Тихий вор

Мы честно выполняем наказ. Каждое утро наследный принц обязан прочесть пять страниц, пересказать  и написать текст из семи строчек. Или решить пару задач. Или сдать таблицу умножения. В общем, юноша страдает.

Страдания начинаются с утра, сразу после завтрака. И главное книжка-то интересная, «Том Сойер». И читает вроде бегло. Но долго. Пять страниц иногда растягиваются на несколько часов. А все потому что: «Ой, я возьму другой стул», «Ой, я потерял место, где остановился», «Можно попить?», «Вообще-то я голодненький», «Кто это так громко кричит за окном?», «Кс-кс-кс-кс-кс», «А что это ты делаешь? А зачем? А кто виноват в Первой мировой войне? А кто такие буржуи?», «А кстати, знаешь, у меня в майнкрафте получилось ТАКОЕ здание! И еще я там нашел овец, да-да!».

Потом начинает читать. Осилив пару строк, встречает незнакомое слово.

- «Они дрались, взрывая землю ногами». Как это «взрывая»? Они ногами ее тыщ, тыщ, а она взрывается? Как от бомбы, что ли? Вот так: БА-БАХ!!! Да? Да? Да? Да? Да? Да?

Стрелки часов неторопливо идут по кругу.   Во дворе вопит стая макак разного возраста. Интересно, им учительница не давала заданий на лето или они с ними так быстро справляются?

- «Том наклонился и поцеловал Бекки в румяную щеку». Беки - это имя такое, да? Смешное имя. А вчера Дайана с первого этажа с  Женей  из того подъезда тоже целовались, - растекается мыслью юноша.

- Сына, читай ради бога! – не выдерживаю я.

- Да я только собирался начать!!! – отвечает он. И сидит, глядя в стену мечтательным взглядом. Не знаю, что он видит вместо нее, но лицо у него полностью отсутствующее.

- Ты знаешь, что такое «Прокрастинация»? - спрашиваю я. И тут же ругаю себя за это: парень оживляется. А как же, можно еще немного ничего не делать!

Время идет, переваливает за обеденное. В пампасах играют в войнушку. Том Сойер все никак не может поцеловать Бекки Тэчер, а сын - закончить эти несчастные пять страниц.

Страдает.

Я тоже страдаю.

Когда окончила первый класс и ходила на школьную летнюю площадку, нас как-то повезли на экскурсию к шаман-дереву. Там раздали разноцветные веревочки и предложили загадать желание. «Хочу быть отличницей!» - загадала тогда я. Не уверена, что это было мое желание. Скорее, мамы с бабушкой. Да и хотели ли этого они, тоже большой вопрос. Завязывая ленточку на сухую ветку, я на самом деле хотела только одного: чтобы они радовались. 

Но формулировку никуда не деть, шаман-дерево услышало то, что услышало.

И я тогда получила очень важный урок. Даже не один. Потому что я думала, что желание сбудется тут же и без усилий: хоп - и дневник с пятерками! А оказалось, нет. Оказалось, что лето в тот момент для меня кончилось, потому что мама и бабушка – они, кстати, о загаданном не знали – придумали мне пытку. Каждый день надо было переписывать в тетрадку из книжки несколько строчек, вырабатывая почерк и аккуратность. И я пыхтела, переписывая Пришвина, в длинной темной комнате, которая где-то там, далеко, кончалась зеленым, ярким, сочным, как экран телевизора, окном. А за окном было лето и бегали стаи макак в пампасах. И я была одной из них, мне очень, очень-преочень хотелось туда, на песок и асфальт и хилые кустики полыни, бегать, кидать мячик, вопить, обдирать коленки, ловить светлячков, кормить дворовую кошку, прыгать с качелей, чтобы тапочки во все стороны!..

Лето шло мимо, а у меня был Пришвин и дурацкое, не мое, желание стать отличницей.

Потом мама с бабушкой сжалились. Пытка кончилась. Я избавилась от ежедневных корпений над тетрадкой и получила в свое распоряжение еще целый август с ободранными коленками, дворовыми кошками и стаей макак.

Сейчас, заставляя сына читать, писать, решать задачки, я каждый раз вспоминаю эту историю. Он с тоской слушает смех более удачливых – или более быстрых? – детей за окном, а мне стыдно, что ворую у него лето. По кусочку ворую, по минуте, час за часом этим своим «Читай!»

Может, махнуть рукой, а?  сказать: «Сына, да ну их, эти задания! Давай, беги на улицу, лето же блин!» И он поскачет, счастливый, играть в войнушку и кормить дворовых кошек.

А мне останется укором фигура учительницы, каляки в тетрадках и сентябрьские двойки за то, что он за лето  все забыл.

Нет, думаю я в этом месте, не вариант. И ежедневно выбираю для него это мучение с надеждой, что оно принесет по осени плоды.

Но соглашаюсь на разбор одного слова вместо пяти строк переписанного текста. Может, быстрее освободится, ухватит еще хоть на часик больше лета?

- Да я только-только собирался начать! – кричит он мне в оправдание еще одного впустую просиженного часа.  

И сидит дальше, с мечтательным взглядом сквозь стенку.

Как будто камень на гору закатываю, честное слово. Тот самый, сизифов.

Вообще надо было начинать не с Тома Сойера, наверное. А с того, что это дурацкое слово «собираюсь» крадет у нас жизнь. Минута за минутой.

Моя бабушка всю жизнь собиралась переехать в Новосибирск. Всю жизнь, подумать только! Собиралась-собиралась, да так и не переехала. А сейчас она уже слишком старенькая, чтобы так кардинально менять все.

Это же очень страшно на самом деле: «собираюсь» тихо ворует у нас минуты лета, жизни, исполнение мечт, достижение целей.  Незаметно, по чуть-чуть, по кусочку отщипывает нас у нас самих, пока не останется ничего.

И схватить этого вора за руку не получается. Никак.