В поисках истины

Плата за доброе имя

Однако в ходе следствия доказательств виновности Каримова в совершении преступления добыто не было, и 1 февраля 2007 года постановлением следователя прокуратуры РС (Я) в отношении мужчины уголовное преследование было прекращено. И Артур Каримов даже получил вежливое письмо от прокурора республики Анатолия Подласенко, который от имени государства принес свои извинения за незаконное уголовное преследование.  

Девять месяцев душевных страданий в стенах СИЗО, Бутырки и психиатрической больницы им. Сербского в Москве требовали возмещения в денежном эквиваленте, и адвокат Вера Холмогорова подала иск в суд на возмещение материального и  морального вреда за незаконное уголовное преследование. Суд внял «просьбе» и присудил 205 тысяч рублей. По словам Веры Холмогоровой, на основании подписанного ею и Каримовым 11 февраля 2008 года договора на личного адвоката, указанную сумму из казны Российской Федерации получила она как адвокат за оказанные ею услуги. 

Проходят годы... В 2014 году в Управление министерства юстиции по РС (Я) обратился стажер адвоката Якутской городской коллегии адвокатов «Фемида» Бекхан Картоев с жалобой на Веру Холмогорову - мол, она присвоила деньги за моральную компенсацию Каримова в размере 200 тысяч рублей. Узнав о «расхитительнице чужого добра», Управление минюста перенаправляет жалобу в следственный комитет, заподозрив  в действиях Холмогоровой признаки мошенничества. 

Кто потерпевший?

Адвокат Вера Холмогорова:

- Я не присваивала деньги своего клиента, а получила их за оказанные услуги по договору – доказала невиновность человека и вызволила из тюрьмы, где он незаконно просидел под следствием. Я не могла бы получить денег клиента напрямую от казначейства без его прямого согласия, потому что это непростая процедура. Спустя 7 лет, выходит, господин Каримов спохватился о деньгах, которые я, якобы, присвоила, и для защиты своих интересов нанимает даже не адвоката, а стажера, и пишет на его имя доверенность, которая даже не дает доверяемому права обращаться от имени «потерпевшего» в различные инстанции. Но никого эти факты не удивляют. И как юрист считаю, что мои права грубо нарушены незаконными действиями следователя с подачи заинтересованного лица. 

В этой истории вскрылось много пикантных подробностей и разных юридических нюансов. 

Один – невменяемый, другой – наркоман

Начнем с того, что бывший подзащитный Холмогоровой еще в 2007 году во время предварительного следствия в деле об убийстве в Кангалассах был признан невменяемым заключением экспертов научного центра им. Сербского. А жалобу на адвоката подает человек, осужденный за преступление, связанное с наркотиками.

В распоряжении редакции есть документы, которые подтверждают судимость Картоева по указанной статье. Позвольте поближе вас познакомить с этой личностью. Являясь стажером адвоката Якутской городской коллегии адвокатов «Фемида», Бекхан Мусаевич Картоев 10 июня 2014 года предстал перед судом в качестве обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ (незаконное приобретение, хранение без цели сбыта наркотических средств в крупном размере). Поймали его с поличным с тремя пакетиками «дури» сотрудники УФСКН. 10 июня 2014 года Картоев осужден условно с выплатой штрафа в 50 тысяч рублей, обязан был пройти обследование в наркодиспансере и пройти курс лечения по направлению врачей. Штраф он до сих пор не оплатил, но на профучет в наркодиспансере его поставили, что не говорит о прохождении лечения.

Получается, что в Минюст с жалобой от имени невменяемого обращался наркоман.

Закон не писан

По закону, Минюст должен был направить жалобу  на действия адвоката в Адвокатскую палату, скажем, с представлением о прекращении статуса адвоката. И следственное управление СКР по РС (Я) в лице старшего следователя отдела по расследованию особо важных дел Алексея Калачева рьяно берется за проверку.

Кроме того, в своей жалобе прокурору республики Подласенко, которую  адвокат Вера Холмогорова направила 7 апреля 2015 года, она напоминает: «Предметы и документы могут быть использованы в качестве доказательств обвинения только в тех случаях, когда они не входят в производство адвоката по делам его доверителей (п. 3 ст. 8 Федерального закона), а договор с адвокатом носит конфиденциальный характер и является объектом адвокатской тайны. Тем не менее, следователь простым письмом в суд ознакамливается  с гражданскими делами с моим участием, незаконно получает копию договора адвоката с доверителем, назначает по нему экспертизу и получает заключение. При этом грозится провести полную проверку по всем моим делам за время моей адвокатской деятельности, которую я рассматриваю как личную заинтересованность и оказание психологического давления на меня. 

Тут следует осветить один момент. Для следователя доказательством вины адвоката Холмогоровой стала подпись на договоре о личном адвокате, в которой  почерковедческая экспертиза не усмотрела «руку» Каримова, мол, подпись подделана. А ведь любые следственные мероприятия, проведенные с нарушением процессуальных норм, не могут быть доказательной базой вины. Об этом юрист Калачев прекрасно должен знать. Любые доказательства вины человека должны быть добыты законным путем, а не с нарушением закона. 

- Я даже не могу ходатайствовать перед следователем о проведении независимой почерковедческой экспертизы, поскольку как такового уголовного дела нет, - говорит адвокат Холмогорова.

В возбуждении уголовного дела 5 марта 2015 года следователь Калачев отказал «в связи с истечением сроков давности», с чем адвокат Холмогорова категорически не согласна, так как данная мотивировка не реабилитирует ее честное имя. Более того, какое-либо решение — возбуждение уголовного дела или отказ в возбуждении — в отношении адвоката опять же, по закону, должен принимать не следователь, а руководитель следственного управления, в данном случае, Олег Мезрин. 

* * *

Когда мы в силу обстоятельств сталкиваемся с законом, помощь грамотного юриста  нужна, как воздух и вода. Но когда юрист, кому предстоит решить судьбу человека, оказывается неграмотным, то на краю пропасти оказывается наше честное имя, а то и свобода. И очень печально, когда в наше время некоторые юристы считают, что для достижения желаемого результата все средства хороши.  

Мы же задались такими вопросами:  «А знает ли вообще Каримов, что вместо того, чтобы обратиться в суд, Картоев строчит жалобу в Минюст? Знает ли он, что за него хлопочет  человек с непогашенной судимостью за наркотики? Может, из-за своей темной биографии Картоеву нежелательно светиться в судах и в следственном комитете, из-за чего, собственно, полагаем, он провернул «дело» через Минюст? Как говорят адвокаты, клиент не всегда знает, что делает адвокат. Тем более, простой дворник Каримов может многого не знать — для него что Минюст, что следствие — все одинаково».