«Вряд ли Магеллан знал, что живет в эпоху великих географических открытий»

- Почему именно история? 

- Изначально идеи отучиться на историка у меня не было.  Это было само собой разумеющимся делом, потому что я с детства любил историю. Началось все с Александра Македонского: я прочитал книгу Воронковой «В глуби веков», которую у нас случайно забыл один из родственников. Когда в 1996 году я посетил Македонию, Пеллу, я был невероятно впечатлен руинами. Воображение рисовало великого Александра, который ушел отсюда в легенду  и больше не вернулся. Другие туристы не понимали моего восторга, ведь они не знали, что тут творилось две с половиной тысячи лет назад. 

Я почти наизусть знал Плутарха, Дройзена, Шахенмайера, и вопроса, куда пойти учиться, передо мной не стояло. Македонский сначала сделал меня историком, а после 1996 года я окончательно признался себе, что я учитель. 

- Можете ли представить себя в другой профессии? 

- Легко. Потому что директор школы, коим я являюсь последние пять лет, – это уже другая профессия. И я отучился по федеральной программе подготовки управленческих кадров народного хозяйства РФ «Управление  развитием бизнеса – менеджмент». 

- Какие качества нужны, когда переквалифицируешься из учителя в директоры? 

- Любому управленцу нужны такие качества, как эрудиция, коммуникабельность,  решительность, проектное мышление, психологическая устойчивость, умение поставить цель и достичь ее, анализ и умение подбирать и растить кадры. Именно в сфере образования важно еще и знание законов, образовательных, общеправовых и экономических. Это в идеале, в жизни я еще не встречал управленца-носителя всех этих добродетелей.  

- В чем разница между современными школьниками и прежними? 

- Разница между школьниками была, есть и будет. Во второй половине 90-х  дети были более воспитанные и скромные, менее избалованные гаджетами, сытостью и законом «Об образовании», который запрещает использовать такой детский труд, как уборка помещений и доски. Кардинальные изменения в детях начали происходить с середины нулевых, когда информационное общество стало не мифом, а реальностью.

В моей практике тяжелые подростки попадались не часто. Находить с ними общий язык мне помогал возраст –  в молодости легко находить общий язык с подростками. У каждого подростка всегда есть какие-то зачатки даровитости в чем-то. Если он сумеет их раскрыть, найдет себя - это счастье для него. Но мы видим, скольким это не удается.  

- Часто говорят о том, что самый неизученный раздел для школьников – это современная история России. Согласны? 

- Когда я был учителем, такой проблемы не помню. Были и есть гораздо более проблемные разделы, например, культура, Смута, Гражданская война. Современные перипетии политики обычно раскрывались через элективные курсы и политклубы. Сейчас многие ориентируются на задания ЕГЭ и ОГЭ, возможно, современность там мало затрагивается, и поэтому дают на самостоятельное освоение, успешности которого ожидать не приходится. 

- Какие события современной России, на ваш взгляд, будут в учебниках истории в будущем?

- Этот вопрос оставим историкам будущего. Время все расставит по местам. Многое видится на расстоянии, и то, что нам кажется важным, будет выглядеть незначительным, и наоборот. Вряд ли Магеллан знал, что живет в эпоху великих географических открытий. Он просто искал короткий путь к пряностям Азии.

- Охотно ли молодежь идет на историков? 

- Я бы не сказал, что молодежи не хватает. Конечно, ее не хватает на стройках, на  полях сельского хозяйства. Колоссальная энергия молодежи законсервировалась нынче в социальных сетях и сетевых играх, и, как ни странно, на студенческих скамьях.  Там аккумулируется невероятная энергия. Но они сидят. Ничего не делают.  Есть, конечно, активные молодые люди, но их не так много. Если эту энергию не направить на созидательное русло, ее попытаются использовать в разрушительных целях, что мы видели 12 июня сего года в больших городах России. Напомню, что революцию 1917 года и индустриализацию 1930-х годов делали руками молодежи. 

В нашей школе достаточно много молодежи, наверное, потому что мы молодая школа, появились всего четыре года назад. Молодым поколением учителей лично я доволен. Это в большинстве своем высокомотивированные, эрудированные, хорошо методически подготовленные учителя. Конечно, приходится их переобучать, повышать квалификацию, но в целом наша педагогическая молодежь лучше нас. Мы были, может быть, более глубокими в своем предмете. 

В 90-х в школах не было молодежи, это я знаю. А сейчас для хорошего специалиста есть много путей быстрой самореализации. Поэтому молодежь потянулась в школы. Стабильный достойный заработок, уверенность в рабочем месте, востребованность – все это может дать современная школа молодежи. Конечно, есть и текучесть. Не всем дано осилить эту непростую профессию. Мы сейчас пожинаем плоды кризиса 90-х годов. Нет учителей среднего возраста. В школе сейчас большая часть коллектива – старшее поколение, а потом сразу идут тридцатилетние и молодые. Старшие уходят, молодые еще не набрались опыта. В целом по республике дефицита кадров нет, но есть голод на качество. Нужно какое-то время, чтобы нынешние молодые набрались опыта и стали приносить результат. Но  я могу с гордостью сказать, что несколько моих учеников сами сейчас матерые учителя, достигли много того, о чем я и не помышлял в их возрасте. Значит, не все так и плохо. 

- Будучи сам выпускником Якутского университета, сейчас вы активно сотрудничаете с вузом. Расскажите об этой стороне вашей деятельности подробнее. 

- Благодаря университету мы работаем с историческим факультетом, Институтом математики и информатики, Физико-техническим институтом, Институтом зарубежной филологии и регионоведения. За последние несколько лет мы совместно сделали несколько уникальных в своем роде проектов. В  год столетия народного учителя СССР Михаила Алексеева актуальным может быть его начинание – сотрудничество высшей и средней школы. Нынешней средней, особенно сельской школе, как воздух нужна поддержка СВФУ. Формат взаимодействия может быть разный. Все пойдет на пользу.