Семья, дружба и смерть. О фильме «Надо мною солнце не садится»

После прошлогоднего Гран-при за «Тойон кыыл» трудно было бы ожидать сколь-либо значительного признания для якутского фильма. Ведь это не только второй снаряд в одну воронку, но, и вообще, нельзя исключать и фактора «больно жирно будет» для одной маленькой республики с крошечным киномиром. Однако вот! Один из престижных наград фестиваля снова у нас!

«Ах, какой светлый, позитивный фильм!»

Когда все наперебой говорят «какой светлый, позитивный, искренний, добрый фильм», подспудно зарождается настороженное ожидание. Весь этот мёд вперемешку с сахаром... э, а не слипнется ли кое-где после просмотра? 

С самого начала фильм сразу ставит на первый план основную тему — отношения между близкими людьми. В первые же десять минут мы узнаем, что главный герой Алтан — сын от первого брака занятого мужчины, воспитываемый в деревне у бабушки. Он остро переживает этот момент. Его отец задавлен чувством вины перед ним и всячески подлизывается к нему. А сын назло подряжается работать на Севере, в практически необитаемом острове. И, в принципе, уже по трейлеру ясно, что он там встретит мудрого старика, который поможет ему понять важность семьи. 

Мягко говоря, это не совсем тот уровень сюжетостроения, каким можно удивить международный фестиваль «А» класса. Я не говорю, что основную идею фильма обязательно надо тщательно прятать или усложнять, однако наивность рассказа, не всегда является сильной стороной для фестивального фильма. Можно было бы на этом закончить обзор и предоставить судить о нем самому зрителю, тем более, «ключ к сердцу зрителя» фильм уже подобрал. Однако дальнейший просмотр показал, что семейные ценности не единственная проблема, поднятая картиной Любови Борисовой. И, может быть, вовсе не основная.

Если смотреть глубже

Первая встреча главных героев заканчивается катастрофой — парень сломя голову убегает от старика. А причиной его ужаса становится необычная просьба — похоронить его, когда он ближайшее время умрет.  Почему его просьба, пусть и необычная, вызывает такую, в общем-то, неадекватную реакцию у Алтана? Ну, ослаб дедушка немного мозгами, вообразил себе невесть чего, можно же отшутиться или согласиться для вида, чтобы не раздражать больного человека. Но сама картинка, конечно смачная — аллегория на детские страшилки у костра, когда персонаж убегает из заброшенного жилья, а вслед за ним несется абаасы с жуткими криками: «Похорони мои кости!»

На самом деле реакция, как оказывается вполне объяснимая. У Алтана совсем недавно разрушилась его привычная жизнь — умерли самые близкие люди в его жизни — мама и бабушка, а его самого оторвали от родной деревни и перевезли в город, к отцу, практически к чужому человеку. Естественно, все, что связано со смертью, ему внушает беспросветный страх. А старик с его спокойным отношением к самому страшному превращает этот страх в  мистический ужас.

Так начинается настоящая препарация главной темы фильма. Конфликт представлений о смерти здесь намеренно выставлен цивилизационными противоположностями: европейское категорическое неприятие смерти в образе современного мальчика, и азиатское спокойное восприятие неизбежности в лице старика. Старый Байбал выработал для себя аналог самурайской философии, предписывающей быть готовым к смерти каждый день. 

Но при этом выясняется, что и старик не до конца уладил все вопросы со смертью. Крошечная надежда на чудо, которое, как он сам прекрасно понимает, невозможно, пробуждает в нем жажду жизни. У него в 1981 году случилась трагедия — в водной аварии погибли жена и трехлетняя дочка. И все эти годы он лелеял безнадежную мечту — чтобы дочь, тело которой не нашли, выжила и нашлась. И спустя сорок лет он ухватывается  за мифическую возможность, которую можно осуществить через чудо под названием «инстаграм». Разумеется, никто, включая зрителей не верит в это, однако старик и мальчик, начинают жить в собственном мире, где границы возможного нереальны. 

Смерть, в итоге, оказывается не страшной и не такой категоричной, какой казалась. Прописные истины «человек живет, пока его помнят» и «где-то там нас ждут свои» раскрываются свежим, не затасканным образом. И, конечно, антитеза смерти жизнь играет здесь совершенно чистыми, простыми красками. Стоя на краю смерти, оказывается можно сохранить гастрономическое удовольствие, детские мечты, любовь к хорошей шутке. 

Сделано в Якутии

Оператор фильма Семен Аманатов третий год представлен в Московском международном кинофестивале. И каждый раз манера съемок совершенно отличается от предыдущей работы. В документальном фильме «24 снега» была динамичная, красочная картина о красотах Севера, в историческом «Тойон кыыл» — этнографическая хроника быта. Новая картина намеренно скупа на красивости (хотя, казалось бы, морское побережье само провоцирует на пейзажное любование), статична, но также сильна своей завершенностью. 

Фильм выгодно отличается от многих якутских фильмов продюсерской продуманностью. В нем почти нет «импровизаций», вызванных небрежностью в предпродакшне. «Сахафильм» не стоит на месте, что тут еще добавишь.

Во всех аннотациях к фильму говорится, что это дебютная картина режиссера. Однако Любовь Борисова — человек, проработавший в кинематографе не один год, за ее плечами участие в 23 кинопроектах. Она работала помощником режиссера, вторым режиссером, монтажером почти во всех знаковых фильмах республики. Была сценаристом знаменитого сериала «Олох тугэннэрэ». Срежиссировала и сняла игровой любительский фильм «Тиин мэйии» по мотивам якутской народной сказки. Так что перед картиной «Надо мною солнце не садится» у режиссера был очень длинный разбег, который дал отличный результат. 

О «медовом» старике

Как говорилось ранее, большинство киноведов отозвались о киноленте весьма положительно. Но были и те, которые категорически не приняли эту историю. Мнение таких выразил в своем интервью киновед Александр Шпагин. По его мнению, это «крайне вялая, соцреалистическая картина о медовом старичке». Мол, слишком позитивное для того чтобы претендовать хоть на что-то серьезное. Также он противопоставил якутское «крайне маргинальное» кино российскому в пользу последнего.

Его, между прочим, можно понять. Есть люди, которые пьют кофе с двумя кусками сахара, другие предпочитают класть один кусок. Но тех и других категорически не поймут граждане, пьющие исключительно черный кофе без сахара. У каждого свой взгляд на жизнь и восприятие реальности. Но вот то, что очередной московский критик не углядел второе, настоящее дно работы, а также не совсем понимает, что Якутия — часть России, печалит. Возникает нехорошее подозрение — а за то ли хвалили фильм другие столичные критики?