Семейка скелетов в шкафу

…Меня зовут Алексей. Свою историю я даже друзьям близким не рассказываю, стыдно. Хотя чего стыдиться-то, по сути? У нас трое детей, старшему сыну 12, младшей всего три годика, но мы с женой всегда уходим от нечаянных разговоров и вопросов о том, где и как познакомились. Такое и взрослым не всегда расскажешь, а уж детям… Лена только коротко бросает: «в библиотеке, я уроки учила». А я так вообще отмалчиваюсь.

Сейчас я – отличный отец, муж и семьянин, и страшно боюсь того, что вдруг может разрушить мою жизнь. Я не боюсь приветов из прошлого – моя жена отлично знает, каким я был в юности. Я боюсь того, что может произойти сейчас. Того, что мои сыновья могут попасть в плохую компанию, такую, какая для меня когда-то была семьей. Или что моей дочке, моей лапочке, моей принцессе, в жизни может попасться такой же подлец с нечистыми мыслями, как я.  

***

Я рос в неправильной обстановке, очень неправильной. Отца у меня не было – вернее, «папы» менялись у меня со скоростью ракеты. Мамочка работала в низкопробных барах и забегаловках – сначала официанткой, потом, когда уже был подпорчен «товарный вид», как она говорила – посудницей и поломойкой. О, в свое время она была красавица! Но о целомудренности и речи не было. Стоит ли говорить, что все ее романы и интимная жизнь проходила у меня на глазах – буквально, потому что жили мы в общаге барачного типа, где не сильно то и скроешься.

И если пока я еще ходил в детский сад она еще строила из себя примерную мамочку (ходил я в круглосуточный садик, и дома бывал с вечера пятницы по утро понедельника), то когда пошел в школу – все закончилось. Ну и не удивительно, что пай-мальчиком я не был – прогуливал, дрался, хулиганил по мелочи (хорошо, что трусил по-страшному, на «большие» дела не ходил, потому и в тюрьму не попал, как мои кореша по детству). Удивительно, что учился я при этом неплохо, я бы сказал, при всех данных обстоятельствах, – отлично просто учился. Память у меня была цепкая, все запоминал с первого раза, если что прочитал в учебнике – надолго оседало в моей памяти. В школе про меня говорили учителя: «способный, но ленивый и расхлябанный». Ага, знали бы они, что эта расхлябанность иногда бывала у меня из-за того, что я по 2-3 дня практически перебивался хлебом и водой…

***

Ну и бабником я прослыл. Первая женщина у меня «случилась» в 14 лет – это была приятельница моей мамочки. Ну и покатилось… в 17 лет впервые стал клиентом венеролога. Вправило ли это мне мозги? Нет. Я так же продолжал шляться по бабам. Мне, конечно, нравились взрослые опытные тетки, они не ломались и не строили из себя недотрог: конфеты, шампанское – и вуаля, дело сделано. В 28 лет (кстати, отслужив в армии, где получил попутно профессию шофера и сварщика) я чувствовал себя уже этаким… пресыщенным Онегиным, который повидал уже немало женщин, и которому уже все приелось.

И тут я встретил ее – мою Лену…

***

Кто бы мне тогда сказал, что вот то вот серенькое недоразумение с хвостиком на затылке, гладко зачесанными волосами и челкой, убранной за уши – станет моим спасением, любовью моей жизни и моим счастьем, я бы просто расхохотался в лицо. Нет, ну действительно! Вот сестрица Лерка у нее была – огонь! Собственно, именно к ней я пришел на вечеринку, а в эту комнату забрел случайно – искал Лерку, она куда-то вдруг исчезла в разгар пьянки, а у меня были на нее планы в тот вечер.

И тут – сидит! В кресле, укутанная пледом, этакая тургеневская барышня, чуть за двадцать, в огромных круглых очках и с книжкой. Сидит у окна, а за окном – опадающий осенний лес и мелко накрапывающий дождь. И свеча большая такая горит, и кружка чаю на столике дымится – все как полагается в старинных русских романах о дворянской жизни. Мы, кстати, и находились за городом – их отец был довольно не беден, и на Сергеляхе у них был внушительный такой дом с застекленной верандой, беседкой во дворе, увитой плющом, кустами малины у забора, шезлонгом, гамаком, и все такие вот дела…

И такая меня злость и ненависть взяла! Что видела в жизни эта девка, что позволяет с таким пренебрежением смотреть на меня, свысока, с легким презрением кривя губы – как на быдло! Сейчас-то я понимаю, что выглядел в ее глазах именно так: ворвался без стука, да еще с ходу начал хамить, язвить, оскорблять. Мне так хотелось, чтобы эта фифочка с аккуратно приглаженными волосами заплакала, закричала, начала топать ногами, упала в обморок – ну, что такие фифочки обычно делают? Но она вдруг встала с кресла, открыла рот и… и я пропал. Сразу и бесповоротно.

***

Мы минут десять пикировались, я слово – она два, я два – она десять, и никто не уступал. Я ее подзуживал, подкалывал, но и она не отставала. А потом вдруг остановилась, кинула книгу на стол и сказала: «Ну все, мне пора, у меня вечерние лекции. А тебе совет: не подкатывай ко мне таким образом,  на меня такие штучки не действуют. Дуй вниз, к своим кискам да лапам, вот там тебе парочка достойная найдется». Ехидно ухмыльнулась и исчезла. Девица-то оказалась острая на язычок, в обиду себя не дала, да еще и с огоньком! Куда там Лерке до сестренки! И как то сразу потерялась ее серость с мышиным хвостиком – и куда девалась? 

В общем, потом мы еще пару раз пересекались, и я решил для себя – я не я буду, если не разведу ее на постель! А потом гордо уйду – покажу ей, как мне говорить «на меня такие штучки не действуют». И мне это удалось – девица она оказалась не только с огоньком, но еще и горячей штучкой. Что она только не вытворяла, эта вчерашняя девственница! Раз, второй, третий… десятый… а я все еще ее не бросал. Каждый раз обещал: вот сегодня, вечером, последний разочек, и все ей выскажу! Правду открыла мне Лерка: «Ну что, дружочек, кончились твои похождения? Ленка – баба с крутым нравом, если ты ей по душе, значит, не совсем пропащий, что-то в тебе есть». И я понял, что это не она, а я сижу на крючке.

***

А Ленка моя начала меняться: сделала стрижку, макияж, начала носить мини-юбки и кофточки на размер меньше в груди, как у Мэрилин Монро. И вокруг нее стали увиваться парни. Но Ленка – скала и кремень, мы любили друг друга, и больше нам никого не было нужно.

Так прошло года полтора. Или два примерно. Я работал, Лена заканчивала университет, мамочка моя (дай бог ей счастья) давно уже переехала жить в теплые края – как-то удачно на склоне лет вышла замуж и образумилась. Халупу мою снесли, дали квартиру-студию, и я уж подумывал сделать ей предложение. Но… по глупой случайности мы поссорились и расстались. А так как оба были с характером – никто первый на примирение не шел. И я тогда подумал: ну вот, собственно, и конец, беги, пока можно. Ну, я и побежал – опять по бабам. 

***

Года через два я попал в ДТП. Страшное ДТП. Переломал себе все, что можно. Несколько операций, реанимация и долгий курс реабилитации. И все это время со мной рядом была она – Лена. Узнав об аварии от сестры, она примчалась сразу же. Она сидела рядом со мной, вытаскивала из-под меня утки, меняла постельное белье, взбивала подушки, катала меня на кресле, возила на процедуры, кормила бульоном и кашкой, терпела мои капризы – а характер у меня в больнице изменился до неузнаваемости, я стал как брюзгливый старик – то не так и это не этак. Она только улыбалась мягко и просила меня то выпить лекарства, то пописать в баночку для анализов. Я-то гнал ее – «зачем тебе я, я весь переломанный, инвалид!», то плакал, просил, чтобы она меня не оставляла. А Лена только гладила меня, как маленького, по голове, и говорила, что все будет хорошо.

***

И сейчас все действительно хорошо. У нас  замечательные дети. У нас любовь и крепкая семья. Мы с женой через многое прошли. И в радости, и в беде. Вот уж действительно… Мы знаем о прошлом друг друга, и у нас нет страшных тайн и семейки скелетов в шкафу – их мы давно вытащили и просеяли в труху. Так, небольшие секретики – но они должны быть у каждого, иначе человек просто неинтересен.