки и эвены) и якуты сосуществовали параллельно в примыкающих разных ареалах, то процесс взаимопроникновения их культур шел активно – они обменивались накопленными за многие столетия опытом и методами хозяйственного освоения сурового региона.

Приход русских дал огромный толчок развитию традиционной якутской культуры, пик расцвета которой начался в XVIII веке и достиг апогея в XIX веке. Сами русские перенимали не просто культуру якутов, но и самый основной этнический идентификатор – язык якутов: еще в первой половине XIX века практически все русские говорили исключительно на якутском языке, только в конторах говорили на русском. Потом усиливающийся поток ссыльных и приехавших зарабатывать служебный стаж чиновников создал слой не говорящих на якутском языке горожан, но и они со временем начинали говорить на якутском языке едва ли не лучше исконных носителей. Яркие тому примеры: Эдуард Пекарский составил фундаментальный словарь якутского языка (кстати, этот словарь стал основой осуществленной Мустафой Ататюрком реформы современного турецкого языка), а Вацлав Серошевский удивлял многих якутов знанием нюансов якутского языка.

Советская практика мультикультурализма камуфляжно называлась «социалистическое по содержанию, национальное по форме». Наиболее пострадала от навязывания социалистического реализма традиционная русская культура, которую стали считать анахронизмом и даже начали стыдиться. В таком размывании русской культуры огромную роль сыграли процессы индустриализации и урбанизации, когда новая среда рождает новые виды культуры взамен крепко связанных с аграрным строем культурных традиций. Нелепо среди заводских корпусов практиковать праздник Ивана Купалы.

Также процесс «выброса всего старого на свалку истории» был глобальным, наиболее бурно протекавшим в ХХ веке. Правда, взамен были предложены не совсем удачные альтернативы типа супрематизма (комбинации разноцветных геометрических фигур). Именно в противовес таким дискурсам были предложены тенденции социалистического реализма.

При этом, как бы дифференцируя «более культурно развитых» (в понимании партийной пропаганды) русских от более «отсталых» этносов, среди последних поощряли сохранение элементов традиционной культуры. У них от этого стал развиваться «комплекс неполноценности». Помню, на заре 90-х якутский публицист Валерий Мекумянов писал, что успешные мировые гастроли якутского театра подобны тому, как если бы возили обезьян в клетке на потеху сытым буржуям. И это писал человек, выросший в селе. А городской маргинал Спиридон Татаринов написал ярую антиякутскую статью «Мы», пересказывать которую не стоит, как не стоит пересказывать неприличную вещь. Потом, правда, Татаринов перекрасился в «поборника якутской нации», но многие не забыли его «выкрутасы».

Последовавшее с начала 90-х годов мощнейшее взрывное возрождение якутской национальной культуры показало, что представления о том, что традиционные культуры – анахронизм, неверны. Наряду с глобализмом в мире усиливается интерес к возрождению или сохранению традиционных культурных ценностей в новом осмыслении. Русская культура также находится на фазе нового возрождения. В самой экономически вовлеченной в процессы глобализма стране – Китае – традиционная культура, постепенно освобождаясь от пресса партийной пропаганды, также становится доминирующим национальным трендом даже при широком распространении масс-культуры.

Сейчас в Якутии процессы мультикультурализма находятся в неопределенном состоянии. Якутская традиционная культура вышла на фазу самоподдерживающегося развития, становится неотъемлемой частью этнического сознания. Возрождение традиционных культур эвенов, эвенков, юкагиров и других закономерно идет не столь заметно на фоне доминирующей якутской культуры. Возрождение русской культуры идет медленнее, чем в Центральной России – сказывается все-таки оторванность от метрополии. При этом процессы взаимопроникновения несколько замедлились – каждая культура тратила и тратит большую часть своей энергетики на динамику собственного развития.

Что дальше будет с сосуществованием и взаимопроникновением культур в Якутии – есть несколько сценариев, обсуждать которые лучше было бы в других статьях, чтобы не уйти от основной темы данной статьи.

Потому что религия

В Европе «мультикультурный» процесс испытывает серьезный кризис из-за сильной исламской миграции. Если ранее в Германию приезжали турки (от которых и пошел термин «гастарбайтер») из той страны, где ислам подавлял кемализм, то после в Западную Европу хлынули эмигранты из стран сильными исламскими традициями. Да и сама Турция прямо на глазах стремительно скатывается к исламскому фундаментализму.

В США эта проблема не так остра из-за незначительности исламской миграции. Негры давно ассимилировались в религиозном отношении – у них сильны традиции христианства, пусть и в самых различных видах, иногда сектантских. Латиноамериканцы – католики. Попытки внедрить ислам в негритянскую среду (когда, например, Кассиус Клей стал Мохаммедом Али) особого успеха не принесли – неграм органически чужды более строгие, чем в христианстве, исламские ограничения. Успехи ислама в Африке связаны с общей потрясающей нищетой, когда ограничения просто не чувствуются – если вэлферов, как у американских негров, на наркоту и алкоголь нет, можно считаться и мусульманином. Не случайно среди сомалийских пиратов, часто получающих миллионы долларов выкупа, настоящего ислама практически нет, что признают многие исламские апологеты.

Из этого вытекает вывод, что проблемы мультикультурализма связаны именно с проникновением ислама, с неспособностью исламской культуры идти на партнерство и контакты.

Особенно это заметно, если судить по неохотно публикуемым исследованиям о культурной интеграции индийцев и пакистанцев в британскую среду. Выходцы из одного региона, имеющие одни и те же культурные истоки, индийцы и пакистанцы имеют совершенно разные установки – у индийцев не возникает проблем с восприятием британской среды, а мусульмане-пакистанцы фактически вообще не склонны что-либо воспринимать.

Легендарная высокоразвитая «исламская культура» средневековья на самом же деле не была исламской и тем более не была арабской.

Завоевавшим огромные пространства вплоть до Пиренеев халифатам достались уже существующие сильные традиции научной мысли, изящной словесности, очень древней культуры. И это некоторое время по инерции срабатывало, но потом инерция потухла.

Наука и ислам – видимо, понятия пока плохо совместимые. Всем известны успехи индийцев в программировании, а вот пакистанцев-программистов крайне мало. Статистика по Саудовской Аравии, Кувейту и Эмиратам также подтверждает этот тезис: там в сфере высоких технологий и научных исследований высок уровень приглашенных специалистов, преимущественно немусульман.

Здесь не место спору о сущности ислама – пусть тему подхватят другие, особенно представители ислама. В самом исламе есть очень много позитивного, что часто и привлекает новых сторонников.

Дело не в теории, а в практике ислама. Вот коммунизм – очень позитивная идеология, отражает идеал, о котором издревле мечтает человечество. Но практика коммунизма оказывается диаметрально противоположной его светлым идеям. Точно так же теоретически идеальный ислам на практике очень часто оборачивается своей противоположностью.

Некогда таким же агрессивным, консервативным, нетерпимым и тормозящим прогресс было христианство. Но со временем оно трансформировалось в свод традиций и правил, а не в регламентирующие всю жизнедеятельность и тем самым сковывающие инициативу и живую мысль предписания.

Конфуцианство, индуизм, синтоизм, иудаизм также изначально являлись или превращаются сейчас в такие же традиционные культурные ценности, именно поэтому не мешают, а наоборот, стимулируют прогресс их носителей. Статистика среди последователей иудаизма также подтверждает эту мысль: среди ортодоксальных иудеев, носящих черные шляпы под раскаленным солнцем, одетых в толстые черные шерстяные сюртуки с толстыми же жилетами, крайне низок уровень вносящих серьезный вклад в науку и инновации ученых.

А ислам все еще остается религией в самом прямом смысле этого слова, со всей ее закономерно агрессивной нетерпимостью к иноверцам, вот в чем корни проблемы.

Если бы христианство оставалось на таком же состоянии, то сейчас не было бы взлета Европы и белой Америки, там царил бы сумрак Средневековья и пылали бы костры инквизиции.

Что дальше?

Короче говоря, сейчас ислам находится на стадии традиционализма.

«Традиционализм – идеологически оформленная защитная реакция на отклонения культуры и общества от некоей идеализированной модели, представляющей собою общий устойчивый, определенный Богом порядок. Понятия традиционализма и консерватизма крайне близки, однако консерватизм не отрицает эволюционное развитие общества».
Ислам входит в мир современного глобализма и информационных технологий, еще являясь религией, отсюда – агрессивная защитная реакция, причем умноженная на желание ряда политических систем сохранить свою власть. Например, саудовская династия вынуждена поддерживать ваххабизм. А в Иране, где сейчас доминирует наиболее радикальный ислам, откат к фундаментализму связан с сильным социальным расслоением и коррупцией при шахском режиме. Радикализм палестинских мусульман подогревается их мобилизацией в борьбе против Израиля.

Вопрос – в темпах собственного развития ислама. И в темпах социальных перемен в мусульманском мире. И в понимании исламской элитой необходимости перемен, чтобы не отставать в мировой технологической и инновационной гонке.

Сами лидеры исламских государств, разумеется, давно осознали необходимость перемен. Но вслух высказаться не могут – те же саудиты вынуждены тормозить пробуждение у себя общественного сознания, чтобы сохранить свою монархию. Иран тоже вынужден дальше педалировать тему своего радикализма, чтобы аятоллы могли сохранить свою власть. Палестинские лидеры понимают, что если снизится накал религиозности у их последователей, то их власть пошатнется. В Африке исламисты вынуждены дальше наращивать тему радикального исламизма, чтобы сохранить векторы своей экспансии.

Но изучение мусульманского мира показывает, что процессы в исламском менталитете идут неоднозначные. Весь вопрос в том, когда они станут необратимой тенденцией и приведут ислам к нормальной конкуренции среди существующих конфессий, и мы будем спокойно воспринимать минареты не только в Якутске, но даже в Чурапче. Есть же в якутских селах христианские церкви, построенные самими сельчанами, как, например, в Сунтаре, почему бы и не быть мечетям, если позитивные нормы ислама найдут отклик в душах некоторых якутов.

В Европе исламский традиционализм пытается побороть и подмять под себя европейские цивилизационные ценности, а ответной реакцией являются не только референдумы по запрету строительства новых минаретов, как в Швейцарии, но и терроризм, как у Андерса Брейвика. На глазах всего мира как ответ агрессии ислама рождается европейский традиционализм.

В Якутии носители ислама – практически все родом из бывшего СССР, где эта религия не была главенствующей идеологией, а конкурировала с коммунизмом как протестная национальная традиция, преимущественно на бытовом уровне. Поэтому те же кавказцы гораздо более близки к местным – якутам и русским, чем арабы в Париже. Но это – сейчас. Что будет дальше?