Одна война отца и сына

На одной из них генералиссимус Иосиф Сталин смотрит вправо (в сторону Японии), а на другой ‑ влево (в сторону Германии). Эти награды Егора Семеновича называются «За победу над Германией» и «За победу над Японией».

К Ветерану Егору Николаеву «ЭС» пришла в гости в преддверии большой даты – дня победы над Японией. Сегодня уже не каждый из молодого поколения помнит, что 2 сентября 1945 г. в Токийской бухте на борту линкора «Миссури» был подписан акт о капитуляции милитаристской Японии. А 3 сентября Президиум Верховного Совета СССР объявил днем победы над Японией.

Никогда еще за всю историю ни в одной из предшествующих войн японская армия не терпела столь крупного поражения. Потери противника были огромными: свыше 677 тыс. солдат и офицеров, из них около 84 тыс. убитыми и ранеными и более 593 тыс. пленными. И решающий вклад в победу был внесен именно Красной армией во время широкомасштабных сухопутных операций.

Егор Семенович был одним из тех солдат, что победили фашистского пособника и освободили от японцев Маньчжурию, Ляодунский полуостров, Северную Корею до 38-й параллели, Южный Сахалин и Курильские острова, Северо-Восточный Китай.

Когда 18-летнего намского парня Егорку Николаева призвали в марте 1944 года, война гремела уже далеко. И призывные команды из Якутии посылали на границу с Японией. А его отец – Семен Николаев уже успел пройти через горнило Смоленщины и Ржева, бои под Москвой, Великими Луками, впереди его ждала недобрая Прибалтика.

Удача охотника

Уходя в августе 41 года на фронт, Семен Ефимович оставил на единственного сына четырех женщин – мать, жену и двух дочерей. Младшенькой тогда только шел второй месяц. Мама работала дояркой, сын косил сено, трудился скотником, объезжал лошадей. Вся работа тогда в колхозе легла на плечи женщин, детей и стариков.

- Мой отец до войны имел славу хорошего и удачливого охотника. Был физически сильным, по тем временам крупным, ростом примерно 1 метр 75 см, – вспоминает Егор Николаев. Может, поэтому его к себе вторым номером пулеметчика взял один старый кадровый солдат. Они с ним очень подружились, более опытный товарищ учил его фронтовым премудростям, стрельбе из пулемета.

В одном из боев при обороне Москвы, когда обозленные гитлеровцы накатывали на окопы в психических атаках волна за волной, первый номер пулеметного расчета был убит автоматной очередью в упор. За пулемет встал Семен и бил из него, пока не кончились патроны. Фашисты ворвались в траншеи, где началась рукопашная схватка. И дюжий голубоглазый и рыжеволосый фриц с разбегу ударил штыком Семена Николаева прямо под сердце. К вечеру после яростной атаки захваченные врагом траншеи были отбиты. Разбирая убитых, санитары с удивлением обнаружили, что у одного из солдат совсем слабо, но теплится жизнь. Штык-нож прошел всего в нескольких сантиметрах от сердца…

Николаев, пролежав в московском госпитале под наблюдением лучших медицинских светил шесть месяцев, снова ушел на передовую. Он прошел рядовым пехотинцем на самом переднем крае фронта всю войну. Весь в боевых ранениях, контуженный, боец демобилизовался только в 1945 году. С войны он в подарок жене привез невиданный прежде нежный немецкий парашютный шелк.

Особое задание

А сын в это время 8 августа вплавь форсировал с дивизией реку Аргун. Рассказывает Егор Семенович:
- Границу с японцами мы пересекли ночью и уже часам к десяти были у реки. Форсировать ее надо было с ходу, времени на подготовку плавсредств не было. Шли как в сказке у Пушкина про тридцать три богатыря. Хорошо, я на Лене вырос и с детства плавал неплохо. Но даже мне в глубоких местах с полной боевой выкладкой было непросто. А на другой стороне на сопках уже стреляли и блестели на солнце оружием японцы. Впрочем, их уже отбомбили наши самолеты, отработала артиллерия. И многие из японцев просто удрали.

Все последующие дни и ночи слились в один изнуряющий бесконечный марш по сухой степи. Колодцы по дороге были отравлены отступающим врагом. Машины с водой ломались, отставали. Ночью колонны дремали не больше двух часов и снова поднимались в путь. Уже 11 числа дивизия подошла к укрепленному городу Хайлару. Здесь было очень горячо. Японцы оборудовали хайларский укрепрайон дзотами, дотами посадили туда не знающих страха самураев. В сопках и горах стояли закопанные в землю и в скалы целые вражеские батареи. Тут я и увидел в первый раз, как страшно и одновременно завораживающе работают по целям наши «катюши» и тяжелая артиллерия. Ночью меня вызвали в штаб дивизии.

Здесь уже собралось около сорока бойцов из других подразделений. Нас построили, перед строем выступил Герой Советского Союза генерал-майор Соколов. Он прошел по строю и увидел в конце него самого маленького, похожего на мальчика, единственного в строю азиата. Вы откуда? Узнав, что я из Якутии, Соколов пожал мне руку и сказал: «Я якутов знаю, славные солдаты, отлично воюют! Вам особое задание!»

Задание заключалось в том, чтобы выкурить из окружающих штаб дивизии и тыловые службы зарослей гаоляна и кукурузы японских снайперов. До этого они успели зверски вырезать санитарную часть вместе с женщинами-медиками и ранеными и подстрелить нескольких солдат и офицеров. Предполагалось, что этих снайперов примерно тоже около взвода. Солдатам выдали по три диска на каждый автомат ППШ, гранаты и ножи.

Раненых в плен не брать – жестко звучал приказ командования. Ранним утром бойцы, разделившись по четверо и разбив местность на квадраты, пошли прочесывать кусты. Противника в густых зарослях гаоляна видно не было, но с другой стороны, и японцам было трудно вести прицельную стрельбу. Стреляли друг по другу навскидку, по движению кустов, чуть ли не в упор, с расстояния 20-30 метров. Мы думали – их человек сорок, но оказалось около 80. Бой длился весь день. Раненых не брали, добивали самураев в отместку за свою вырезанную санчасть ножами.

Потом на пути солдата Егора Николаева был огненный Чань-Чунь, дворец императора Маньчжурии, опасные задания, засады, взорвавшаяся на разминировании мина, тяжелое ранение, гангрена и ампутация руки. С тех времен осталась одна фотография. В перерывах между боями у красноармейца совсем расползлась по швам гимнастерка. О новой можно было и не мечтать – части снабжения остались далеко позади. А ходить в чем-то надо. Ребята, говорит ветеран, принесли японскую гимнастерку, а тут как раз рядом был фотограф. Я так и сфотографировался. А так как мы шли в первых рядах, естественно, у нас были боевые трофеи. На руках у бойца швейцарские часы, с верхнего кармана свисает серебряная цепочка от хронометра, в другом кармане ‑ ручка паркер, на поясе ‑ кожаный японский офицерский ремень…

Гордость Егора Семеновича

Домой Егор Семенович вернулся в конце 1946 года. Здесь и встретились двое мужчин семьи Николаевых. «Будем жить», - обнял потерявшего руку сына израненный войной отец.

А жизнь сложилась пусть и непростая, но честная. Отец ушел, дожив до 55-летия, в 1961 году. А сын работал, учился, нашел свою вторую половинку – хорошую верхоянскую девушку Александру Божедонову. Вместе они вышли в люди, занимали ответственные посты и оставили о себе добрую память чуть ли не в половине районов Якутии.

Сегодня у супругов Егора и Александры Николаевых трое дочерей, пять внуков, правнучка. Все они гордятся боевым прошлым любимого дедушки. А дед любит и гордится своими родными.