Несемнадцать

Было у нас с собой немного закуски, немного вина и гитара. И вот один товарищ сказал:

-- Сейчас я тебя заколдую. Теперь тебе всегда будет семнадцать. Каждый твой день рождения ты обязательно будешь так или иначе слышать эту песню.

И спел ту самую, «Чайфа»: «Пусть все будет так, как ты захочешь, пусть твои глаза, как звезды горят»... Это было так красиво и романтично, что я поверила.

На следующий год он же спел мне эту песню вновь. Потом еще раз. Потом я заметила: действительно, каждый день рождения я так или иначе слышу знакомую мелодию – по радио в автобусе, из окна мимо проезжающей машины, или мои же друзья, поддерживая традицию, поют ее мне на вечерних посиделках.

И мне действительно было семнадцать. Я думала, так будет всегда, долго-долго семнадцать, пока однажды не стукнет восемьдесят шесть. И тогда я постарею.

Оказалось, все происходит совсем не так.

Однажды летним вечером мы с подругой решили прогуляться по городу просто так, проветриться. Пришли на Оржанку, под «вратарем» сидели такие же, как мы. Длинноволосые нескладные парни с серьгой в ухе, девчонки в драных джинсах, гитара. Они пели наши песни. Мы подсели к ним и вдруг увидели, что они такие же, но другие. Нескладнее, неопытней, добрее, беднее, скидываются по десять рублей на бутылку колы... Это им семнадцать. А мы на самом деле уже давно не семнадцатилетние, мы - тетки под тридцать. Это было так странно, видеть таких же, как мы, и понимать, что они моложе и лучше нас. И видеть друг друга на их фоне нам было странно. Мы-то друг для друга остались такими же, как познакомились, – девчонками в драных джинсах и с гитарой.

С тех пор колдовство пропало. Заветная песня перестала подкрадываться в мой праздник и с радостным аккордом выпрыгивать на меня из-за угла. И как-то внезапно стало двадцать восемь.

Потом вдруг тридцать.

Как-то мы с тем самым другом-волшебником и его женой принялись вспоминать старые добрые времена. «А помнишь тогда?!..». «Конечно, а ты помнишь, как...?!».

Их семилетний сын, послушав это, спросил:

-- А динозавры тогда уже вымерли?

Меня в общественных местах пока еще называют «девушка», но в глазах некоторых людей я - ровесница динозавров, да.

Взрослой быть, конечно, хорошо. Можешь купить себе шоколадку. Или мороженое. И даже торт!  Смотришь любое кино. Берешь и едешь, куда вздумается, ни у  кого не отпрашиваясь. Если на работе неприятности, дома не поругают, а посочувствуют.

 Ложишься спать, во сколько хочешь. 

Только спать вот хочется лечь пораньше.

Меняем работу, покупаем квартиры, выплачиваем ипотеку.

Замуж выходим, женимся. Рожаем детей. Покупаем квартиру побольше. Едем в отпуск.

Снова выплачиваем долги.

Когда мне было шесть, услышала где-то, что в двухтысячном будет конец света. Посчитала: мне тогда будет девятнадцать. И подумала: «Господи, какая глубокая старость, зачем тогда уже жить?»

А на самом деле жизнь ужасно длинная. И все еще мне шесть. Или семнадцать. Как-то так. И подруге моей шесть. Мы с ней играем в большую серьезную работу, где нам по результатам дают деньги, на которые можно накупить много-много мороженого. Но приходится покупать всякие другие штуки, и это еще одна игра, называется «Сэкономить и выкроить».

Мужу моему тоже шесть. И мы с ним играем в мужа и жену. И в маму и папу.

...Как-то странно жить, когда понимаешь, что взрослые - это теперь мы. Это мы пилим за двойки, заставляем есть суп, делать уроки и ложиться пораньше. У нас просят торт или хотя бы шоколадку, но мы же играем в «Сэкономить и выкроить», и еще нужны зимние ботинки и за свет заплатить. Мы решаем, заводить ли дома кота, и произносим сакраментальное: «А кто за ним будет убирать?». Мы вместо того чтобы, как все нормальные люди, кататься на каруселях или смотреть мультики, делаем уборку.

И морщимся, говоря ребенку: «Тише будь», когда он превращается в человека-обезьяну.

На самом деле хочется сказать: «Блин, я так тебя понимаю! Я тоже хочу на карусели! И мороженого! И завести дома трех котов! И еще собаку и черепаху! И закричать, и запрыгать! И мультики!  Или  чтобы гитара, ночь, драные джинсы и комары!»

Но я не могу почему-то. Говорю ему: «Тише будь. Посуду за собой убрал? И крошки со стола вытер? Надень на улицу ветровку, прохладно»

И эти слова каждый раз такие правильные, такие необходимые, такие скучные. Такие вампирские: каждый раз, произнося их, я чувствую, что становлюсь ровесницей динозавров.  

Все больше и больше.

Они забирают силы, скоро уже не хочется ни каруселей, ни мультиков, ни мороженого, ни ночной гитары.

Только бы пораньше лечь спать...

У меня скоро день рождения.

Несемнадцать.