Про фиолетовый нос и Муравья

Того же трогательного оттенка, который можно наблюдать на первоклашках, измазавшихся пастой из ручки и попытавшихся ее оттереть. Ручку к тому моменту наследный принц еще ни разу не держал, но я все же попыталась оттереть фиолетовую  носопырку. Она не отмылась. Наследник орал. Я, тогда еще юная, не нюхавшая пороху мамаша, преисполнилась священного ужаса: божымойчтожеделатьгосподи, у младенца нос отваливается! Вдруг это некроз тканей? Вдруг это сенная лихорадка? Вдруг чума? Вдруг птичий грипп?

В панике я схватила свою ляльку и потащила к педиатру.  

Влетела в коридор поликлиники, как ведьма на помеле, наперевес с изгибающимся младенцем. Вид мой был до того ужасен, что толпа, ждущая своего благословения фонендоскопом, освободила мне подступы к кабинету.

Педиатр, навидавшаяся на своем веку всякого, побледнела, когда я плюхнула малыша на пеленальный столик и возопила:

- Божымойчтожеделатьгосподи, у него нос фиолетовый!!!

Да, и поставила в конце три восклицательных знака. Жирных, красного цвета.

Эти восклицательные знаки зримо висели в воздухе, пока педиатр срывалась с места и материализовывалась рядом со мной. Честное слово, лицо у нее было такое, с каким самые благородные авиценны кидались к самым ужасно больным пациентам. Преисполненное готовности к героизму лицо было, да.

Она потрогала нос замолчавшего детеныша. Осмотрела его сквозь очки и поверх. Разглядела, наклонившись близко-близко. И наконец с удивительной, непередаваемой интонацией сказала:

- Вы его вчера оксолиновой мазью мазали?

- Мазала, мазала! – закивала я, чувствуя иголку ужаса: неужели принятая мера не дала результатов и мой малыш теперь болен тем самым ужасным гриппом, эпидемией которого грозили вчера новости?

- Так это, мамочка, от нее, - сообщила мне педиатр.

- И нос у него не отвалится? – глупо засияв, уточнила я. 

- Ну, только если как следует дернуть, - ответила мне медицинская дама.

…На днях наследному принцу задали «Стрекозу и муравья». С горем пополам продравшись через строчки басни, будто написанные под диктовку магистра Йоды, принялись за анализ прочитанного.

- Вообще-то петь и танцевать - это тяжелое дело, - задумчиво качаясь на стуле, сообщил сын. – Этому надо учиться, и не каждый сможет. Так что стрекоза молодец, все лето пела, приносила радость. Но себе ничего не построила и не заготовила, некогда, наверное, было. А муравей заготовил. Он стрекозе дает хороший совет, чтобы она шла и потанцевала. Если хорошо танцевать, за это деньги платят. Только он ее должен был накормить и обогреть. Она же к нему не за советом пришла, а за помощью. Не сказала: «Дай мне совет» - сказала: «Дай поесть и согрей».  А он советует. А человек, то есть стрекоза, может, с голоду умирает и танцевать не в состоянии. Пустил бы ее к себе, а если тяжело, научил бы помогать. А она бы его петь научила. Они же старые друзья, она ему говорит «кум», а он ей - «кумушка».

Правильный парень растет, похоже. Только обрадует ли это учительницу?

- Так, может, она песни пела просто так, бездельничала, радовалась жизни, а не потому что работала таким образом?

- Она же пела без души, - вздыхает наследный принц, - значит, песни ей надоели, она пела не те, какие сама хочет, а какие от нее хотят. Когда бездельничают и веселятся, всегда поют с душой, даже если не умеют…

Так рассуждает, будто не у него нос был фиолетовый девять лет назад.

Кстати, действительно, не зря же стрекоза и муравей друг друга кумовьями величают. Это же вроде какая-то степень родства?

…Яндекс знает все. И сразу объясняет: кумовья - это духовные родственники, крестные одного ребенка. Причем, став кумовьями, люди должны поддерживать  теплые семейные отношения.

Значит, муравей оставил без помощи и ехидно отправил на гибель не просто какую-то постороннюю стрекозу, а по сути, близкую родственницу, которой надлежало помогать  и во всем поддерживать. И в свете этого вообще вся басня выглядит иначе. Даже если родственница оказалась бестолковой, повод ли это выгонять ее в помертвевшее чисто поле?

И так ли, блин, хорош муравей, как нам рассказывала учительница?